Шанс - один к девяти
Автор: Чжан
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Леон/Ди, намеки Крис/четвертый Ди
Жанр: ангст, романтика
Предупреждение: гет, смерть персонажа
читать дальшеГоворят, здесь кто угодно может жить как пожелает (Shin Petsop of Horrors, т.1)
Мысль настойчиво вибрировала где-то в районе виска. Леон ложился спать, ощущая, как черный кошмар накрывает его с головой. Сон был неспокоен, и он часто просыпался, лежал и смотрел в серый больничный потолок, по которому изредка проносились светлые полосы от фар.
Утром мысль напоминала тревогу, от нее тряслись руки, а ложка замирала на полпути ко рту. Приходили коллеги, приходили сестры, приходил адвокат и даже эксперт из страховой компании. Мысль не давала сосредоточиться на их словах.
Подождав неделю, мысль обрела форму. Голос внутри сказал: «Бессмысленно».
«Бессмысленно - оставить все как есть, так и не получив ответа», - додумал дальше Леон.
Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тихо щелкнул видеоплейер, на экране замелькали кадры старенького фильма ужасов: Джейсон убегает от погони и кричит:
Аэропорт. Рождество. Его самолет через семь часов. Глаза то и дело возвращаются к зеленой светящейся строчке.
Осталось шесть часов пятьдесят восемь минут, шесть часов пятьдесят шесть, пятьдесят три, сорок.
Из багажа – рюкзак, из верхней одежды – джинсовая куртка. В Торонто будет холодно, стоит подумать о чем-нибудь посерьезнее.
Леону тридцать пять. Уже не мальчик, чтобы бездумно носиться по чужим городам, спать в гостиницах, съедать утренний «шведский стол». И образы, когда-то яркие, пахнущие сладостью сахарной пудры и благовоний, тускнеют. Все чаще приходит вопрос – зачем? Ради чего?
Все чаще хочется стакан виски и скользкий кожаный диван по вечерам. Все чаще нужно с кем-нибудь поговорить и перестать ощущать свою оторванность от этой движущейся то в одну, то в другую сторону разношерстной толпы.
Встречающие, прибывающие, отправляющиеся, провожающие. Концентрация любви в небольшом пространстве. Ощутимо бьет по нервам, если ты этого лишен. Что же неправильного в нем, Леоне? Почему он сидит один?
-Мама, я хочу вот туда, рядом с дядей, на желтое кресло, - говорит мальчишка, дергая маму за рукав пальто в сторону Леона.
Женщина оценивающе окидывает Леона взглядом, и тот видит себя со стороны - хмурый, одетый не по погоде, вспоминает, что с позавчера не брился, а на куртке подтек от кофе.
Семейство устраивается в противоположном ряду.
Леону неудобно, он чувствует себя как под микроскопом, хотя ни женщина, ни ребенок больше не обращают на него внимания.
Из дорожной замшевой сумки появляется сок, книга, набор солдатиков, вязание. Суета, суета, суета. Леон сжимается на своем месте, мечтая стать невидимым и слепым.
Осталось пять часов тридцать две минуты, тридцать одна, тридцать. Хорошо, часы в аэропорту лишены секундной стрелки - он бы свихнулся. Боже, пусть они летят не на одном самолете.
Их рейс объявляют раньше. Они уходят, а Леон, наконец, засыпает.
Проходя на регистрацию, Леон видит на их месте смятую коробку из-под сока и ярко-синий угол книги, оставленной на сидении кресла. Он оглядывается по сторонам и быстро запихивает книгу в рюкзак.
«Сказки».
Леон читает их, пока самолет несет его над Атлантикой, из старого ада в новый, и засыпает на последней строчке:
Время бежит по кругу и окончательно впивается в собственный хвост, когда Леон возвращается в Лос-Анджелес.
Предыдущие съемщики сменили замок. Он открывает дверь старой квартиры новым ключом.
Он отодвигает кровать от окна на ее привычное место в глубине комнаты, вешает плакаты, делает первую вылазку в знакомый супермаркет. Тот сменил название, но все осталось прежним. Даже управляющий, который уже не помнит молодого полицейского, когда-то давно покупавшего здесь свой холостяцкий ужин.
Леон идет между рядами с консервами и пытается представить, чтобы было, если б он не уезжал и ходил сюда каждый день. От этой мысли тошнит, но одновременно она заставляет почувствовать себя дома. Леону спокойно, двери захлопнулись, света больше нет. Но одиночество никуда не ушло.
Он возвращается домой - срывает постеры, покупает кожаный диван и три бутылки пива. Спустя месяц его находит Крис.
-Чаю? - спрашивает Ди.
У него короткие волосы и одежда, пахнущая лесными ягодами. Черная птица расположилась на спинке кресла и внимательно наблюдает за его действиями.
У нового графа подрагивают пальцы, и улыбка смущенно-неловкая.
«Несовершенен», - думает Леон. - «Совсем как человек».
Крис благодарит его за помощь. Видимо новый граф куда сговорчивее его хитрого китайца.
-Я рад, что мое вмешательство послужило хорошему делу, - Ди опускает глаза и роняет на пол ложечку.
Крис бросается подбирать.
«Не похож», - думает Леон. – «Неловкий».
-Вы бы и без меня справились, детектив, - говорит граф Крису.
От этого обращения Леон вздрагивает, ощущая, как его накрывает дежавю.
-Где я могу найти вашего предшественника? – вопрос вырывается сам собой, несмотря на длительную подготовку: «Я больше не буду его искать».
Граф смотрит на него растерянно:
-Я хотел спросить у вас.
Они выходят на улицу через десять минут. Леону нехорошо.
-С тобой все будет в порядке? - спрашивает обеспокоенный Крис.
-Если со мной что-нибудь случится, то только случайная пуля, - отвечает Леон. - Все остальное — уже проходили. Не берет.
Он уходит один, вверх по улице. Осенний ветер приносит с океана крупные капли воды. Воздух влажный, холодный - Леон идет ему навстречу. Последний рывок, остатки энергии, остатки веры. Он не слышит, как Крис зовет его. Он один, потому что так привык. Придется смириться.
И когда воздух и кровь перестают шуметь в ушах, Леон понимает, что Крис остался где-то там на улицах Чайнатауна, что у него есть друзья, есть работа, есть дом, в который еще можно вернуться и не почувствовать себя в нем чужим. Крис счастлив, граф счастлив, его Ди тоже, наверное, счастлив. Леон ловит себя на абсолютно незнакомой, гаденькой жалости к себе.
Мимо проходит пара, девушка лет семнадцати в полосатых гольфах и черном полупальто, молодой человек в очках и замотанный в серый шарф. Ветер доносит обрывки их разговора, после которого Леону остается только пойти и повесится. Этот ад его раздавил.
-Джесс, какой-то бродяга смотрит на тебя, отвернись.
-Пусть смотрит. Это не его вина, что он стал бродягой.
-Не смеши. Он должен был работать и...
Проходит еще пара лет. Леон выходит на балкон, чиркает зажигалкой и смотрит на разморенный жарой Лос-Анджелес. По улице бешено сигналя катится стая машин, воздух тяжел и еле проникает в легкие.
Леон пропускает табачный дым внутрь и спрашивает:
-Это и был правильный ответ?
Он вслушивается несколько секунд, потом вздыхает:
- Может завести собаку?
Мысль настойчиво вибрировала где-то в районе виска. Леон ложился спать, ощущая, как черный кошмар накрывает его с головой. Сон был неспокоен, и он часто просыпался, лежал и смотрел в серый больничный потолок, по которому изредка проносились светлые полосы от фар.
Утром мысль напоминала тревогу, от нее тряслись руки, а ложка замирала на полпути ко рту. Приходили коллеги, приходили сестры, приходил адвокат и даже эксперт из страховой компании. Мысль не давала сосредоточиться на их словах.
Подождав неделю, мысль обрела форму. Голос внутри сказал: «Бессмысленно».
«Бессмысленно - оставить все как есть, так и не получив ответа», - додумал дальше Леон.
Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тот показывал новости, над Атлантикой снова упал самолет. Леон переключил - последний месяц был слишком богат на плохие известия. На экране сменялись картинки - кулинарное шоу, детский сериал, клип с голой красоткой и снова те же самые новости. «Достаточно», - подумал Леон, подтянул к себе подушку и, уже засыпая, уловил последние слова диктора:
Он и не собирался.
Когда времени не хватает, стоит сесть и подумать, куда же оно все-таки девается.
Самолет – самый быстрый транспорт, но он же и самый дорогой. Поезд - чуть дешевле, но часы пути на нем превращаются в дни. Автобус - лучший вариант, но там сложно спать.
Как бы Леону не хотелось выкинуть из суток эти бездарные шесть часов, которые организм требовал на свое восстановление, природа всегда брала вверх. Сначала он начал засыпать, когда ехал. Глаза сами собой закрывались, и он едва просыпался, когда его начинали тормошить: «Ваша остановка, хватит дрыхнуть». Потом организм перешел к массированным боевым действиям, и Леон начал дремать в ожидании заказа в кафе. Кафе каждый раз были разные, и официантки, не зная о склонности клиента просто подремать, начинали будить его через пару минут: «Сэр, вы точно будете заказывать? У вас есть деньги?» Леон махал перед их носами кошельком, успокаивал милых девушек и засыпал дальше.
Сны были как на подбор хорошие – кто-то ставил перед ним чашку чая из белоснежного фарфора, от которой причудливыми змейками расползался горячий дымок. Леон вдыхал терпкий аромат заваренных трав, и тепло проникало внутрь, сворачивалось в мягкий клубок, наполняя жизнь красками.
Просыпаться было легко и радостно. Желтые фонари оставались яркими звездами, просто подвешенными чьей-то хулиганской рукой на бетонные столбы. Окна горели разноцветными тканями штор, обещая уют и покой затерявшемуся среди дождя путнику. Картошка была вкуснее, чем он ел в фастфуде около участка в те далекие времена, когда еще был полицейским, а не бродягой, искателем, познающим жизнь в гостиницах, плацкартах и придорожных кафе.
Паренек сидел на корточках и доводил до ума нижнюю часть стены. Краска с громким шипением вырывалась из баллончика.
-Эй, - позвал Леон.
Паренек дернулся, забросил баллончик в открытый рюкзак и собрался дать деру.
-Спокойно, я только спросить!
Райтер обернулся. На Леона укоризненно посмотрели из-под низко надвинутой на глаза шапки.
-С этого надо начинать, когда подходишь со спины. Что за вопрос? – парень пока не собирался ставить рюкзак обратно.
-Ты не видел тут такого китайца? Волосы до плеч, носит чеонгсам, любит животных.
-Дебильный вопрос.
-Почему?
-Потому. Ты в китайском квартале, блонди, - парень, оценив, что клиент безопасен, вернулся к прерванному занятию.
Посреди стены, сложенной из серого кирпича, райтер изобразил распахнутую дверь, за которой далеко внизу начинался лес.
-Красиво, - сказал Леон.
-Не дурак, знаю. Главное, чтобы понятно.
-А что понимать - стена, дверь, лес…
Парень скосил на него презрительный взгляд, вытянул новый баллончик и набросал поверх рисунка надпись.
-Теперь должно быть понятно, - уверенно сказал он.
-Разобьешься.
-И что?
-Да ничего, просто разобьешься.
-Моя бабушка носит чеонгсам. Тебе это поможет? - усмехнулся парень.
-Нет, мой мужик…точнее мужчина.
-Дед тоже носил. Когда был жив.
-Мой любит сладости.
-Значит богатый.
-Ну не бедный, думаю.
-Конечно. Я вот сладкое не люблю. Зачем? Зря потраченные деньги. Вот у кого все есть пусть и едят. И пусть у них зубы портятся, - с детской обидой закончил парень.
-Пусть, - усмехнулся Леон. - Ну я пойду.
-Иди уж, не люблю, когда стоят над душой. Уехал твой китаец, два дня назад, вроде бы в Орлеан. Бабуля пекла ему пирог на дорогу.
-Спасибо.
-Засунь свое спасибо подальше, блонди. Вали уж.
Леон обернулся - парень смотрел ему вслед и улыбался.
На фоне двери, распахнутой в другой, лучший мир, над которой пока черным скетчем висела надпись:
В тот год все складывалось исключительно удачно. Леон четыре недели работал охранником в небольшом супермаркете на автозаправке. Судьба преподнесла сюрприз в виде ночных грабителей, которых охраннику удалось героически разоружить и сдать властям. Хозяин выдал Леону премию, равную половине недельной выручки, и очень расстроился, когда новоявленный герой уволился ко всем чертям.
-Я не буду больше давать премии, - сказал хозяин.
-Чем дальше, тем больше все вокруг сходят с ума. Давайте работникам премии, и они не будут грабить магазины, - рассмеялся Леон. - Мне правда нужно ехать дальше.
-Не мозоль глаза, едь.
-Заведите ружье, - посоветовал Леон напоследок.
-Не буду, я кого-нибудь убью.
Лос –Анджелес, город, в который ему всегда хотелось вернуться, ждал слишком долго, Леон заслужил каникулы. В дорожной сумке лежал билет, тело просило ветра с океана и ощущения подсыхающего на коже песка. Хотелось пройтись по давно знакомым улицам, услышать круглосуточный рев заполненных магистралей, посидеть в старых барах со старыми друзьями, увидеть Джилл, Криса, сестер, посмотреть, что осталось от далекой чужой жизни, которую он когда-то вел. Эта жизнь была не его, слишком замкнутая, повернутая внутрь себя. Но понаблюдать за ней, вспомнить, просмаковать лучшие моменты - вот то, что Леон так хотел.
Тем более на протяжении последних месяцев его грызла новая идея. Это было похоже на прозрение - где еще искать беглеца, если не там, откуда он сбежал.
-Как? - только и спросил Крис.
-Ты выглядишь лучше, чем я, - констатировала Джилл.
-Мы каждый год оставляли для тебя по бутылке шотландского виски, - сказали сестры. - Теперь у нас их столько, что можно открывать винный магазин.
-Ты совсем вырос. Ты мне опять врешь. Я выпью их, и вы разоритесь, - ответил им Леон.
-Я должен тебе кое-что показать, - растерянно улыбнулся Крис.
-Да-да, ему есть, что тебе показать. Даю вам отпуск, детективы, - сказала Джилл и подписала приказ.
-Вы опять пойдете в это место? - сказали сестры. - Мы боимся, Крис никогда не женится. Ему уже 24.
-Любопытно, - ответил им Леон.
В турецкой кондитерской, которая открылась на месте французской, они купили печенье.
-Курабье, - сказал Крис. – Иногда я покупаю пахлаву.
-Я отстал от жизни, мне эти названия ничего не говорят, - сказал Леон. - Зато я до сих пор помню про суарэ и эклеры.
Конечно, это был не он. Это было бы слишком просто. Леон никогда бы не простил такой простоты.
