Итак,наш забег на длинную дистанцию в 9 туров закончился, и у нас с вами остались лишь технические моменты,которые следует соблюсти 
По данному этапу и по всем остальным можно будет голосовать до 20 октября, после чего все голосования закрываются,а из первой пары каждого голосования состовляется итоговое, в котором мы с вами выберем лучший драббл всего марафона и, соответственно,нашего победителя.
Результаты:
читать дальше
По данному этапу и по всем остальным можно будет голосовать до 20 октября, после чего все голосования закрываются,а из первой пары каждого голосования состовляется итоговое, в котором мы с вами выберем лучший драббл всего марафона и, соответственно,нашего победителя.
Результаты:
читать дальше
Потому что перед нами остались последние метры.
-
-
15.10.2008 в 16:13А для меня флафф: это когда герои остаются вместе, потому что не могут быть не вместе. А сопли с сахаром - это неэстетично
А про Фрейда - вторым охотником можно поставить Тетсу))
А они с Леоном друг друга не убьют?
-
-
15.10.2008 в 16:14Я вообще Веску имел в виду)
Спасибо за ваш фик)))))))
Пожалуйста) Я еще напишу)
Графоман я, да-_--
-
15.10.2008 в 16:27-
-
15.10.2008 в 16:33-
-
15.10.2008 в 16:35Почему?.. По-моему, это Леон скорее не может болтаться по лесу с целью застрелить Папу...
-
-
15.10.2008 в 16:40это сказка. А охотники в сказках охотятся за серыми волками
-
-
15.10.2008 в 16:42-
-
15.10.2008 в 16:44Ну так логично же?))
-
-
15.10.2008 в 16:44Черт, флуд действительно берет финишную прямую вместо марафонцев, пора заканчивать.
-
-
15.10.2008 в 16:46-
-
16.10.2008 в 00:24Автор: Maia Melian
Рейтинг: PG-13
Жанр: агнст
Пейринг: Веска/папа Ди
Дисклеймер: не моё, не претендую
Для осеннего драббл-марафона.
Картинки № 29
Этап 9 «И пусть свершится чудо»
* * *
Алые губы. Чёрный с золотом чеонгсам. Волосы убраны в затейливую причёску.
- Далеко собрался?
Голос недовольный, почти грубый.
Он не удостаивает тебя ответом. Просто смотрит своими невозможными фиалковыми глазами. Смотрит, как всегда, с высока.
- Ну и не отвечай, без тебя знаю. – Цедишь сквозь зубы. – У Альберта очередная тусовка намечается.
Надменная усмешка накрашенных губ. Он поворачивается к тебе спиной и идёт к двери.
«Сволочь».
Два широких шага. Рука крепко хватается за хрупкое плечо. Резкий разворот. И снова – глаза в глаза.
- Почему ты всегда ведёшь себя так? Трудно ответить? – Уже крик.
Всё достало.
Его вечные усмешки и тайны, частые исчезновения, непонятные эксперименты, флирт со всеми подряд…
Обрываешь себя. Решаешься.
Крошечный шаг вперёд и наклон головы. Его помада сладкая как торт, дурманящая как аромат благовоний.
Острые зубы впиваются в нижнюю губу.
- Не смей. – Жёстко. Угрозой.
Пытаешься снова придвинуться ближе.
- Не смей!
Тонкая рука оказывается бесконечно сильной. Толчок в грудь. Два шага назад. В изящных наманикюриных пальцах ниоткуда появляется нечто блестящее.
Хищная ухмылка. Звон металла об пол. Хлопает дверь.
«Ты готов сделать выбор, человек?»
Медальон на полу обращается Змеем.
Чёрные глаза, острые клыки, скользкое тело.
«Готов?»
Чудовище подползает ближе.
«Нет».
Честно. Сквозь страх.
«Тогда, мы ещё увидимся».
* * *
Бешеный стук сердца.
«Не делай этого» - во взгляде.
«Не тебе мне указывать, человек» - так же безмолвно.
Времени нет, нужно решиться, сделать выбор…
Выстрел. Дрогнувшая рука. В фиалковых глазах нет боли, только насмешка. Он всегда знал что ты слаб. Ты всегда знал, что ничего для него не значишь.
Шум вокруг. Снова выстрел. Не твой. Удивление в его глазах искренно. Твоё сердце почти остановилось. Чей-то крик. Голос совсем как у него, но это не он. Он не может кричать. Он…
Гул и лязг, свист и шум. Взрыв оглушает, но ты не слышишь его. Все твои мысли только о том, что он… что его…
«Так ты готов сделать выбор, человек?».
Жуткая морда чудовищного змея обращена к тебе. Чёрные глаза и острые клыки рядом с твоим лицом.