-Еще чаю? - сказал граф, новая усовершенствованная версия, модель четвертая, краснеть умеет, глаза отводит, прямо конфетка.
-Спасибо, - смутился Крис. Точнее - детектив Оркотт, младший брат другого детектива Оркотта, новая усовершенствованная модель, краснеть умеет, глаза отводит, просто ребенок.
«Дети», - подумал Леон. - «Совсем еще дети».
-Я хотел поблагодарить вас за помощь, - сказал Оркотт-младший.
«Слишком много благодарностей, малыш», - подумал Леон, наблюдая, как Ди мягко стряхивает с рукава черную птицу, внимательно изучающую диспозицию своими двухцветными глазами, а потом осторожно ложечкой отделяет один слой пирожного от другого - все, только бы не смотреть на Криса.
-Вы бы справились и без моего участия, детектив, - сказал граф.
«А голос почти как у моего», - подумал Леон. - «Могу ли я…
-Вы ничего не слышали о вашем предшественнике? - слова как обычно опередили мысль.
-Я хотел спросить об этом у вас, - извиняющимся тоном ответил другой Ди.
-Хорошо, как только я его найду, вы первый об этом узнаете.
Они просидели в гостиной около часа, потом вышли на ночную улицу, и Леон, как мечтал, подставил лицо влажному ветру, несущему воздух с океана. Это был его город.
-Я верю в тебя, - неожиданно сказал Крис.
-Все будет отлично, - ответил Леон.
Они шли дальше по широким улицам, пронзающим город, как анфилады европейские дворцы - от входа до самого сердца. Вдали гудели круглосуточные магистрали, но они выбирали тихие места. Окна горели разноцветными шторами, а фонари напоминали звезды.
Вечер шелестел над ними своими большими темно-фиолетовыми крыльями. И все было так прекрасно, что невозможно передать.
Тишина неожиданно вздрогнула выстрелом. И они побежали на звук.
На пустынной улице, по которой ветер гнал обрывки бумаги и пакетов, стоял человек с ружьем в руках.
«Обычное охотничье», - подумал Леон. - «Действительно - нельзя всем подряд давать в руки оружие».
В десяти метрах от «охотника» на тротуаре лежала девушка, по осеннему полупальто расползалась темная скользкая жидкость. А рядом на коленях стоял ее недавний спутник — тонкое бледное испуганное лицо, широкий шарф, .
-Стой! - крикнул Леон. - Брось оружие! Это полиция!
«Охотник» медленно развернулся, и Леон услышал звук выстрела.
Только звук. Больше ничего.
Вечер опустил на него свои крылья из фиолетовых перьев и тумана, отрезав от происходящего.
Граф, «новая усовершенствованная модель», берег Криса, и за компанию его старшего брата. Леон улыбнулся вспоминая птицу, которую, тот нечаянно, согнал с рукава.
Леон сделал шаг вперед и чуть не упал, споткнувшись о какой-то мягкий предмет. Он опустился на колени и на ощупь попытался определить что это.
Человек. Одежда из шелковой ткани, сухое твердое, явно мужское тело, мягкие волосы, стремительно остывающая гладкая кожа...
Предчувствие непоправимой беды заставило Оркотта упасть на колени и наклониться еще ниже.
Он никогда не касался Ди. Разве можно считать настоящим прикосновением рукопожатие? Это просто жест, то что дозволено, но то, чего недостаточно.
Туман постепенно рассеивался.
-Что случилось? - спросил Крис, подбегая к сидящему на тротуаре Леону.
Тот сказал:
-Скорую.
Крис посмотрел на распростертое рядом с братом тело и понял - скорая уже не нужна.
Пуля прошла сквозь шею. Сонная артерия. Это 10-15 секунд. Даже если жертва не совсем человек.
Бледная землистая кожа, растрепанное черное каре и удивленно распахнутые глаза. Кровь, смешиваясь с водой, стекала под углом к уличному стоку. Синие джинсы впитывали эту смесь.
Крис потянулся, чтобы закрыть мертвецу глаза.
-Не надо, - сказал Леон, зло отталкивая расцарапанной рукой пальцы брата.
Кто-то сзади кричал:
Теперь все стало на свои места, и в жизни больше не было ничего лишнего. Друзья, работа, коллеги, город, в котором постоянно тепло.
Один счастливый человек научился играть в шахматы. И в го, и в гольф, и в теннис, и в нарды, и в «чепуху». Он научился просыпаться рано, чтобы попадать на первые киносеансы, на них всегда мало народа. Он научился выбирать подарки и готовить лазанью, научился ходить по гостям и устраивать вечеринки на заднем дворе.
Однажды один счастливый человек вышел на балкон своей квартиры, посмотрел вниз и надолго задумался.
В хороших сказках - герои обязаны умирать в один день, а не сходить с ума от счастливого одиночества.
Мысль настойчиво вибрировала где-то в районе виска. Леон ложился спать, ощущая, как черный кошмар накрывает его с головой. Сон был неспокоен, и он часто просыпался, лежал и смотрел в серый больничный потолок, по которому изредка проносились светлые полосы от фар.
Утром мысль напоминала тревогу, от нее тряслись руки, а ложка замирала на полпути ко рту. Приходили коллеги, приходили сестры, приходил адвокат и даже эксперт из страховой компании. Мысль не давала сосредоточиться на их словах.
Подождав неделю, мысль обрела форму. Голос внутри сказал: «Бессмысленно».
«Бессмысленно - оставить все как есть, так и не получив ответа», - додумал дальше Леон.
Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Показывали очередное шоу - пара бессмысленных вопросов, несколько бессмысленных ответов, песня.
-Не знаю, как отвечать людям, когда они задают вопросы о том, как у меня дела... - тараторила молоденькая актриса. - Я хочу отвечать!..
-Хотите, я угощу вас кофе?
-Хочу, - Эва Фершт кивнула и быстро пожала плечами. Большие карие глаза серьезно смотрели на мир и не вязались с суматошным жестом.
Леон принес два стаканчика, осторожно придерживая их за верхний край. Кофе был очень горячим и пах корицей.
-Почему вы встречаете Рождество в аэропорту? - спросил он.
Пока его не было, Эва сняла пальто и осталась в серой брючной паре. Вырез шерстяной блузки открывал длинную шею и маленькие резкие ключицы. Волосы, нарочно растрепанные в разные стороны, придавали ей мальчишеский вид. Она была высокая и нескладная.
«Слишком хороша», - подумал Леон.
-Дежурный вопрос? – в ответ спросила она.
-Не то чтобы да…
-Почти дежурный, - легкая улыбка мелькнула на ее лице.
Леон почувствовал себя полным болваном.
Эва пила кофе, крепко сжав горячий стаканчик в руке.
-Я ищу одного человека, который… - Леон никак не мог сформулировать продолжение.
-Женщину?
-Нет.
-Друга?
-Верно, друга.
Это было неправдой, точнее полуправдой, но Леон не знал как объяснить по-другому. Долгая дорога оставила только цель, заставив забыть про объяснения.
Надо найти, а зачем? Пустота, он уже не помнил
За огромным во всю стену стеклом неторопливо садилось зимнее солнце. В сумерках яркими огнями вспыхивали взлетающие самолеты.
-Сегодня в школе был детский спектакль. Эдди дали роль щенка. Я сшила ему два уха и нарисовала на лице усы. А после спектакля дети кричали ему : «Щеночек, хочешь косточку?». Они смеялись. И Эдди тоже смеялся. Только их было много, а он стоял один и пытался стереть тушь с лица.
-Мама, перестань рассказывать обо мне такие вещи, - мальчик оторвался от солдатиков и посмотрел на Эву такими же как у нее серьезными карими глазами. - Леон заскучает. Правда?
-Мне интересно... - начал было Леон.
-Что интересного в рождественском спектакле, если ты не играешь волхва? – удивился Эдди. – Мы летим к бабушке в Лос-Анджелес. Она подарит мне человека-паука, а я ей горшок с каштанами. Я собирал их всю осень.
-Зачем?
-Бабушка сказала, что они помогут ее ногам.
До рейса в Торонто оставалось пять часов и тридцать восемь минут. Эва не носила обручальное кольцо.
-Почитаешь мне? - спросил Эдди, устроившись на соседнем сидении в салоне самолета.
-Ты должен делать это сам, - строго сказала Эва, поправляя нервным жестом цепочку на шее.
-Еще успею, - засмеялся мальчик и вопросительно посмотрел на Леона.
-Конечно, - ответил тот.
Спустя полчаса Эва смотрела на спящих Эдди и Леона, склонившиеся друг к другу темную и светлую макушку. Самолет уносил их в Лос-Анджелес.
-Да, - вполголоса сказала она. - Может быть, все к лучшему.
Книга оканчивалась строчкой:
Дверь с грохотом отворилась. Эва, красная, с бегающими глазами, выскочила из комнаты, словно за ней гнались демоны.
-Что? Что случилось?
-Она забыла серьги! Осталось двадцать пять минут, о боже, все пропало!
-Успокойся, это всего лишь серьги.
-Ты не понимаешь, это бабушкины серьги. На удачу…
Она прижала руки к лицу. Серьезное дело, Эва все утро старательно наносила макияж.
-Где они? Я сейчас привезу.
-Шкатулка в спальне. Я с тобой!
-Нет, останься с ней. Болейте за меня.
Эва быстро коснулась щеки Леона привычным уютным поцелуем:
-Возьми мою машину.
Церковные колокола забили вовремя. Десять минут гонки по узким улочкам в одну сторону, десять минут в другую, пять минут на поиски в вылизанной до блеска комнате невесты.
Под белой паутиной фаты - тонкое острое лицо Лилли, почти такое же как у Эвы, и внимательный взгляд Джека, обращенный к невесте. Каждый в зале хоть раз слышал или пересказывал истории о безумных похождениях этой парочки. Говорили о страсти Джека к замужним женщинам, о постоянных интрижках и любви пропадать в неизвестном направлении. Говорили, что Лилли под стать ему – героиня школьной светской хроники, объездившая полстраны автостопом. «И как же она это сделала?» - спрашивали друг у друга престарелые любительницы горяченького.
Но в ярком утреннем свете белое и черное идеально дополняли друг друга. Священник говорил о Страшном Суде, когда души людей станут прозрачнее воды и все тайны, которые скрывались в сердцах, станут явными. Джек дотронулся до белой перчатки, скрывающей руку своей будущей жены, и та ответила на прикосновение крепким пожатием. Леон твердо знал, что даже если престарелые сплетницы правы, в этот момент они искупили половину своих грехов. Эти сцепленные руки значили гораздо больше, чем взаимное: «Да».
-Она похожа на меня, - прошептала Эва, когда Джек поцеловал невесту.
-Если только из-за платья, - ответил Леон, его голос потонул в аплодисментах.
-Ты была в серьгах на нашей свадьбе? – спросил он, когда их выстраивали для групповой фотографии.
-Да. Ты будешь говорить речь?
-Ммм, может меня выручит Крис?
-Не перекладывай ответственность на чужие плечи, - строго сказала Эва, но ее глаза улыбались. - Крис ты слышал?
-А? Что?
-Леон хочет, чтобы ты произнес речь от нашего столика. Много сладости и пожеланий.
-По моей части, хорошо, - усмехнулся брат. – Я добавлю сахара, корицы, взбитых сливок. Лилли меня убьет. Она ненавидит сладкое
Крис был молодцом, только иногда его намеки были слишком прозрачны. Леон этого не боялся. Решение было принято давно - поиски окончены. И он неукоснительно ему следовал.
-Ой, смотри, - Эва дернула Леона за рукав. - Мастерс опять клеится к Софии. Сколько на это раз?
-10 процентов.
-Она уйдет не с ним?
-Перевернем для разнообразия. Она уйдет с ним - 90 процентов.
-И ты отвозишь Менди в школу?
-Как всегда. Две недели.
Эва засмеялась и вино перестало горчить.
-Я предвкушаю здоровый сон, горе-предсказатель.
-Леон, ты должен придумать мне первую фразу, - Крис занес ложечку, чтобы ударить по бокалу и привлечь внимание гостей. - Быстрее, сейчас диджей поставит что-то о вечной любви и я не смогу с ним состязаться.
-Скажи о долгом пути и его счастливом завершении.
Крис смерил брата взглядом.
-Подойдет. Попрошу минутку! У меня есть пара слов…
Поздно вечером Джек подхватил невесту и белый «лимузин» увез их в ночь. Крис уехал в аэропорт, чтобы успеть на ночной рейс в Лос-Анджелес, где его кто-то ждал. Намеки брата настолько прозрачны, что Леон подозревал кто. Но Софи уехала домой с Мастерсом и теперь его ждали две недели спокойного сна.
В такси Эва дремала у Леона на плече.
Наверное, быть настолько счастливым неприлично. Эва носит обручальное кольцо.
А намеки Криса можно перевернуть и в пользу Леона. Младший Оркотт сказал:
Менди исполнилось 10 лет. Она мечтает выйти замуж за миллионера и сделать из него Бэтмана. В ее спальне нет мягких игрушек, зато очень много конструкторов и солдатиков. Она любит шорты и блузки без рукавов, потому что в ее любимом месте, в Лос-Анджелесе, в доме бабушки, этим летом очень жарко.
У Менди есть колли Робин, есть мама, папа и старший брат Адам. Она любит забираться в саду на дерево и наблюдать, как взрослые лениво переговариваются внизу, думая что их никто не слышит.
-Я съездил. Это не он.
-Тебе стало легче? - спрашивает мама.
-Мне не было тяжело, - отвечает папа, рассматривая, как струя воды вырывается из садового фонтана. - Я хотел знать ответ. Но получил его без него..
Иногда Менди кажется, что взрослые говорят полную чушь.
...Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тихо щелкнул видеоплейер, на экране замелькали кадры старенького фильма ужасов: Джейсон убегает от погони и кричит:
В городе холодно. Каждый выдох сопровождает облачко пара. Темные скелеты деревьев напоминают о том, что это все-таки зима. Пусть и не самая суровая из тех, которые видел Леон. Но неплохо бы найти магазин поддержанной одежды и купить новый шарф.
Леон постоянно мерзнет. Холод преследует его последнее время даже летом. Европа равнодушная, неласковая, закрыта на свои предрассудки и не любит прямолинейность «маде ин ЮЭсЭй».
Чужая страна, чертов климат, бесцельная суета.
Леон давно устал, потому что надежда призрачна и давно расселась как и образ того, кого он ищет. Он задает себе вопрос - зачем. И не может найти ответа. Больше всего он боится окончательно забыть, вспугнуть последние воспоминания, полностью потерять смысл.
Он шатается по многомиллионному городу и не знает с чего же начать. Что же это за город, где китайцы расселились по всей территории и чтобы найти один паршивый магазин, приходится обойти несколько округов?
Леон в который раз возвращается в ресторанчик. На его вывеске китайские иероглифы, старушка за стойкой едва говорит даже по-французски, все больше щебечет на родном восточном диалекте. Над столиками висят красные китайские фонарики, а стены задрапированы скользкой тканью. Напоминает гостиную Ди. Во всяком случае так, как ее теперь помнит Оркотт. Это намного лучше дешевых безликих забегаловок, где от китайского интерьера остались только желтолицые сонные официантки и одноразовые палочки.
Старушки сегодня нет, в ресторане непривычная тяжелая атмосфера, никого не интересует новый клиент.
«Да что же это такое», - думает Леон. - «Кажется, теперь меня не ждут нигде».
Он садится на свое привычное место напротив двери. Если когда-нибудь в нее войдет Ди. Он должен это видеть. Когда-нибудь удача должна сыграть за его команду.
Мимо пробегает молоденькая девочка в синем переднике, Леон хватает ее за узорчатый рукав блузки и настойчиво тычет пальцем в пластиковое меню. Она смотрит в ответ большими испуганными глазами, пытается вырвать рукав и что-то бормочет на непонятном языке.
-Еда. Обед, - отчетливо говорит Леон.
Она бьется в его руках, как запутавшаяся в силках птичка.
И тут он слышит крик.
Лицо девушки превращается в бессмысленную маску, словно ее взгляд ловит в пустоте этот ужасный звук, полный нечеловеческой боли. Она резко дергает рукав на себя, вырывается и бежит на кухню.
Леон встает и следует за ней.
Обшарпанный коридор сменяется белой тщательной вымытой кухней. Кажется, в ней собрались все, кто работает в ресторане. У них такие же пустые лица и опущенные руки, как и у девчонки-официантки.
Знакомая старушка стоит на коленях перед диваном, на котором лежит что-то напоминающее человеческое тело. Кто-то в толпе перед ним зажимает рот рукой и убегает в сторону служебных помещений. В открывшемся просвете Леон видит то, что осталось от лица молодого парня. И тоже поспешно отводит глаза.
Это ад. Мир, в котором так плачут, не может быть ничем иным. Леону здесь не место. Он уходит, автоматически отмечая запачканные аэрозольной краской джинсы на выцветшей бордовой обивке кухонного дивана. Один из уличных художников. Может тот самый…
Недалеко в пустом переулке кто-то нарисовал на кирпичной стене дверь. Заманчиво распахнул ее в голубое небо и изумрудную зелень леса. Чтобы Леон не забывал, никогда не забывал, что нужно всегда следовать принципу:
Утро. Красное солнце поднимает свои лучи над темными силуэтами небоскребов. Путает свои блики в стекле и бетоне нового города.
Где еще искать китайца, как не в Китае?
Светловолосый иностранец стоит на тротуаре и курит третью сигарету. Иногда поднимает глаза и смотрит на черную надпись над узорчатой дверью магазина. Делает шаг в ее сторону и снова, доставая пачку, возвращается на свое место.
Из магазина выходит ранний посетитель, в дверном проеме за ним появляется силуэт в длинном одеянии. Лицо иностранца замирает, сигарета выскальзывает из пальцев и катится в сторону водостока.
Китаец провожает клиента, улыбается, несколько раз кивает головой в знак прощания.
И видит замершую фигуру на противоположной стороне улицы.
Между ними проезжает автобус. Пассажиры с правой стороны видят неподвижного китайского болванчика, пассажиры с левой - ошарашенного чужака, у которого начинает тлеть штанина.
Леон делает шаг на проезжую часть.
«Он сейчас закроет дверь», - думает он.
Китаец стоит на месте и, кажется, ждет его.
На лице Ди мелькает какое-то выражение, схожее с волнением или страхом, но когда Леон подходит, то понимает - это был обман зрения. Или мимолетный ветер, который выбил из гладкой прически Ди пару прядей. Теперь лицо китайца идеально - спокойное, бледное, пустое.
В этот момент Оркотт ясно понимает, что ему уже сорок два: его кожа украшена далеко не первыми угрюмыми морщинами, а в глазах ничего кроме усталости и страха. Он ждет подвоха, если вокруг ад, то, наконец, он встретил черта. Вечно молодого черта, который питается своей ненавистью к таким как он, Леон.
«Зачем все это было?» - спрашивает у себя Оркотт. - «Я же знал, что встречу».
Два чужака, расставшиеся десять тысяч лет назад. Пепел прогоревшего огня.
-Войдете? - спрашивает Ди чужими губами.
Леон старается вспомнить, так ли звучал голос китайца в Лос-Анджелесе.
Граф поворачивается боком, пропуская Оркотта внутрь. Проходя тот почти касается его волос. Сладкий посторонний запах и неожиданный электрический разряд от трения шелка и кожи.
Леон останавливается и смотрит вниз, прямо в чужие глаза, где чернильные пятна зрачков растворились в разноцветной радужке. Ему кажется, что граф не дышит. Он не помнит, может Ди не дышал никогда. Может, он не живой, кукла, фарфоровая статуэтка, чудом научившаяся говорить и двигаться. Единственное, что Леон помнит - от графа нельзя ждать ничего обычного и хорошего.
Ди смотрит на него, молчит, ждет и, наконец, не выдерживает:
-Что вас привело ко мне?
Леону холодно, его передергивает.
-Не знаю. Кажется, я опоздал. Ерунда какая-то…
Он видит, как зрачки Ди стремительно сужаются, под тонкой кожей сжимаются зубы, а скулы заостряются.
-Вы правы, детектив, полная ерунда. Вы поняли это, слава богам. Разные виды, разные пути… Это всего лишь биология...
У каждой истории есть свое начало и свой финал. Правильная история начинается в одном месте, а заканчивается в другом. В точке начала идет дождь, постоянно намокают носки, герой схватывает простуду, но продолжает идти по проезжей части, уворачиваясь от едущих на встречу машин. Дорога оканчивается аллей из пальм, солнцем, коктейлем с соломинкой и сбором раковин на безлюдном пляже. В компании того, ради кого этот путь совершался.
Но иногда истории вывернуты наизнанку. И ноги, когда-то беззаботно ступавшие по теплому песку, забывают его мягкость, привыкая к мокрым ботинкам и твердому асфальту.
-Это и был ответ? - спрашивает Леон у Криса.
Тот отворачивается от старшего брата и отрицательно мотает головой.
продолжение в коментариях
Автор: Чжан
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Леон/Ди, намеки Крис/четвертый Ди
Жанр: ангст, романтика
Предупреждение: гет, смерть персонажа
читать дальшеГоворят, здесь кто угодно может жить как пожелает (Shin Petsop of Horrors, т.1)
1.
Мысль настойчиво вибрировала где-то в районе виска. Леон ложился спать, ощущая, как черный кошмар накрывает его с головой. Сон был неспокоен, и он часто просыпался, лежал и смотрел в серый больничный потолок, по которому изредка проносились светлые полосы от фар.
Утром мысль напоминала тревогу, от нее тряслись руки, а ложка замирала на полпути ко рту. Приходили коллеги, приходили сестры, приходил адвокат и даже эксперт из страховой компании. Мысль не давала сосредоточиться на их словах.
Подождав неделю, мысль обрела форму. Голос внутри сказал: «Бессмысленно».
«Бессмысленно - оставить все как есть, так и не получив ответа», - додумал дальше Леон.
Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тихо щелкнул видеоплейер, на экране замелькали кадры старенького фильма ужасов: Джейсон убегает от погони и кричит:
«Отправляйся в ад и скажи всем, что я тебя туда отправил!»
Аэропорт. Рождество. Его самолет через семь часов. Глаза то и дело возвращаются к зеленой светящейся строчке.
Осталось шесть часов пятьдесят восемь минут, шесть часов пятьдесят шесть, пятьдесят три, сорок.
Из багажа – рюкзак, из верхней одежды – джинсовая куртка. В Торонто будет холодно, стоит подумать о чем-нибудь посерьезнее.
Леону тридцать пять. Уже не мальчик, чтобы бездумно носиться по чужим городам, спать в гостиницах, съедать утренний «шведский стол». И образы, когда-то яркие, пахнущие сладостью сахарной пудры и благовоний, тускнеют. Все чаще приходит вопрос – зачем? Ради чего?
Все чаще хочется стакан виски и скользкий кожаный диван по вечерам. Все чаще нужно с кем-нибудь поговорить и перестать ощущать свою оторванность от этой движущейся то в одну, то в другую сторону разношерстной толпы.
Встречающие, прибывающие, отправляющиеся, провожающие. Концентрация любви в небольшом пространстве. Ощутимо бьет по нервам, если ты этого лишен. Что же неправильного в нем, Леоне? Почему он сидит один?
-Мама, я хочу вот туда, рядом с дядей, на желтое кресло, - говорит мальчишка, дергая маму за рукав пальто в сторону Леона.
Женщина оценивающе окидывает Леона взглядом, и тот видит себя со стороны - хмурый, одетый не по погоде, вспоминает, что с позавчера не брился, а на куртке подтек от кофе.
Семейство устраивается в противоположном ряду.
Леону неудобно, он чувствует себя как под микроскопом, хотя ни женщина, ни ребенок больше не обращают на него внимания.
Из дорожной замшевой сумки появляется сок, книга, набор солдатиков, вязание. Суета, суета, суета. Леон сжимается на своем месте, мечтая стать невидимым и слепым.
Осталось пять часов тридцать две минуты, тридцать одна, тридцать. Хорошо, часы в аэропорту лишены секундной стрелки - он бы свихнулся. Боже, пусть они летят не на одном самолете.
Их рейс объявляют раньше. Они уходят, а Леон, наконец, засыпает.
Проходя на регистрацию, Леон видит на их месте смятую коробку из-под сока и ярко-синий угол книги, оставленной на сидении кресла. Он оглядывается по сторонам и быстро запихивает книгу в рюкзак.
«Сказки».
Леон читает их, пока самолет несет его над Атлантикой, из старого ада в новый, и засыпает на последней строчке:
«И хорошо тем, кто, заблудившись, находит все же дорогу обратно и возвращается домой»
Время бежит по кругу и окончательно впивается в собственный хвост, когда Леон возвращается в Лос-Анджелес.
Предыдущие съемщики сменили замок. Он открывает дверь старой квартиры новым ключом.
Он отодвигает кровать от окна на ее привычное место в глубине комнаты, вешает плакаты, делает первую вылазку в знакомый супермаркет. Тот сменил название, но все осталось прежним. Даже управляющий, который уже не помнит молодого полицейского, когда-то давно покупавшего здесь свой холостяцкий ужин.
Леон идет между рядами с консервами и пытается представить, чтобы было, если б он не уезжал и ходил сюда каждый день. От этой мысли тошнит, но одновременно она заставляет почувствовать себя дома. Леону спокойно, двери захлопнулись, света больше нет. Но одиночество никуда не ушло.
Он возвращается домой - срывает постеры, покупает кожаный диван и три бутылки пива. Спустя месяц его находит Крис.
-Чаю? - спрашивает Ди.
У него короткие волосы и одежда, пахнущая лесными ягодами. Черная птица расположилась на спинке кресла и внимательно наблюдает за его действиями.
У нового графа подрагивают пальцы, и улыбка смущенно-неловкая.
«Несовершенен», - думает Леон. - «Совсем как человек».
Крис благодарит его за помощь. Видимо новый граф куда сговорчивее его хитрого китайца.
-Я рад, что мое вмешательство послужило хорошему делу, - Ди опускает глаза и роняет на пол ложечку.
Крис бросается подбирать.
«Не похож», - думает Леон. – «Неловкий».
-Вы бы и без меня справились, детектив, - говорит граф Крису.
От этого обращения Леон вздрагивает, ощущая, как его накрывает дежавю.
-Где я могу найти вашего предшественника? – вопрос вырывается сам собой, несмотря на длительную подготовку: «Я больше не буду его искать».
Граф смотрит на него растерянно:
-Я хотел спросить у вас.
Они выходят на улицу через десять минут. Леону нехорошо.
-С тобой все будет в порядке? - спрашивает обеспокоенный Крис.
-Если со мной что-нибудь случится, то только случайная пуля, - отвечает Леон. - Все остальное — уже проходили. Не берет.
Он уходит один, вверх по улице. Осенний ветер приносит с океана крупные капли воды. Воздух влажный, холодный - Леон идет ему навстречу. Последний рывок, остатки энергии, остатки веры. Он не слышит, как Крис зовет его. Он один, потому что так привык. Придется смириться.
И когда воздух и кровь перестают шуметь в ушах, Леон понимает, что Крис остался где-то там на улицах Чайнатауна, что у него есть друзья, есть работа, есть дом, в который еще можно вернуться и не почувствовать себя в нем чужим. Крис счастлив, граф счастлив, его Ди тоже, наверное, счастлив. Леон ловит себя на абсолютно незнакомой, гаденькой жалости к себе.
Мимо проходит пара, девушка лет семнадцати в полосатых гольфах и черном полупальто, молодой человек в очках и замотанный в серый шарф. Ветер доносит обрывки их разговора, после которого Леону остается только пойти и повесится. Этот ад его раздавил.
-Джесс, какой-то бродяга смотрит на тебя, отвернись.
-Пусть смотрит. Это не его вина, что он стал бродягой.
-Не смеши. Он должен был работать и...
...он должен был жить.
Проходит еще пара лет. Леон выходит на балкон, чиркает зажигалкой и смотрит на разморенный жарой Лос-Анджелес. По улице бешено сигналя катится стая машин, воздух тяжел и еле проникает в легкие.
Леон пропускает табачный дым внутрь и спрашивает:
-Это и был правильный ответ?
Он вслушивается несколько секунд, потом вздыхает:
- Может завести собаку?
2.
Мысль настойчиво вибрировала где-то в районе виска. Леон ложился спать, ощущая, как черный кошмар накрывает его с головой. Сон был неспокоен, и он часто просыпался, лежал и смотрел в серый больничный потолок, по которому изредка проносились светлые полосы от фар.
Утром мысль напоминала тревогу, от нее тряслись руки, а ложка замирала на полпути ко рту. Приходили коллеги, приходили сестры, приходил адвокат и даже эксперт из страховой компании. Мысль не давала сосредоточиться на их словах.
Подождав неделю, мысль обрела форму. Голос внутри сказал: «Бессмысленно».
«Бессмысленно - оставить все как есть, так и не получив ответа», - додумал дальше Леон.
Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тот показывал новости, над Атлантикой снова упал самолет. Леон переключил - последний месяц был слишком богат на плохие известия. На экране сменялись картинки - кулинарное шоу, детский сериал, клип с голой красоткой и снова те же самые новости. «Достаточно», - подумал Леон, подтянул к себе подушку и, уже засыпая, уловил последние слова диктора:
«Хорошего дня. Не останавливайтесь»
Он и не собирался.
Когда времени не хватает, стоит сесть и подумать, куда же оно все-таки девается.
Самолет – самый быстрый транспорт, но он же и самый дорогой. Поезд - чуть дешевле, но часы пути на нем превращаются в дни. Автобус - лучший вариант, но там сложно спать.