Не понимаешь.
«Ты или он?»
Теперь всё ясно.
«Он» - не раздумывая, на выдохе.
Жуткая змеиная улыбка.
«Что ж, выбор сделан».
Длинное гибкое тело сворачивается кольцом. Острые клыки вонзаются в извивающийся хвост.
«И пусть чудо свершится!» - эхом сквозь гром разрушений.
* * *
Разоренная кровать белеет ворохом сбившихся простыней. Приятная тяжесть чужой головы, устроившейся на животе. Сонное дыхание, согревающее узкое бедро. Не объятие, застывшее мгновение, пойменное Морфеем.
«Правильный выбор», - ветром по комнате, - «правильный».
-
-
16.10.2008 в 06:52-
-
16.10.2008 в 09:17-
-
16.10.2008 в 09:25-
-
16.10.2008 в 10:03-
-
16.10.2008 в 10:33-
-
16.10.2008 в 15:46ну наконец-то хеппи - энд
-
-
16.10.2008 в 19:24к картинке 28, небечено
Поздней ночью снаружи раздался хлопот крыльев. Анджело встал с постели, поднял жалюзи и выглянул в окно. Об стекло билась белая птица, голубь, в темноте были видны его мельтешащие пятна крыльев. Не раздумывая, Анджело распахнул рамы. Птица села на подоконник, встряхнулась, мигнула темными бусинками глаз и деловито посеменила к соседнему окну.
За тонкой стенкой, поделившей когда-то большую квартиру на крошечный комнаты, уже второй месяц снимал жилье какой-то иностранец. Не то американец, не то англичанин, а может еще откуда, сейчас, когда каждый второй встречный говорит по-английски, сложно разобрать. Иностранец плохо знал испанский, поэтому изъяснялся с хозяйкой на странной смеси английского, испанского и языка жестов.
Утром спеша на работу, Анджело поднял голову, голубь, нахохлившись, сидел на приваренной к окну железной сушилке. Иностранец не открыл ему окно.
Сиеста, сдобренная литром холодной сангрии, прошла за наблюдением над белой птицей. Анджело уселся напротив своего дома на крошечной террасе открытого кафе, занимавшей чуть ли не весь проход узкой улочки. Несмотря на палящее солнце, птица сидела почти без движения, изредка поднимала крыло и начинала чистить перья. Голубь настраивал Анджело на лирический лад.
Через полчаса иностранец вывернул из-за угла и направился прямиком к открытой террасу. Жара давалась ему нелегко, на лбу, украшенном между бровями первыми морщинами, собрались капли пота. Белая футболка без рукавов открывала сильные мускулистые руки. Анджело завистливо поцокал языком, если в его сорок он будет так хорошо выглядеть, как этот иностранец, возможно, ему даже удастся жениться во второй раз на молоденькой девушке с красивым сладким телом, а не терпеть при себе старую грымзу-жену. Анджело было двадцать два, он не был женат еще ни одного раза, но любил строить планы на свою дальнейшую жизнь, в которые обязательным пунктом входила вторая женитьба.
Иностранец взял в автомате «Колу» и оглянулся в поисках места. Но вся терраса в четыре столика была занята – старый дон Хуан раскладывал свой вечный пасьянс, который у него никак не сходился, рядом шумная стайка студентов отдыхала за стаканами с лимонадом, а за самым дальним столом спасалась от жары сеньора с небольшой тележкой, груженной свежими продуктами с ближайшего рынка. Анджело махнул иностранцу и тот, оценив взглядом джинсы, тонкую оправу очков и литр сангрии, сел рядом .
-Вон, смотри, птица под твоим окном, - вытянул палец Анджело, указывая на голубя.
Иностранец проследил направление, увидел голубя и хмуро кивнул.
Вблизи он казался еще внушительнее - высокий, с правильными чертами лица, голубыми глазами, обкусанными ногтями на мозолистых ладонях и привыкшей к солнцу кожей. От взгляда внимательного наблюдателя, каким считал себя Анджело, не укрылась ранняя седина в выцветших до почти белого цвета волосах.
-Я Анджело. Я работаю в типографии в трех кварталах отсюда и живу рядом с тобой, в соседней квартире.
Чужак поднял на него глаза и долго смотрел, как будто, раздумывая, стоит ли отвечать на эту тираду.
-Я Леон. Hello.
Иностранец мог не продолжать, Анджело и так знал, что он работает грузчиком на винодельне Ферро, у него нет жены и детей, а одежду он стирает в автоматической прачечной около кубинского бара «Манигуа».
-Голубь - это хороший знак, благая весть.
-Знаю, - иностранец одним глотком допил «Колу» и встал из-за стола. Видимо, он не хотел говорить о птице. А может быть, просто не хотел говорить ни с кем. «Нелюдимый» - именно это определение подходило ему больше всего.