Как бы Леону не хотелось выкинуть из суток эти бездарные шесть часов, которые организм требовал на свое восстановление, природа всегда брала вверх. Сначала он начал засыпать, когда ехал. Глаза сами собой закрывались, и он едва просыпался, когда его начинали тормошить: «Ваша остановка, хватит дрыхнуть». Потом организм перешел к массированным боевым действиям, и Леон начал дремать в ожидании заказа в кафе. Кафе каждый раз были разные, и официантки, не зная о склонности клиента просто подремать, начинали будить его через пару минут: «Сэр, вы точно будете заказывать? У вас есть деньги?» Леон махал перед их носами кошельком, успокаивал милых девушек и засыпал дальше.
Сны были как на подбор хорошие – кто-то ставил перед ним чашку чая из белоснежного фарфора, от которой причудливыми змейками расползался горячий дымок. Леон вдыхал терпкий аромат заваренных трав, и тепло проникало внутрь, сворачивалось в мягкий клубок, наполняя жизнь красками.
Просыпаться было легко и радостно. Желтые фонари оставались яркими звездами, просто подвешенными чьей-то хулиганской рукой на бетонные столбы. Окна горели разноцветными тканями штор, обещая уют и покой затерявшемуся среди дождя путнику. Картошка была вкуснее, чем он ел в фастфуде около участка в те далекие времена, когда еще был полицейским, а не бродягой, искателем, познающим жизнь в гостиницах, плацкартах и придорожных кафе.
Паренек сидел на корточках и доводил до ума нижнюю часть стены. Краска с громким шипением вырывалась из баллончика.
-Эй, - позвал Леон.
Паренек дернулся, забросил баллончик в открытый рюкзак и собрался дать деру.
-Спокойно, я только спросить!
Райтер обернулся. На Леона укоризненно посмотрели из-под низко надвинутой на глаза шапки.
-С этого надо начинать, когда подходишь со спины. Что за вопрос? – парень пока не собирался ставить рюкзак обратно.
-Ты не видел тут такого китайца? Волосы до плеч, носит чеонгсам, любит животных.
-Дебильный вопрос.
-Почему?
-Потому. Ты в китайском квартале, блонди, - парень, оценив, что клиент безопасен, вернулся к прерванному занятию.
Посреди стены, сложенной из серого кирпича, райтер изобразил распахнутую дверь, за которой далеко внизу начинался лес.
-Красиво, - сказал Леон.
-Не дурак, знаю. Главное, чтобы понятно.
-А что понимать - стена, дверь, лес…
Парень скосил на него презрительный взгляд, вытянул новый баллончик и набросал поверх рисунка надпись.
-Теперь должно быть понятно, - уверенно сказал он.
-Разобьешься.
-И что?
-Да ничего, просто разобьешься.
-Моя бабушка носит чеонгсам. Тебе это поможет? - усмехнулся парень.
-Нет, мой мужик…точнее мужчина.
-Дед тоже носил. Когда был жив.
-Мой любит сладости.
-Значит богатый.
-Ну не бедный, думаю.
-Конечно. Я вот сладкое не люблю. Зачем? Зря потраченные деньги. Вот у кого все есть пусть и едят. И пусть у них зубы портятся, - с детской обидой закончил парень.
-Пусть, - усмехнулся Леон. - Ну я пойду.
-Иди уж, не люблю, когда стоят над душой. Уехал твой китаец, два дня назад, вроде бы в Орлеан. Бабуля пекла ему пирог на дорогу.
-Спасибо.
-Засунь свое спасибо подальше, блонди. Вали уж.
Леон обернулся - парень смотрел ему вслед и улыбался.
На фоне двери, распахнутой в другой, лучший мир, над которой пока черным скетчем висела надпись:
«Падай!»
В тот год все складывалось исключительно удачно. Леон четыре недели работал охранником в небольшом супермаркете на автозаправке. Судьба преподнесла сюрприз в виде ночных грабителей, которых охраннику удалось героически разоружить и сдать властям. Хозяин выдал Леону премию, равную половине недельной выручки, и очень расстроился, когда новоявленный герой уволился ко всем чертям.
-Я не буду больше давать премии, - сказал хозяин.
-Чем дальше, тем больше все вокруг сходят с ума. Давайте работникам премии, и они не будут грабить магазины, - рассмеялся Леон. - Мне правда нужно ехать дальше.
-Не мозоль глаза, едь.
-Заведите ружье, - посоветовал Леон напоследок.
-Не буду, я кого-нибудь убью.
Лос –Анджелес, город, в который ему всегда хотелось вернуться, ждал слишком долго, Леон заслужил каникулы. В дорожной сумке лежал билет, тело просило ветра с океана и ощущения подсыхающего на коже песка. Хотелось пройтись по давно знакомым улицам, услышать круглосуточный рев заполненных магистралей, посидеть в старых барах со старыми друзьями, увидеть Джилл, Криса, сестер, посмотреть, что осталось от далекой чужой жизни, которую он когда-то вел. Эта жизнь была не его, слишком замкнутая, повернутая внутрь себя. Но понаблюдать за ней, вспомнить, просмаковать лучшие моменты - вот то, что Леон так хотел.
Тем более на протяжении последних месяцев его грызла новая идея. Это было похоже на прозрение - где еще искать беглеца, если не там, откуда он сбежал.
-Как? - только и спросил Крис.
-Ты выглядишь лучше, чем я, - констатировала Джилл.
-Мы каждый год оставляли для тебя по бутылке шотландского виски, - сказали сестры. - Теперь у нас их столько, что можно открывать винный магазин.
-Ты совсем вырос. Ты мне опять врешь. Я выпью их, и вы разоритесь, - ответил им Леон.
-Я должен тебе кое-что показать, - растерянно улыбнулся Крис.
-Да-да, ему есть, что тебе показать. Даю вам отпуск, детективы, - сказала Джилл и подписала приказ.
-Вы опять пойдете в это место? - сказали сестры. - Мы боимся, Крис никогда не женится. Ему уже 24.
-Любопытно, - ответил им Леон.
В турецкой кондитерской, которая открылась на месте французской, они купили печенье.
-Курабье, - сказал Крис. – Иногда я покупаю пахлаву.
-Я отстал от жизни, мне эти названия ничего не говорят, - сказал Леон. - Зато я до сих пор помню про суарэ и эклеры.
Конечно, это был не он. Это было бы слишком просто. Леон никогда бы не простил такой простоты.
-Еще чаю? - сказал граф, новая усовершенствованная версия, модель четвертая, краснеть умеет, глаза отводит, прямо конфетка.
-Спасибо, - смутился Крис. Точнее - детектив Оркотт, младший брат другого детектива Оркотта, новая усовершенствованная модель, краснеть умеет, глаза отводит, просто ребенок.
«Дети», - подумал Леон. - «Совсем еще дети».
-Я хотел поблагодарить вас за помощь, - сказал Оркотт-младший.
«Слишком много благодарностей, малыш», - подумал Леон, наблюдая, как Ди мягко стряхивает с рукава черную птицу, внимательно изучающую диспозицию своими двухцветными глазами, а потом осторожно ложечкой отделяет один слой пирожного от другого - все, только бы не смотреть на Криса.
-Вы бы справились и без моего участия, детектив, - сказал граф.
«А голос почти как у моего», - подумал Леон. - «Могу ли я…
-Вы ничего не слышали о вашем предшественнике? - слова как обычно опередили мысль.
-Я хотел спросить об этом у вас, - извиняющимся тоном ответил другой Ди.
-Хорошо, как только я его найду, вы первый об этом узнаете.
Они просидели в гостиной около часа, потом вышли на ночную улицу, и Леон, как мечтал, подставил лицо влажному ветру, несущему воздух с океана. Это был его город.
-Я верю в тебя, - неожиданно сказал Крис.
-Все будет отлично, - ответил Леон.
Они шли дальше по широким улицам, пронзающим город, как анфилады европейские дворцы - от входа до самого сердца. Вдали гудели круглосуточные магистрали, но они выбирали тихие места. Окна горели разноцветными шторами, а фонари напоминали звезды.
Вечер шелестел над ними своими большими темно-фиолетовыми крыльями. И все было так прекрасно, что невозможно передать.
Тишина неожиданно вздрогнула выстрелом. И они побежали на звук.
На пустынной улице, по которой ветер гнал обрывки бумаги и пакетов, стоял человек с ружьем в руках.
«Обычное охотничье», - подумал Леон. - «Действительно - нельзя всем подряд давать в руки оружие».
В десяти метрах от «охотника» на тротуаре лежала девушка, по осеннему полупальто расползалась темная скользкая жидкость. А рядом на коленях стоял ее недавний спутник — тонкое бледное испуганное лицо, широкий шарф, .
-Стой! - крикнул Леон. - Брось оружие! Это полиция!
«Охотник» медленно развернулся, и Леон услышал звук выстрела.
Только звук. Больше ничего.
Вечер опустил на него свои крылья из фиолетовых перьев и тумана, отрезав от происходящего.
Граф, «новая усовершенствованная модель», берег Криса, и за компанию его старшего брата. Леон улыбнулся вспоминая птицу, которую, тот нечаянно, согнал с рукава.
Леон сделал шаг вперед и чуть не упал, споткнувшись о какой-то мягкий предмет. Он опустился на колени и на ощупь попытался определить что это.
Человек. Одежда из шелковой ткани, сухое твердое, явно мужское тело, мягкие волосы, стремительно остывающая гладкая кожа...
Предчувствие непоправимой беды заставило Оркотта упасть на колени и наклониться еще ниже.
Он никогда не касался Ди. Разве можно считать настоящим прикосновением рукопожатие? Это просто жест, то что дозволено, но то, чего недостаточно.
Туман постепенно рассеивался.
-Что случилось? - спросил Крис, подбегая к сидящему на тротуаре Леону.
Тот сказал:
-Скорую.
Крис посмотрел на распростертое рядом с братом тело и понял - скорая уже не нужна.
Пуля прошла сквозь шею. Сонная артерия. Это 10-15 секунд. Даже если жертва не совсем человек.
Бледная землистая кожа, растрепанное черное каре и удивленно распахнутые глаза. Кровь, смешиваясь с водой, стекала под углом к уличному стоку. Синие джинсы впитывали эту смесь.
Крис потянулся, чтобы закрыть мертвецу глаза.
-Не надо, - сказал Леон, зло отталкивая расцарапанной рукой пальцы брата.
Кто-то сзади кричал:
- Он должен был жить!
Теперь все стало на свои места, и в жизни больше не было ничего лишнего. Друзья, работа, коллеги, город, в котором постоянно тепло.
Один счастливый человек научился играть в шахматы. И в го, и в гольф, и в теннис, и в нарды, и в «чепуху». Он научился просыпаться рано, чтобы попадать на первые киносеансы, на них всегда мало народа. Он научился выбирать подарки и готовить лазанью, научился ходить по гостям и устраивать вечеринки на заднем дворе.
Однажды один счастливый человек вышел на балкон своей квартиры, посмотрел вниз и надолго задумался.
В хороших сказках - герои обязаны умирать в один день, а не сходить с ума от счастливого одиночества.
3.
Мысль настойчиво вибрировала где-то в районе виска. Леон ложился спать, ощущая, как черный кошмар накрывает его с головой. Сон был неспокоен, и он часто просыпался, лежал и смотрел в серый больничный потолок, по которому изредка проносились светлые полосы от фар.
Утром мысль напоминала тревогу, от нее тряслись руки, а ложка замирала на полпути ко рту. Приходили коллеги, приходили сестры, приходил адвокат и даже эксперт из страховой компании. Мысль не давала сосредоточиться на их словах.
Подождав неделю, мысль обрела форму. Голос внутри сказал: «Бессмысленно».
«Бессмысленно - оставить все как есть, так и не получив ответа», - додумал дальше Леон.
Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Показывали очередное шоу - пара бессмысленных вопросов, несколько бессмысленных ответов, песня.
-Не знаю, как отвечать людям, когда они задают вопросы о том, как у меня дела... - тараторила молоденькая актриса. - Я хочу отвечать!..
...Кто-нибудь, помогите мне!
-Хотите, я угощу вас кофе?
-Хочу, - Эва Фершт кивнула и быстро пожала плечами. Большие карие глаза серьезно смотрели на мир и не вязались с суматошным жестом.
Леон принес два стаканчика, осторожно придерживая их за верхний край. Кофе был очень горячим и пах корицей.
-Почему вы встречаете Рождество в аэропорту? - спросил он.
Пока его не было, Эва сняла пальто и осталась в серой брючной паре. Вырез шерстяной блузки открывал длинную шею и маленькие резкие ключицы. Волосы, нарочно растрепанные в разные стороны, придавали ей мальчишеский вид. Она была высокая и нескладная.
«Слишком хороша», - подумал Леон.
-Дежурный вопрос? – в ответ спросила она.
-Не то чтобы да…
-Почти дежурный, - легкая улыбка мелькнула на ее лице.
Леон почувствовал себя полным болваном.
Эва пила кофе, крепко сжав горячий стаканчик в руке.
-Я ищу одного человека, который… - Леон никак не мог сформулировать продолжение.
-Женщину?
-Нет.
-Друга?
-Верно, друга.
Это было неправдой, точнее полуправдой, но Леон не знал как объяснить по-другому. Долгая дорога оставила только цель, заставив забыть про объяснения.
Надо найти, а зачем? Пустота, он уже не помнил
За огромным во всю стену стеклом неторопливо садилось зимнее солнце. В сумерках яркими огнями вспыхивали взлетающие самолеты.
-Сегодня в школе был детский спектакль. Эдди дали роль щенка. Я сшила ему два уха и нарисовала на лице усы. А после спектакля дети кричали ему : «Щеночек, хочешь косточку?». Они смеялись. И Эдди тоже смеялся. Только их было много, а он стоял один и пытался стереть тушь с лица.
-Мама, перестань рассказывать обо мне такие вещи, - мальчик оторвался от солдатиков и посмотрел на Эву такими же как у нее серьезными карими глазами. - Леон заскучает. Правда?
-Мне интересно... - начал было Леон.
-Что интересного в рождественском спектакле, если ты не играешь волхва? – удивился Эдди. – Мы летим к бабушке в Лос-Анджелес. Она подарит мне человека-паука, а я ей горшок с каштанами. Я собирал их всю осень.
-Зачем?
-Бабушка сказала, что они помогут ее ногам.
До рейса в Торонто оставалось пять часов и тридцать восемь минут. Эва не носила обручальное кольцо.
-Почитаешь мне? - спросил Эдди, устроившись на соседнем сидении в салоне самолета.
-Ты должен делать это сам, - строго сказала Эва, поправляя нервным жестом цепочку на шее.
-Еще успею, - засмеялся мальчик и вопросительно посмотрел на Леона.
-Конечно, - ответил тот.
Спустя полчаса Эва смотрела на спящих Эдди и Леона, склонившиеся друг к другу темную и светлую макушку. Самолет уносил их в Лос-Анджелес.
-Да, - вполголоса сказала она. - Может быть, все к лучшему.
Книга оканчивалась строчкой:
«И хорошо тем, кто, заблудившись, находит все же дорогу обратно и возвращается домой»
Дверь с грохотом отворилась. Эва, красная, с бегающими глазами, выскочила из комнаты, словно за ней гнались демоны.
-Что? Что случилось?
-Она забыла серьги! Осталось двадцать пять минут, о боже, все пропало!
-Успокойся, это всего лишь серьги.
-Ты не понимаешь, это бабушкины серьги. На удачу…
Она прижала руки к лицу. Серьезное дело, Эва все утро старательно наносила макияж.
-Где они? Я сейчас привезу.
-Шкатулка в спальне. Я с тобой!
-Нет, останься с ней. Болейте за меня.
Эва быстро коснулась щеки Леона привычным уютным поцелуем:
-Возьми мою машину.
Церковные колокола забили вовремя. Десять минут гонки по узким улочкам в одну сторону, десять минут в другую, пять минут на поиски в вылизанной до блеска комнате невесты.
Под белой паутиной фаты - тонкое острое лицо Лилли, почти такое же как у Эвы, и внимательный взгляд Джека, обращенный к невесте. Каждый в зале хоть раз слышал или пересказывал истории о безумных похождениях этой парочки. Говорили о страсти Джека к замужним женщинам, о постоянных интрижках и любви пропадать в неизвестном направлении. Говорили, что Лилли под стать ему – героиня школьной светской хроники, объездившая полстраны автостопом. «И как же она это сделала?» - спрашивали друг у друга престарелые любительницы горяченького.
Но в ярком утреннем свете белое и черное идеально дополняли друг друга. Священник говорил о Страшном Суде, когда души людей станут прозрачнее воды и все тайны, которые скрывались в сердцах, станут явными. Джек дотронулся до белой перчатки, скрывающей руку своей будущей жены, и та ответила на прикосновение крепким пожатием. Леон твердо знал, что даже если престарелые сплетницы правы, в этот момент они искупили половину своих грехов. Эти сцепленные руки значили гораздо больше, чем взаимное: «Да».
-Она похожа на меня, - прошептала Эва, когда Джек поцеловал невесту.
-Если только из-за платья, - ответил Леон, его голос потонул в аплодисментах.
-Ты была в серьгах на нашей свадьбе? – спросил он, когда их выстраивали для групповой фотографии.
-Да. Ты будешь говорить речь?
-Ммм, может меня выручит Крис?
-Не перекладывай ответственность на чужие плечи, - строго сказала Эва, но ее глаза улыбались. - Крис ты слышал?
-А? Что?
-Леон хочет, чтобы ты произнес речь от нашего столика. Много сладости и пожеланий.
-По моей части, хорошо, - усмехнулся брат. – Я добавлю сахара, корицы, взбитых сливок. Лилли меня убьет. Она ненавидит сладкое
Крис был молодцом, только иногда его намеки были слишком прозрачны. Леон этого не боялся. Решение было принято давно - поиски окончены. И он неукоснительно ему следовал.
-Ой, смотри, - Эва дернула Леона за рукав. - Мастерс опять клеится к Софии. Сколько на это раз?
-10 процентов.
-Она уйдет не с ним?
-Перевернем для разнообразия. Она уйдет с ним - 90 процентов.
-И ты отвозишь Менди в школу?
-Как всегда. Две недели.
Эва засмеялась и вино перестало горчить.
-Я предвкушаю здоровый сон, горе-предсказатель.
-Леон, ты должен придумать мне первую фразу, - Крис занес ложечку, чтобы ударить по бокалу и привлечь внимание гостей. - Быстрее, сейчас диджей поставит что-то о вечной любви и я не смогу с ним состязаться.
-Скажи о долгом пути и его счастливом завершении.
Крис смерил брата взглядом.
-Подойдет. Попрошу минутку! У меня есть пара слов…
Поздно вечером Джек подхватил невесту и белый «лимузин» увез их в ночь. Крис уехал в аэропорт, чтобы успеть на ночной рейс в Лос-Анджелес, где его кто-то ждал. Намеки брата настолько прозрачны, что Леон подозревал кто. Но Софи уехала домой с Мастерсом и теперь его ждали две недели спокойного сна.
В такси Эва дремала у Леона на плече.
Наверное, быть настолько счастливым неприлично. Эва носит обручальное кольцо.
А намеки Криса можно перевернуть и в пользу Леона. Младший Оркотт сказал:
- Отправляясь в долгий путь, ты достигнешь цели, когда станешь завершенным.
Менди исполнилось 10 лет. Она мечтает выйти замуж за миллионера и сделать из него Бэтмана. В ее спальне нет мягких игрушек, зато очень много конструкторов и солдатиков. Она любит шорты и блузки без рукавов, потому что в ее любимом месте, в Лос-Анджелесе, в доме бабушки, этим летом очень жарко.
У Менди есть колли Робин, есть мама, папа и старший брат Адам. Она любит забираться в саду на дерево и наблюдать, как взрослые лениво переговариваются внизу, думая что их никто не слышит.
-Я съездил. Это не он.
-Тебе стало легче? - спрашивает мама.
-Мне не было тяжело, - отвечает папа, рассматривая, как струя воды вырывается из садового фонтана. - Я хотел знать ответ. Но получил его без него..
Иногда Менди кажется, что взрослые говорят полную чушь.
4.
...Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тихо щелкнул видеоплейер, на экране замелькали кадры старенького фильма ужасов: Джейсон убегает от погони и кричит:
«Отправляйся в ад и скажи всем, что я тебя туда отправил!»
В городе холодно. Каждый выдох сопровождает облачко пара. Темные скелеты деревьев напоминают о том, что это все-таки зима. Пусть и не самая суровая из тех, которые видел Леон. Но неплохо бы найти магазин поддержанной одежды и купить новый шарф.
Леон постоянно мерзнет. Холод преследует его последнее время даже летом. Европа равнодушная, неласковая, закрыта на свои предрассудки и не любит прямолинейность «маде ин ЮЭсЭй».
Чужая страна, чертов климат, бесцельная суета.
Леон давно устал, потому что надежда призрачна и давно расселась как и образ того, кого он ищет. Он задает себе вопрос - зачем. И не может найти ответа. Больше всего он боится окончательно забыть, вспугнуть последние воспоминания, полностью потерять смысл.
Он шатается по многомиллионному городу и не знает с чего же начать. Что же это за город, где китайцы расселились по всей территории и чтобы найти один паршивый магазин, приходится обойти несколько округов?
Леон в который раз возвращается в ресторанчик. На его вывеске китайские иероглифы, старушка за стойкой едва говорит даже по-французски, все больше щебечет на родном восточном диалекте. Над столиками висят красные китайские фонарики, а стены задрапированы скользкой тканью. Напоминает гостиную Ди. Во всяком случае так, как ее теперь помнит Оркотт. Это намного лучше дешевых безликих забегаловок, где от китайского интерьера остались только желтолицые сонные официантки и одноразовые палочки.
Старушки сегодня нет, в ресторане непривычная тяжелая атмосфера, никого не интересует новый клиент.
«Да что же это такое», - думает Леон. - «Кажется, теперь меня не ждут нигде».
Он садится на свое привычное место напротив двери. Если когда-нибудь в нее войдет Ди. Он должен это видеть. Когда-нибудь удача должна сыграть за его команду.
Мимо пробегает молоденькая девочка в синем переднике, Леон хватает ее за узорчатый рукав блузки и настойчиво тычет пальцем в пластиковое меню. Она смотрит в ответ большими испуганными глазами, пытается вырвать рукав и что-то бормочет на непонятном языке.
-Еда. Обед, - отчетливо говорит Леон.
Она бьется в его руках, как запутавшаяся в силках птичка.
И тут он слышит крик.
Лицо девушки превращается в бессмысленную маску, словно ее взгляд ловит в пустоте этот ужасный звук, полный нечеловеческой боли. Она резко дергает рукав на себя, вырывается и бежит на кухню.
Леон встает и следует за ней.
Обшарпанный коридор сменяется белой тщательной вымытой кухней. Кажется, в ней собрались все, кто работает в ресторане. У них такие же пустые лица и опущенные руки, как и у девчонки-официантки.
Знакомая старушка стоит на коленях перед диваном, на котором лежит что-то напоминающее человеческое тело. Кто-то в толпе перед ним зажимает рот рукой и убегает в сторону служебных помещений. В открывшемся просвете Леон видит то, что осталось от лица молодого парня. И тоже поспешно отводит глаза.
Это ад. Мир, в котором так плачут, не может быть ничем иным. Леону здесь не место. Он уходит, автоматически отмечая запачканные аэрозольной краской джинсы на выцветшей бордовой обивке кухонного дивана. Один из уличных художников. Может тот самый…
Недалеко в пустом переулке кто-то нарисовал на кирпичной стене дверь. Заманчиво распахнул ее в голубое небо и изумрудную зелень леса. Чтобы Леон не забывал, никогда не забывал, что нужно всегда следовать принципу:
«Падай!»
Утро. Красное солнце поднимает свои лучи над темными силуэтами небоскребов. Путает свои блики в стекле и бетоне нового города.
Где еще искать китайца, как не в Китае?
Светловолосый иностранец стоит на тротуаре и курит третью сигарету. Иногда поднимает глаза и смотрит на черную надпись над узорчатой дверью магазина. Делает шаг в ее сторону и снова, доставая пачку, возвращается на свое место.
Из магазина выходит ранний посетитель, в дверном проеме за ним появляется силуэт в длинном одеянии. Лицо иностранца замирает, сигарета выскальзывает из пальцев и катится в сторону водостока.
Китаец провожает клиента, улыбается, несколько раз кивает головой в знак прощания.
И видит замершую фигуру на противоположной стороне улицы.
Между ними проезжает автобус. Пассажиры с правой стороны видят неподвижного китайского болванчика, пассажиры с левой - ошарашенного чужака, у которого начинает тлеть штанина.
Леон делает шаг на проезжую часть.
«Он сейчас закроет дверь», - думает он.
Китаец стоит на месте и, кажется, ждет его.
На лице Ди мелькает какое-то выражение, схожее с волнением или страхом, но когда Леон подходит, то понимает - это был обман зрения. Или мимолетный ветер, который выбил из гладкой прически Ди пару прядей. Теперь лицо китайца идеально - спокойное, бледное, пустое.
В этот момент Оркотт ясно понимает, что ему уже сорок два: его кожа украшена далеко не первыми угрюмыми морщинами, а в глазах ничего кроме усталости и страха. Он ждет подвоха, если вокруг ад, то, наконец, он встретил черта. Вечно молодого черта, который питается своей ненавистью к таким как он, Леон.
«Зачем все это было?» - спрашивает у себя Оркотт. - «Я же знал, что встречу».
Два чужака, расставшиеся десять тысяч лет назад. Пепел прогоревшего огня.
-Войдете? - спрашивает Ди чужими губами.
Леон старается вспомнить, так ли звучал голос китайца в Лос-Анджелесе.
Граф поворачивается боком, пропуская Оркотта внутрь. Проходя тот почти касается его волос. Сладкий посторонний запах и неожиданный электрический разряд от трения шелка и кожи.
Леон останавливается и смотрит вниз, прямо в чужие глаза, где чернильные пятна зрачков растворились в разноцветной радужке. Ему кажется, что граф не дышит. Он не помнит, может Ди не дышал никогда. Может, он не живой, кукла, фарфоровая статуэтка, чудом научившаяся говорить и двигаться. Единственное, что Леон помнит - от графа нельзя ждать ничего обычного и хорошего.
Ди смотрит на него, молчит, ждет и, наконец, не выдерживает:
-Что вас привело ко мне?
Леону холодно, его передергивает.
-Не знаю. Кажется, я опоздал. Ерунда какая-то…
Он видит, как зрачки Ди стремительно сужаются, под тонкой кожей сжимаются зубы, а скулы заостряются.
-Вы правы, детектив, полная ерунда. Вы поняли это, слава богам. Разные виды, разные пути… Это всего лишь биология...
….Мы заслужили такой конец!
У каждой истории есть свое начало и свой финал. Правильная история начинается в одном месте, а заканчивается в другом. В точке начала идет дождь, постоянно намокают носки, герой схватывает простуду, но продолжает идти по проезжей части, уворачиваясь от едущих на встречу машин. Дорога оканчивается аллей из пальм, солнцем, коктейлем с соломинкой и сбором раковин на безлюдном пляже. В компании того, ради кого этот путь совершался.
Но иногда истории вывернуты наизнанку. И ноги, когда-то беззаботно ступавшие по теплому песку, забывают его мягкость, привыкая к мокрым ботинкам и твердому асфальту.
-Это и был ответ? - спрашивает Леон у Криса.
Тот отворачивается от старшего брата и отрицательно мотает головой.
продолжение в коментариях
-
-
31.12.2009 в 16:40...Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Показывали очередное шоу - пара бессмысленных вопросов, несколько бессмысленных ответов, песня.
- Не знаю, как отвечать людям, когда они задают вопросы о том, как у меня дела... - тараторила молоденькая актриса. - Я хочу отвечать!..
-Ты энергичнее, энергичнее! Совсем расслабился, кто тебя такого сонного возьмет, - парень с огромным рюкзаком подмигнул Леону и пошел по трассе дальше. Остановился метрах в ста и тоже поднял руку.
В кошельке оставалась последняя купюра в двадцать евро. Выбор небогатый - или доехать до Киля и ночевать под открытым небом, или добираться автостопом, остановиться в хостеле и найти временную подработку.
Леон выбрал второе.
Автобан не лучшее место для автостопщика, но кто-то из попутчиков дал Оркотту дельный совет - выбирай место за железнодорожным переездом или около заправки: машины только набирают скорость, им легко остановиться, в общем, шансов больше.
-Как дохлая рыба! - крикнул парень со своего места и энергично показал дороге большой палец. - Вот так!
Леон усмехнулся и повторил.
Раздался скрип тормозов. На обочине белоснежной яхтой пришвартовался шикарный «кадиллак». Парень одобрительно поднял бровь и проорал что-то типа: «Новичкам всегда везет!»
Леон закинул поудобнее рюкзак и подошел к передней двери.
Действительно, новичкам сегодня везло.
-Ну вы едете? – на девушке были очки, закрывающие половину лица. Модненькие такие, подобранные в тон машине и прикиду, состоящему из чего-то зеленого на бретельках и джинсов. – Куда вам?
-До Киля.
-Довезу, садитесь.
Салон был слишком чистый для человека, простоявшего на шоссе полтора часа.
-Не стесняйтесь, - равнодушно сказала девушка. - Дорожная пыль легко чистится.
-Спасибо, - не нашелся, что еще ответить, Леон.
«Кадиллак» плавно двинулся с места. За окном замелькали размытые картинки. Леону всегда казалось, что если смотреть в лобовое стекло, скорость кажется меньше, чем если глядеть на пролетающие мимо обочины.