В сумерках голубь все еще сидел на своем месте, видимо, этому чужаку очень повезло, божья милость не просто слетела к нему с небес, она всенепременно хотела остаться, не смотря на то, что счастливчик этому противился.
Ночью Анджело разбудил звук открывающегося окна. «Кыш, пошел вон!» - громко шептал Леон, отгоняя птицу. - «Хватит дурить мне голову, лети отсюда!». Птица громко хлопала крыльями, но не улетала, стараясь сохранить свое стратегически важное место на сушилке. В конце концов, иностранец отчаялся и захлопнул окно, через тонкую стену раздался звук зло тренькнувшего стекла.
Следующим вечером Анджело шел домой поздно, на крошечной террасе, вытянув ноги на тротуар, сидел Леон, в его руках была бутылка пива, он смотрел вверх, но не на птицу, а на повешенные хозяйкой над входом часы, на которых медленно плыла по кругу секундная стрелка.
-Привет, Леон.
Иностранец отсалютовал ему зажатой в руке бутылкой.
-Птица все еще сидит, - констатировал Анджело.
-Пусть сидит. Я гордый, она улетит.
-Не улетит. Она же божья посланница.
-Вот так всегда, бог поманит пальчиком и все побежали. Ни черта, так не будет.
-Ну как знаешь, но все же пусти ее, кошки съедят, жалко.
Ночью окна соседней квартиры снова открывались, а утром металлический прут сушилки был пуст. Анджело успокоился.
А через три дня в проеме узкой безымянной улочки, убегающей от площади Пуэрто-дель-Соль в глубины городка, появился тонкий темный силуэт. Лицо незнакомца, чуть вытянутое, с тонко очерченным ярким ртом и бледными скулами было гранью прекрасного и жуткого, экзотикой, давно, а, может быть и никогда, не заглядывавшей в этот квартал. Он шел по мощенной неровными плитами мостовой, словно это была абсолютно ровная поверхность. Американец, развалившийся в плетеном кресле на террасе открытого кафе с вечерней бутылкой пива, застыл. В тоже мгновение, казалось застыло все, сеньора, снимающая высохшее белье на третьем этаже, велосипедист, поправляющий слетевшую цепь, и даже дон Хуан за своим пасьянсом. Анджело застыл с жужжащей электрической бритвой перед открытым окном.
Экзотичный незнакомец все плыл и плыл сквозь застывший стеклянный воздух. С третьего этажа на тротуар медленно планировала выроненная наволочка, как перо ангела плавно и тихо. Американец не поменял расслабленной позы, два голубых камня-глаза замерли на его спокойном сосредоточенном лице, не моргая, не отпуская незнакомца, словно приваренные к нему насмерть. Под загорелой кожей рук судорожно перекатывались мускулы, забытая бутылка грозила треснуть от силы, с которой ее сжимали.
Незнакомец поравнялся с открытой террасой.
И шагнул дальше. Прошел мимо, только опустил глаза и, казалось, что пошатнулся от набежавшего с моря легкого бриза. Из соседней квартиры раздался звук хлопающих крыльев. Со стола дона Педро соскользнула карта. Анджело выключил бритву. Белая ткань, наконец, коснулась камней тротуара. Американец встал и выкрикнул вслед тихо удаляющемуся незнакомцу какой-то слог, напоминающий звук разбившегося бокала.
чОрт, отстрелялись
-
-
16.10.2008 в 19:29*расплакалась* Нельзя же так! Я... Я... Это восхитительно!
-
-
16.10.2008 в 19:30-
-
16.10.2008 в 19:31-
-
16.10.2008 в 19:43Цитрина Спасибо! Я так рада, что понравилось)))))))
-
-
16.10.2008 в 19:44Вот так с ними, с камями надо.
-
-
16.10.2008 в 19:47-
-
16.10.2008 в 19:48поняла, обрадовалась и теперь вот пляшу.
-
-
16.10.2008 в 19:48Хн, не буду плакать) А подобные финалы я люблю - воспринимаешь их так, как хочется в данный момент)))
-
-
16.10.2008 в 19:49Восхитительно, и правда.)
А то слишком гордые нынче ками пошли.
Это ты по личному опыту заключил?)
-
-
16.10.2008 в 19:50Это ты по личному опыту заключил?)
-
-
16.10.2008 в 19:52Хн, не буду плакать) А подобные финалы я люблю - воспринимаешь их так, как хочется в данный момент)))
я считаю, все кончится нцой-столько-не-живут. Ибо давно пора, дааавно.
-
-
16.10.2008 в 19:52Для тех, кто заинтересовался, я - то, что осталось от Hauri Miko)