-Хотите есть?
-Не то чтобы очень.
-В бардачке пакет с сэндвичами. Можете съесть оба.
Девушка обладала хорошим аппетитом - бутерброды были двойные с настоящими кусками мяса, а не листьями салата, как можно было ожидать.
-Почему в Киль?
Ну да, главная валюта автостопщиков - общение.
-Надо найти одного человека?
-Женщину?
-Нет, мужчину.
-Друга?
-Больше.
Девушка рассмеялась и сняла очки. На виде ей было не больше двадцати:
-Мне опять не везет.
До Леона дошла причина ее смеха
-Вы не подумайте…
-Не надо оправдываться. Знаете, мне в детстве нагадали, что я встречу любовь в дороге. А потом на восемнадцатилетие отец подарил машину, - в подтверждение она похлопала по рулю. - Вот эту. Сказал: «Катайся». А я не хочу кататься - я хочу ехать. Вы меня понимаете?
-Ага.
-Ничего вы не понимаете. Дорога - это скорость, перемены, ветер в лицо. Хотите, подниму крышу?
-Не нужно.
-Вы скучный.
-Наверно. Вы нашли?
-Что?
-Любовь...
Она презрительно посмотрела на него. Мимо с гулом пронеслась тяжелая фура.
-Конечно, нет! Иначе чтобы я тут делала. Каждые выходные как дура выбираю новый маршрут.
-Может вам стоит ездить на поезде или летать самолетом?
Леон почувствовал себя полным идиотом. Романтическая бемби за рулем кадиллака и старый коп на соседнем сидении.
-А вы что ищите? - проигнорировала она предыдущую реплику.
-Не знаю, - ее вопрос поставил Леона в тупик. Он найдет «друга» и что дальше? Что он сможет предложить, кроме бесконечных вопросов и обвинений?
-А когда найдете, узнаете?
-Мне нужно подумать заранее.
-Точно, - сказала она и включила радио.
Пейзаж за стеклом замелькал с гипнотической частотой - серо-зеленные полосы. Машина медленно набирала скорость под песню:
Ночной город теряет свою романтику, если тебе некуда пойти. Можно случайным образом выбрать маршрут, но если глаза слипаются, остается я или гостиница, или скамейка в парке.
До рассвета три часа. На коленях листок бумаги, в пальцах зажат карандаш. Леон усердно чертит стрелочки и подписывает слова.
1.«Здравствуй», - говорит Леон.
Граф хлопает дверью перед его носом.
Действие: ломать дверь.
2.«Здравствуй», - говорит Леон.
«Здравствуйте, детектив», - говорит граф.
«Я должен с тобой поговорить».
«Мне не о чем с вами разговаривать».
Действие: схватить за руку, чтобы не ушел и все-таки рассказать.
3.Здравствуй», - говорит Леон.
«Здравствуйте, детектив», - говорит граф.
«Я должен с тобой поговорить».
«О чем детектив?»
«Ты правда ненавидишь все человечество?»
«Нет, у меня есть исключение. Крис, вы, Джилл и может быть еще пара постоянных клиентов».
«Спасибо»
«Пожалуйста. До свидания, детектив»
Действие: вставить ногу в дверной проем, чтобы не закрыл дверь. Рассказать, как долго он его искал.
4.Здравствуй», - говорит Леон.
«Здравствуйте, детектив», - говорит граф.
«Я должен с тобой поговорить».
«О чем детектив?»
«Ты правда ненавидишь все человечество?»
«Да»
«Без исключений?»
«Без исключений»
«Ди, ты ненавидишь меня?»
«Да»
Множество стрелочек вниз.
«Потому что я стрелял в твоего отца?»
«Потому что я человек?»
«Потому что могу убить животное?»
«Потому что я хотел тебя посадить?»
«Потому что я грубиян?»
«Потому что я не отличаю жасминовый чай от сенчи?»
О боже, какая глупость! Леон раздраженно мнет исписанный лист и засовывает его глубоко в карман.
Шесть утра, древний бог открывает свой горячий красный глаз. Лучи рассекают тьму, вычерчивая на фоне розового неба резкие прямоугольники небоскребов.
Леон выкидывает сигарету и дергает шнурок дверного колокольчика.
За дверь ни звука. Он ждет полминуты и дергает снова.
-Мы еще закрыты! - раздается за дверью знакомый голос. Сначала на китайском, потом на английском.
Леон молчит. Если бы даже он захотел, вряд ли смог бы выдавить сейчас хоть звук. Рука непроизвольно дергает шнурок еще раз.
-Что за срочность? - дверь, наконец, распахивается и Леон говорит:
-Здравствуй, - прямо в полусонное, знакомое каждой черточкой, бледное лицо графа.
Тот ошеломленно охает и пытается закрыть дверь. Он еще не проснулся, волосы слегка приглажены, шелковый халат небрежно подвязан золотым шнуром, мелкие кладки ткани обнажают тонкие длинные ключицы. Его реакции еще замедленны, Леон вставляет ботинок в дверной проем.
-Пусти, - говорит он.
Граф смотрит в отчаянные глаза Оркотта, замечает у губ упрямую складку, которая давно превратилась в морщину. И отпускает дверь, делая шаг назад.
Ди ни капли не изменился, такой же молодой, с гладкой кожей и блестящими глазами, в которых мечется испуг, помноженный на волнение и резкое пробуждении.
«Хорошо, что я застал его неожиданно», - думает Леон и начинает говорить:
- Я знаю, ты меня ненавидишь… Ты всех людей ненавидишь и меня тоже. Конечно, у тебя есть причины - я убил твоего отца, я человек, конкурирующий вид, я грубый, я не умею говорить, я не люблю хищных животных…
Леон говорит и говорит, выдвигая все новые предположения ненависти графа, и в какой-то момент понимает, что эту партию он, увы, проиграл. Лицо графа становится спокойным, глаза наполняются стоячей водой лесного омута, губы крепко сжимаются. Живое покрывается ледяной фарфоровой коркой.
Оркотт не понимает - почему? Что он сказал не так?
-Вы долго меня искали? - прерывает его монолог граф.
-С того момента, как ты уехал.
-Зачем?
Леон мнется, вспоминает исчерченную в разных направлениях бумажку - такого варианта там не было.
-Хотел спросить, почему ты меня так ненавидишь? - неуверенно говорит он.
-Потому что вы, детектив, полный и оконченный дурак, - говорит Ди. - Выметайтесь! Приходите после семи, мы выпьем с вами чаю. Мне уже надоела эта безумная игра догонялки. Вам этого будет достаточно?
-Да, - ошеломленно отвечает детектив.
-Вам этого будет достаточно... - задумчиво произносит еще раз Ди. - Что ж...
Это не то, что он хотел.
Леон сидит в гостиной графа. От курительниц поднимается резкий запах благовоний. Ди равнодушно расставляет перед ним чашки.
Двери в задние комнаты всегда закрыты для Леона. Тотетсу всего лишь тотетсу, птицы всего лишь птицы, граф всего лишь человек, который интересуется, как прошел его день.
- Почему? – спрашивает Леон в очередной раз.
-Вы все равно не поймете, - отвечает Ди.
Узорчатая дверь за ним закрывается. Леон выходит на улицу и идет к себе.
Он нашел. Но не то что искал.
-Очередной глупец? – спрашивает колибри, касаясь миниатюрными коготками плеча Ди.
-Лучший из людей, так вы говорили, граф? - хмыкает Тетсу.
-Может еще не все потеряно? – ластиться к ногам кошка. - Хотя вряд ли, люди годятся только на то, чтобы расчесывать нам шерсть.
-Дожил до седин, а так и не научился задавать вопросы, - подводит итог Тенко.
-Замолчите! - раздраженно говорит граф и выходит из комнаты.
-Это все плохо кончится, - шепчет старый ворон, про которого ходят слухи, что иногда он видит в кофейной гуще будущее.
-
-
31.12.2009 в 16:42….Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней.
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тот показывал новости, над Атлантикой снова упал самолет. Леон переключил - последний месяц был слишком богат на плохие известия. На экране сменялись картинки - кулинарное шоу, детский сериал, клип с голой красоткой и снова те же самые новости. «Достаточно», - подумал Леон, подтянул к себе подушку и, уже засыпая, уловил последние слова диктора:
Он и не собирался.
Если он и застревал на одном месте, то остановка была вынужденной - закончился бензин, в канун праздника не достать билета, забастовка железнодорожников, нелетная погода.
Или как сейчас - ближайший самолет до Торонто через шесть часов. Целых три часа бессмысленного времяпровождения в аэропорту, пока не будет объявлена посадка.
За это время Леон успел поесть, купить в дорожном магазине новую зубную щетку — старая, годилась только для чистки ботинок — и четыре раза перечитал расписание рейсов на ближайшие часы. Ноги гудели, пришло время где-нибудь устроиться, затолкать подальше свое раздражение и немного передохнуть. В конце концов, сочельник.
Напротив огромного стекла, разворачивающего вид на взлетную полосу и огни приземляющихся и отбывающих самолетов, пустовало целых три ряда. Единственные соседи - высокая худая женщина с ребенком лет пяти. Спокойно. То, что нужно для отдыха.
-Мама, - сказал мальчишка, отвлекаясь от игры в солдатиков. - Я хочу вот такого папу! - и ткнул пальцем в сидящего напротив Леона.
Женщина подняла голову, волосы, собранные в высокий хвост, нервно качнулись. Она что-то зашептала ребенку на ухо, одновременно посмотрев на Леона, словно извиняясь за слова сына.
Леон улыбнулся, женщина опустила глаза - правила безмолвного этикета были соблюдены.
Их самолет объявили через час. Лос -Анджелес - место, где тепло.
Интересно, удастся ли Леону когда-нибудь взять туда билет? Все зависит от безумного китайца, мечущегося по карте мира как лиса во время травли. Оркотт невольно усмехнулся - а глупая борзая бежит за рыжим хвостом, пропускает ямки и кочки, где притаился хитрый лис, и, разгоняясь, проскакивает зверя, бежит вперед, дальше и дальше. Глупая неповоротливая собака.
Леон обвел взглядом опустевшие ряды, отмечая яркую коробку из-под выпитого сока и край какой-то книжки на месте, где сидела женщина.
«Сказки».
Леон посмотрел на табло - посадка на рейс до Лос-Анджелеса закончилась. Вернуть - не судьба.
Леон наугад открыл книгу и погрузился в чтение. Чем не занятие?
-Откуда она у вас? - услышал он у себя над головой мужской взволнованный голос.
-Что именно? - Леон посмотрел на говорившего.
-Книга. Она моя.
Мужчине было лет сорок, костюм-тройка, строгий галстук и, совершенно не вязавшаяся со всем остальным, взлохмаченная прическа, словно в волнении тот забывался и то и дело запускал в нее пятерню.
-Не ваша.
-Я ее покупал… для одного человека.
-Он уже улетел и оставил книгу. Вон там, в кресле.
-Когда?! - глаза мужчины забегали. - Какой рейс?!
На маньяка, преследующего жертву, он не походил никаким боком. Скорее на неудачливого любовника, о чем говорила сломанная в нескольких местах и засунутая в боковой карман красная роза.
Но женщина явно не хотела с ним встречаться, иначе он бы знал куда она улетела.
Мужчина отчаянно смотрела на Леона.
-Я должен был сегодня ехать с ней на спектакль с Эдди... это ее сын, - начал он сбивчиво объяснять, когда понял, что Леон не торопится ему отвечать, - но машина застряла в пробке, потом позвонила мать, у отца в последнее время плохо с сердцем, она испугалась... но все обошлось. Вся это беготня, куда-то делся телефон, наверное, выпал пока сидели в больнице... А она... Эва... решила, что у меня опять работа, что я опять ее бросил. Это не так!
-Лос-Анджелес.
Мужчина замолчал, переваривая информацию.
-О боже, спасибо! Спасибо! Конечно, полетела к матери!
Потом они меняли билеты, потому что следующий рейс до Города Ангелов был только завтра, а через Торонто можно было долететь и еще успеть на горячую индейку.
Леон ненавидел любые виды задержек, потому что глупая борзая видела пушистый хвост так близко, что казалось, через мгновенье сомкнет пасть на рыжем загривке и вытрясти из зверя дурацкие предрассудки, претензии, условности и страхи. Но вот такую потерю времени борзая понять могла - пока она охотится за призрачной целью, кто-то бежит за другим хвостом, который несравнимо ближе и понятнее. Таким надо помогать.
Поймав зверя, каждый герой возвращается домой, чтобы жить дальше, долго и счастливо. Это хорошая сказка.
Иногда бывает наоборот, герой возвращается домой ни с чем и пытается жить дальше. Также долго и также счастливо. И это тоже неплохая сказка.
Леон дочитал последнюю страницу:
Энергию нужно уметь перераспределять.
Когда кто-то очень не хочет, чтобы его нашли, в конце концов, приходит мысль - может быть, стоит уважать его решение и не искать? Может быть, последние слова уже сказаны и добавить к ним нечего?
Леон вернулся в Лос -Анджелес почти восемнадцать лет спустя с одной единственной целью: «Жить дальше, долго и счастливо». Он прошел, проехал, проплыл, пролетел многие тысячи километров. Зверь убегал, петлял следы, прятался в нору и снова появлялся.
Если хочет — сам найдет. Настало время борзой повернуть обратно к дому, и попробовать найти другого зверя.
-Ах, - только и сказали сестры при его появлении. - У нас есть 17 бутылок отличного виски. Была и восемнадцатая, но на свое совершеннолетие Крис вытащил ее из бара и выпил. Так хотел быть похожим на тебя. Ты представляешь, как ему было плохо на следующий день?
-До дому дошел? - отсмеявшись, спросил Леон.
-Конечно, дошел. Он все-таки не ты, чтобы просить бармена позвонить домой.
-Это было только раз! - возмутился Леон.
-Папа до последнего дня вспоминал, как тащил горе-племянника с его выпускного в полицейской академии.
-О, помню: «И тут у меня внезапно ломается машина!»
-Да-да, - весело подхватили сестры. - «А Леон говорит: «Щас починю». Поднимает переднюю крышку и засыпает на теплом моторе!»
От их дружного смеха Леону стало тепло и хорошо, словно после долгой гонки через поля, покрытые снегом, он, наконец, очутился у теплого огня в компании давно забытых, но любимых людей.
-Ты совсем не изменился, выглядишь лучше, чем я, - сказала Джилл, поднимаясь из-за стола и разводя руки в жесте гостеприимства. - Располагайся в моем маленьком полицейском государстве!
-Зато ты теперь начальник. Как подчиненные? Не подкатывают с внеплановыми отпусками? - ехидно осведомился Леон.
В давние времена это была их излюбленная тема для совместного бурчания. «Он не дает мне один день, старый дурак!» - шипела Джилл. - «Я хочу в горы с Тимом». «Он опять запорол мой отгул», - в ответ скрипел зубами Оркотт. - «Третья неделю не дают выспаться».
-А ты злопамятный, - покачала головой бывшая напарница.
-Не жалуюсь.
-Я подпишу Крису выходной, - со смехом ответила она на его долгий взгляд. - Тебе это нужно, ему это нужно. Кто я такая, чтобы не пойти навстречу своему старому другу?
-Я рада тебя видеть, - добавила она, когда Леон уже стоял в дверях.
-Я тоже, - ответил Леон. И понял, что все эти годы его здесь ждали.
-Я должен тебе кое-что показать, - сказал Крис, когда с объятьями - настоящие мужчины, кажется, не плачут - было покончено. - Это очень важно.
Крис крутился вокруг интересующей темы уже полчаса, постепенно сужая круги. Леон видел в его глазах вопрос - нашел ли он графа - и испытывал страх перед ответом, боясь увидеть на лице брата разочарование.
Поэтому прежде, чем приступить к «очень важному» делу, Леон набрал в легкие побольше воздуха и выдал:
-Нет, - потом подумал и расшифровал. - Крис, я его не нашел.
На лице младшего Оркотта отразилась целая гамма эмоций, но среди них не было ни одной даже близкой к разочарованию. Крис сожалел и надеялся.
«На что?» - спросил сам себя Оркотт-старший и получил ответ, когда Крис остановился перед входом в Чайнатаун.
Неужели Крису удалось сделать то, что не смог Леон? Неужели он нашел?! Или может, граф сам вернулся в Лос-Анджелес, ощутив нестерпимую жажду обрести дом, как и сам Леон?
Он пытался успокоить бешено бьющееся сердце. Адреналин волной пронесся по крови, ударил в голову, зажигая на лице пятна румянца.
Таким же сильным было и разочарование.
-Чаю? - спросила новая усовершенствованная версия графа, подтягивая к себе миниатюрный глиняный чайник.
Черная птица со странными разноцветными глазами соскользнула с его плеча и, пытаясь сохранить равновесие, расправила крылья.
«Несовершенен», - с улыбкой подумал Леон. - «О чем думал этот старый консерватор софу, когда оставлял его одного? Сколько ему? Восемнадцать? Совсем ребенок».
-Я так благодарен вам за помощь, которую вы оказали...
«Это уже Крис. Значит, они сотрудничают».
Голос брата звучал мягко, словно он стеснялся своих слов.
-Вы бы справились и без меня, детектив, - перебил его китаец, протягивая расписанную цветами сахарницу. - Я уверен. Хотите еще ложечку сахара?
-Нет-нет, спасибо, - Крис вытянул перед собой ладонь.
Их руки над столом встретились, и они вздрогнули, сразу опустив глаза.
«Чертовщина!» - мысленно выругался Леон. - «Дети-то развлекаются».
-А вы ничего не слышали о вашем предшественнике? - спросил Леон, прерывая затянувшуюся неловкую паузу.
Граф смущенно посмотрел на Оркотта-старшего:
-Я хотел спросить о нем у вас, - сказал он.
-Я ничего о нем не знаю, - отрезал Леон.
-Извините, - казалось больше, чем есть, смутиться невозможно, но у новой усовершенствованной версии графа имелся особый талант. - Могу я как-нибудь угостить вас чаем, Леон? Мне было бы очень интересно послушать о своем старшем брате...
Леон понял, что его ждали и здесь.
-Конечно, - ответил он.
-
-
31.12.2009 в 16:43И тогда они услышали выстрел.
Посреди пустой улицы, по которой ветер с океана гонял обрывки газет и целофана, на коленях стоял молодой парень, завернутый в теплый шарф. Тонкая оправа очков тускло поблескивала на его побелевшем лице. Перед ним навзничь лежала девчонка. Черное пальто разметалось по мокрому асфальту, из-под его полов, сливаясь с лужей, стекала темная скользкая жидкость. Кровь.
Лос-Анджелес как и все большие города неспокоен ночью. Бойтесь больших городов, опасайтесь, не ходите, выбирайте... Все эти курсы, которые читали им в академии... Зачем, если никто не слушает и нет возможности донести эти слова для таких запоздалых парочек..
Убийца стоял в десяти метрах, сжимая в руках обычное охотничье ружье.
- Брось оружие, дебил! - заорал Леон.
Убийца медленно, словно в полусне, повернулся к нему.
Раздался второй выстрел.
Это был конец..
Кто-то кричал над ним:
«Он искал», - предложила Джилл. Так и оставили.
«Приключений», - подписали вандалы.
«Ответ, придурки», - Крису пришлось вымарать предыдущую надпись.
Потом кто-то посадил рядом китайский жасмин и вандалы больше не появлялись.
Наверное, это был Ди - новая усовершенствованная модель.
...Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тихо щелкнул видеоплейер, на экране замелькали кадры старенького фильма ужасов: Джейсон убегает от погони и кричит:
В кафе на автозаправке неожиданный аншлаг. Все столики заняты.
Леон проходит между рядами, выбирая соседа, под взглядом которого кусок не застрянет в горле.
Паренек сидит около самой стойки. На тарелке какая-то зелень, рядом красный бумажный стакан с колой. Леон садится напротив.
-Нет мест, - объясняет он.
-Нет, так нет, - просто говорит парень, отправляя руками лист салата в рот. - Без претензий. Ник.
Его фраза звучит на одном дыхании, словно он думает без пауз. До Леона не сразу доходит, что тот представился.
-Меня зовут..., - Оркотт не успевает договорить.
-Хамло! - девушка в солнечных очках, заслоняющих пол-лица, вламывается в зал. - Какой придурок поставил свой грузовик перед мой тачкой? А еще мне интересно, - продолжает она, - как он предполагает я буду выезжать? Может он сам попробует?
Гудящий зал на мгновение замолкает, но почти сразу все возвращаются к своим делам.. Девушка снимает очки и обводит кафетерий внимательным взглядом. Ее никто не замечает.
-Хорошо! - говорит она. - Я подожду!
Она проходит по залу и падает на стул рядом с Леоном и Ником. Официантка не торопится их обслужить.
-Сочувствую,- говорит парень в своей странной манере «без запятых», - наверное, кто-то не специально. Закажи себе молочный коктейль, и он сделает тебя добрее.
Девушка оценивающе рассматривает Ника и обращается к Леону:
-Что он имел в виду?
-Я думаю, он имел виду, что тебе стоит расслабиться, - отвечает тот.
Она открывает рот, чтобы сказать очередную резкость, но тут у столика материализуется официантка. . «Вас обслуживает Маргарита», - написано на ее бейдже.
-Маргарита, - говорит девушка, - принесите мне салат с помидорами черри, кофе экспрессо и три пакетика картофеля фри.
-Черри закончились, - невыразительно бормочет Маргарита.
-Тогда...
-Принесите ей молочный коктейль. С клубникой, - вмешивается Ник и улыбается раздраженной девушке такой ослепительной улыбкой, что та на секунду забывается и согласно кивает головой.
-Как тебя зовут, прекрасная? - спрашивает Ник, когда официантка уходит. И снова улыбается.
«Это какая-то магия», - думает Леон, наблюдая как его соседка по столику расслабляется.
-Бригитта, - говорит она. - Можно Ригги, просто Ригги.
-Классное имя, назвали, наверное, в честь святой, да? - говорит он. - Меня вот - в честь святого Николая. Хочешь салата?.
Ригги кивает, и Ник дает ей вилку.
-В честь бабушки, - говорит она, отправляя зеленый листик себе в рот. - Она хотела, чтобы я училась в балетной школе, больше я ничего о ней не помню.
-Ты, наверное, училась? У тебя красивые ноги.
-Нет, я люблю машины. Сначала у меня был мотороллер, потом мотоцикл, а теперь «моя красавица»... У тебя красивая улыбка.
Леон чувствует себя чужим на этом празднике жизни. Они разговаривают друг с другом, а он просто ждет заказа. Обычная ситуация — вокруг что-то происходит, люди живут, земля движется по своей траектории, а Леон все ищет и ждет.
-Куда вы направляетесь? - спрашивает Ригги, поглядывая на обоих мужчин.
«Она считает, что мы едем вместе», - думает Леон. - «Сейчас парень ее разубедит».
Ник смотрит в его сторону, подмигивает, словно говорит: «Поправь, если что».
-До Киля, принцесса.
Леон облегченно кивает - ему нужно в Киль, как можно быстрее.
-На чем передвигаетесь? - продолжает допытываться Ригги.
-На своей руке, - отвечает Ник и в качестве иллюстрации протягивает руку в интернациональном жесте всех автостопщиков.
-О, могу подвести, мне тоже нужно в Киль.
И спустя восемь часов Леон оказывается на месте. Они, а это уже именно «они», высаживают Оркотта на окраине города и едут дальше. Ник спешит в Коллинг, Копенгаген, Хельсинборг, куда-то еще.
Он опускает со своей стороны стекло и говорит:
-Пей побольше молочных коктейлей, и в аду твое место отдадут другому.
Ник улыбается своей солнечной улыбкой, и Леон ловит себя на мысли, что впервые за несколько лет губы разъезжаются в ее зеркальном отражении.
-Так то лучше, - говорит Ник. Ригги газует, из опущенного окна несутся звуки включенного радио:
-
-
31.12.2009 в 16:43Но единственно, что его сейчас волнует - это узорчатая дверь со шнуром колокольчика.
Раннее утро, двери отворяются, выпуская наружу первого клиента.
«Ждет ли она меня?» - думает Леон. - «Может он все забыл? Или это вообще не он, а его чокнутый дедуля?»
Ему хочется прямо сейчас выйти из своего укрытия и посмотреть на графа. Будет ли тот смущен, испуган, раздражен? Вот Леон точно раздражен, столько лет шляться по миру за этим чертовым китайцем, ради чего? Ради того, чтобы услышать - как он ненавидит все человечество? Школьный курс биологии: Леон — человек, значит Ди его тоже ненавидит?
«Нет!» - останавливает себя Леон. - «Молочный коктейль. С клубникой. Для Ди».
Зачем спасать того, кого ненавидишь? Не логично. Логично - сбежать после того, как сделал что-то, не укладывающееся в твое понимание правильного-неправильного.
«Хорошо», - думает Леон. - «С этим разобрались. А что делать с тобой Оркотт? Прошло восемнадцать лет, зачем графу такой антиквариат, как ты?»
Что Леон может дать взамен «не-ненависти» Ди. Выгуливать его питомцев? Расчесывать барану шерсть? Кормить тигров? С этим китаец справляется и без него.
«Спокойно», - думает Леон. - «Молочный коктейль. С клубникой. Теперь мне».
Он может тоже не-ненавидеть.
Леон дергает шнур колокольчика. И дверь почти сразу открывают.
-Привет, - говорит Леон.
Ди все такой же, как и много лет назад в Лос-Анджелесе. Любитель женских тряпок и сладких ароматов.
-Ох, - только и говорит он, а Леон нервно дергает шнурок колокольчика еще раз.
«Мы можем простоять так целую вечность», - приходит ему в голову. Кто-то должен оказаться смелее и первым начать разговор.
-Я искал тебя, - простая констатация факта, бессмысленно. - Я нашел тебя, - звучит не лучше. - Я болван. - заключает он.
-Вы невысокого мнения о себе, детектив. Проходите, - говорит граф и делает шаг назад, пропуская Леона в помещение.
Самое время для маленьких фарфоровых чашечек и бисквита. Но что-то остается несказанным, какое-то странное ощущение, будто он снова входит в привычный ритм жизни гостиной Ди. Привычные звуки - стекло встречается со стеклом, серебряная ложечка касается дна чашки, какая-то живность шуршит под диваном.
-Детектив, - начинает его китаец. И в его сумрачном тоне Леон не слышит для себя ничего хорошего. - Это простая биология...
Ди все еще стоит спиной к Оркотту, подготавливая что-то к традиционному чаепитию.
-Я люблю тебя, - говорит Леон первое, что приходит в голову. И с ужасом понимает, что он сказал.
Леон не видит лица китайца, но руки графа застывают, а спина напрягается.
-Я не понимаю, - говорит, наконец, Ди. - Два вида...конкуренция...биология...
-В тебе все это есть, - убежденно произносит Леон, поднимаясь. - Именно. Два вида и постоянная конкуренция - кто же окажется в тебе сильнее, - нельзя молчать, иначе граф сбросит минутное оцепенение. - Иначе зачем все это было - прятки, страхи. Ты бы жил в своем магазине в Лос-Анджелесе. Но ты зачем-то побежал. Это так по-человечески.
Его китаец долго молчит. Тишина повисает в гостиной, словно все его обитатели замерли в ожидании ответа.
-Да, - соглашается граф. - Это совсем по-человечески.
Леон дотрагивается до его плеч и начинает легко массировать.
-Молочный коктейль, - говорит он.
-Что? - спрашивает Ди.
-С клубникой. Будь добрее к себе.
Его китаец поворачивается к нему и Леон видит, что глаза у графа одинакового - карего цвета.
-Пора признать, - говорит тот, - есть вещи посильнее биологии, а
-Я не знаю больше слов на букву Д, - упрямится Леон.
-Знаешь, - настаивает граф. - Только они все, наверняка, неприличные.
-Неправда, ты меня с кем-то путаешь. У тебя склероз, совсем из ума выжил.
Ди кидает в него диванной подушкой.
Все очень прилично. Они сидят в гостиной после очередного задания — из городского зоопарка пропал тигр - и устраивают себе импровизированный файв-о-клок в пять часов утра.
От усталости у них серые лица, а одежда кажется слегка пожеванной. Но спать не хочется. В свете настольной лампы отчетливо видно, как от глаз Ди лучиками разбегаются первые морщины.
Его китаец ловит на себе изучающий взгляд и произносит:
-Да, время немилосердно с людьми. Я уже не красив?
Леон не задумываясь отвечает:
-Ты тот человек, о котором я не мог и мечтать. С клубникой. Тебе.
-
-
31.12.2009 в 16:50...Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней. .
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Показывали очередное шоу - пара бессмысленных вопросов, несколько бессмысленных ответов, песня.
- Не знаю, как отвечать людям, когда они задают вопросы о том, как у меня дела... - тараторила молоденькая актриса. - Я хочу отвечать!..
-Может ты свалишь, блонди? - то и дело повторяет паренек, косясь на Оркотта. Тот с удобством расположился на деревянном ящике и внимательно следит за манипуляциями райтера с балончиками.
-Красиво выходит.
-Я тебе все сказал. Чего ты расселся? Проваливай.
-Живенько, я бы сказал.
-Понял - ты решил меня достать.
Картина на кирпичной стене почти закончена. Парень раскрашивает надпись.
-Почему дверь? - спрашивает Леон. - Почему не крыша? Или окно?
-О заткнись!
-С них тоже можно падать. Почему не палуба корабля? Хороший образ - корабль летит по утреннему небу, а внизу облака, облака... Сквозь них удобно лететь вниз.
Художник замирает.
-Дверь можно за собой закрыть, - произносит, наконец, он. - То есть упал и все, больше никто за тобой не последует.
-То есть падать тоже нужно уметь, - в тон ему продолжает Леон. - Я умею.
-Падал?
-Падал.
-С корабля?
-Ага.
-И как?
-Крылья не прорезались.
-Было страшно? - райтер поворачивается к нему. Теперь он стоит прямо напротив, по-птичьи склонив голову набок.
Солнце заглядывает в переулок, проводит аккуратные тени от закрепленной вверху арматуры. Леон щурится, ему кажется, что рисунок за спиной парня покрывается рябью, словно ветер прошелся по стоячей воде.
-Я точно знал, что ничего плохого не случится... Иначе оно случилось бы раньше.
Лес за дверью начинает свое размеренное движение, порывы воздуха качают кроны его вековых сосен, на горизонте висит радужная сетка дождя, солнечные стрелы разлетаются из-за далекой тучи. Переулок наполняется свежестью и кислым запахом мха.
-Хочешь попробовать. Вместе у нас должно получится, - предлагает райтер.
Мир по ту сторону двери не стоит на месте, он плывет в облаках мимо нарисованной двери — гора с белой шапкой, разноцветный альпийский луг, уютное лесное озеро, угрюмая скала - медленно проходят мимо. Огромный остров, часть давно ушедшего времени и пространства, парит в воздухе и вот уже виднеется его край - деревянная обшивка корабля.
-О черт... - только и говорит Леон.
-Никаких «но», блонди, летим? - Парень поднимается на нарисованный порог. - Это кратчайшая дорога к твоей цели, - говорит он, оглядываясь.
И падает спиной вниз.
«Вот тебе и ковчег», - думает Леон. - «Что я сегодня курил?»
Но надпись над дверью кричит:
Сначала только свист в ушах и стремительно приближающаяся земля.
«Падали знаем», - думает Леон. Но сознание не отключается, чтобы потом мирно перенести Леона на больничную койку в окружение родных и друзей.
До Оркотта доходит, в этот раз его никто не страхует. Никто не протянет ему руку,чтобы вытащить из горящего здания, никто не обхватит его ладонь своей так крепко, что расцепиться будет невозможно, никто не будет перекрикивать ветер, успокаивая его. Хотя тогда он не волновался, потому что все китайцы умеют летать.
Почему этому не учат в американских школах?
Лес все приближается, и Леону становится по-настоящему страшно.
Тогда белая птица расправляет над ним свои крылья и впивается когтями в спину, поднимая ввысь.
-У меня получилось, блонди! - торжествующе клекочет она, и роняет перья на изумрудную зелень. - Как же это здорово летать! Граф никогда не врет!
-И у меня получилось, - облегченно говорит Леон, когда птица аккуратно ставит его на исковерканную буреломом лесную поляну. Она садится рядом и склоняет голову набок.
-Первое правило, — говорит она, - не делай этого один. Второе - не оставляй спутника. Третье - всегда указывай верное направление. А какие у тебя?
-Никаких, - отдышавшись, отвечает Леон. Сердце все еще колотиться в груди как сумасшедшее.
-О, блонди, тебе даже правила не нужны? Как клево!
-Меня снова вышвырнут, - с сожалением говорит Оркотт.
-Ни фига, ты попал сюда сам. Значит, это твое место. Центральная дверь за теми соснами.
Белоснежная птица поднимается в небо, Леон провожает ее взглядом и отправляется в указанном направлении.
Эта дверь совсем другая. Первая была сколочена из грубых досок с простой железной ручкой. Эта - изукрашена резьбой и оббита яркой тканью. Леону она отлично знакома.
«Будь, что будет», - думает он и толкает ее.
Пространство вокруг сужается, приобретая форму коридора с высоким потолком и множеством дверей по обеим сторонам.
Граф сидит на своем традиционном диване в своем традиционном платье с традиционной чашкой чая и традиционно впаривает своих чудовищ очередному клиенту.
Леон стоит в дверях, чувствуя как горят обветренные щеки. Глаза его китайца удивленно расширяются, он что-то говорит клиенту, кажется, извиняется и просит его подождать, потом встает и идет к Леону.
Тот проглатывает неожиданно взявшийся в горле комок и собирает все свое мужество, чтобы выдержать тяжелый взгляд, каким его буравит граф.
Ди вталкивает его обратно и закрывает за ними дверь. Иллюзия коридора рассеивается, вокруг снова деревья.
Леон невольно пятится и спотыкается о какую-то корягу. Руки непроизвольно ищут опору, но перед ним только Ди. Он хватается за край его шелкового платья и они вместе падают на землю.
Леон чувствует, как боль от удара проходит по позвоночнику, но намного больше его внимание занимает Ди. Тот лежит на нем и кажется не дышит. Черные волосы разметались по клетчатой рубашке Леона.
Оркотт поднимает руку, чтобы опереться и помочь им встать, но внезапно кладет ладонь на талию китайца. Ди удивленно вскидывает голову и внимательно смотрит на Леона. Словно речь идет об очень серьезных вещах, чьей-то жизни, чье-то свободе. А не о том, что у Леона сладко ноет в низу живота и граф это прекрасно чувствует.
Орел или решка? Самое время проверить.
Леон обхватывает графа двумя руками и переворачивается, так что теперь он сверху, а Ди со своими чертовыми внимательными глазами снизу. Руки скользят по шелку, электризуются, кажется, что граф искрит под его руками. Леон опускает голову и быстро целует серьезное лицо. Потом отстраняется, чтобы проверить результат.
Ни следа брезгливости, смущения или непонимания. Его китаец затаился и ждет, что же Леон будет делать дальше. Леон целует неподвижные губы еще раз, теперь горячее и жестче, пытается разжать крепко сжатые восточные губы, чтобы проникнуть внутрь и чувствует, как Ди впивается в его спину своими полусантиметровыми когтями...
...Потом они лежат на мягком ковре из мха и Леону не хочется никуда уходить. О чем он тут же сообщает своему китайцу.
-Тебе и не нужно, - отвечает Ди, сладко потягиваясь. - Ты уже здесь...
Путь действительно окончен, когда Леон осознает, что больше не нужно заботиться ни о чем. Теперь обо всем заботится его китаец.
-Ты один из нас, - говорит Тетсу.
-Почешешь мне за ушком, обезьянка? - ластится беленькая кошка.
-Кто научил тебя так играть в покер? - возмущается Тенко, когда выигрыш в виде ужина опять достается человеку.
-Я могу помочь тебе? - спрашивает Леон у своего Ди.
-
-
31.12.2009 в 17:22….Со дня исчезновения графа прошло где-то десять дней.
Леон вернулся домой, засыпал в грязную кружку кофе, залил теплой водой и включил телевизор. Тот показывал новости, над Атлантикой снова упал самолет. Леон переключил - последний месяц был слишком богат на плохие известия. На экране сменялись картинки - кулинарное шоу, детский сериал, клип с голой красоткой и снова те же самые новости. «Достаточно», - подумал Леон, подтянул к себе подушку и, уже засыпая, уловил последние слова диктора:
«Большой рюкзак» остановился у полки со стеклянными шарами.
-А это что? - спросил он, тыкнув в один из них.
-Это альпийская деревня, ты встряхни, пойдет снег, - продавщица даже не подняла глаз от журнала.
-Мда, красиво...
-Все равно же все возьмешь.
-А если в этот раз не все.
-Не рассказывай сказки. Я специально для тебя заказывала, - кивнула продавщица, подтверждая самой себе совершенные действия.
-Ты знаешь меня как облупленного. Эх...
-Конечно, каждую осень Никки мигрирует на север и покупает у меня все стеклянные шары...
-Беру!
-79 евро, со скидкой как постоянному клиенту.
-И недорого...
Это могла быть просто странная традиция - каждую осень ехать одной и той же дорогой, скупая в путевых магазинах все стеклянные шары с запертой внутри зимой. Вполне.
Но Леон стал очень внимательным. С тех пор, как небо ускользало от него с огромной скоростью, а холодные облака оставляли на коже влажные следы — мир вокруг стал немного другим. Вместо двух направлений движения — влево-вправо, вверх-вниз — он понял,что существует еще одно — внутрь-наружу. Магазин Ди, располагаясь на поверхности, был точкой перехода, дальнейшим раскрытием реальности в глубину самой себя. Но как попасть обратно, внутрь - Леон так и не понял.
Иногда эта точка возникала перед ним в неожиданных местах - в темноте переулка или тумане над утренней улицей. Но при проверке Леон понимал - это лишь галлюцинация. Надежда найти чертов вход в другую реальность продолжала жить в нем, это было единственным путем, который мог привести его к графу. А граф был - и Леон отчетливо это сознавал - его болезнью.
Чем дальше Оркотт уезжал от родного Лос-Анджелеса, чем дольше ночевал в мотелях и ел на завтрак французские булочки, чем изношенее становилась одежда и разваливалась очередная пара обуви — тем больше в его жизнь вторгалось еще одно направление. На этот раз необратимое движение из года в год.
И тогда Леон вывел для себя простую формулу успеха - чем дольше он движется к цели, тем она ближе. Если бы это формула оказалась неправильной, то Оркотту надо было оставаться дома. Такой вариант его никак не устраивал.
-Уступишь мне один? - спросил Леон у парня с большим рюкзаком.
Парень задумался.
-Угостишь обедом? Знаешь, где ближайшее кафе? Я бы предпочел «Жаренную Марту», у них есть утка с яблоками. Ну что согласен? Шарик-шарик... - и он помахал перед носом Леона «альпийской деревней».
В кафе не оказалось мест. Странный ажиотаж. Пришлось садиться к двум бородатым байкерам и переговариваться вполголоса.
-Ник, значит. Куда едешь, Ник? Зачем шарики?
-Люблю делать подарки. Работа такая. Шарики хорошо расходятся. Почти также как конфеты и игрушечные олени. Правда курица отличная? - у Ника была манера произносить несколько несвязанных предложений подряд. И выдавать много лишней информации. Леону это нравилось.
-И кем ты работаешь?
-Сейчас я в отпуске. Гуляю туда-сюда. Шляюсь, присматриваюсь. Люди такие странные - не меняются, не меняются, и так десять лет подряд. А потом - хрясь, и подавай им мобильный телефон и беспроводную мышь. Знаешь, как я однажды влетел? Мне говорят - хочу мышь без проводов, я нашел - беленькая, чистенькая, дурочка правда, но очень миленькая. А клиент - на меня посмотрел так , словно я ему принес камень для отбивания шкуры мамонта. Неудачно вышло. Удачно вообще редко получается. Кстати, а ты куда? Хочу еще клюквенный морс. Закажешь?
-Ммм, - невнятно промычал Леон. В голове что-то не сходилось. Ник был странным, не обычным путевым придурком, спятившим на почве вечной дороги. Но и не умненьким студентом, путешествующим по великим городам прошлого с образовательной целью.
«Замелькало», - подумал Леон. - «Неужели снова фантазии».
И тут Ник улыбнулся. За стеклянной стеной, выходящей на автозаправку, блеснул алмазной крошкой асфальт, засияли начищенные до блеска бока машин, а серые стены кафетерия на второй, более внимательный взгляд оказались белоснежными, как нетронутый снег в начале зимы.
Леон с облегчением рассмеялся. Парень смеялся вместе с ним.
-О, ты еще умеешь так, - сказал он, щурясь. - Это офигенно классно!
-Это просто офигенно классно, - согласился Леон. - Знаешь, я еду в Киль. Но я не по делам еду, я еду, потому что мне просто нужно что-то делать. Думаю там, я найду очередную подсказку и отправлюсь дальше.
-Долгая дорога. Далекие цели. Знакомо. Все очень сложно.
-Примерно так.
-Неправильная философия. Долгая дорога приводит только к тому, что цели действительно удаляются. Вот смотри.
Парень поставил на стол стаканчик с чаем, вытряхнул из упаковки кусок сахара и бросил его в темную жидкость.
-Цель - это кусочек сахара, а это мышка, - рука Никки изобразила нечто на двух пальцах, подбирающееся к стаканчику. - Она подходит к чаю, - «животное» дотронулось импровизированным носом до стаканчика. - И...сахара уже нет.
Кусочек сахара поднял со дна пузырьки воздуха и расплылся на дне.
-Если бы мышка была быстрой, может быть ей что-нибудь и досталось. А так придется поворачивать обратно и искать другой кусочек. Верно? Клюквенный морс вкусный.
Леон все-таки его заказал, а потом еще стакан для себя.
-Держи, - сказал Никки, когда они вышли на улицу, и протянул ему шарик с «альпийской деревней». - И не слушай больше никакой ерунды. Делай и все.
Леон вышел на дорогу. Ему нужно было подумать - самому, без знаков, символов и прочей мишуры.
Раздался визг тормозов.
-Дурак! Откуда у тебя глаза растут! - высунулась из окна девчонка в темных очках.
Леон равнодушно посмотрел в ее сторону, не вслушиваясь в поток ругательств, так же как и в разносившуюся из салона песню. Это было запрещено новой формулой — живи своим умом, и дорога сама приведет тебя к цели.
А над шоссе, автозаправкой и кафе «Жаренная Марта» кто-то пел:
У входа в кукольный магазин горели факела и свечи. Желтое пламя отражалось в витринах, за которыми выстроились - еврейское семейство с неживыми глазами, две румяные девочки с лицами пупсов, плюшевый медведь — ровесник Леона.
Это произошло внезапно. Перед Рождеством Оркотт завернул на Ратушную ярмарку. Горячий крепкий грог обжигал пальцы и совсем другим теплом согревал мысли, разгоняя предпраздничное одиночество. Скамья за палатками, лишенная света фонарей, звуки голосов и обрывки гимнов со стороны - хорошая ровная тоска, когда никто не нужен.
Но этого оказалось мало. Внезапно захотелось куда-то уйти, спрятаться в темноту. Не раздумывая, Леон поднялся со своего места и двинулся по узким извилистым улицам куда глаза глядят. Чем дальше он уходил, тем быстрее становился шаг. Он почти бежал, словно его телом завладел чужой разум и постоянно поторапливал. Быстрее, быстрее, быстрее...
Пока он не оказался совсем один около освещенной живым огнем витрины.
Витрина пошла в сторону, как будто была окном уходящего поезда. Она уносила с собой отражение белых колон дома напротив, с ней скрылись оранжевые блики и потусторонние взгляды кукол.
На стекле шел снег. Большими белыми хлопьями. Опровергая слова синоптиков о +6 и ясном небе в сочельник. Снег шел и в темноте за стеклом. Хотя в помещении это невозможно.
Снежинка мягко опустилась Леону на щеку и моментально растаяла. Он поднял голову - снег шел и по эту сторону стекла.
Словно кто-то хорошенько встряхнул древний город, а в ответ он вымел из себя остатки прошлогоднего снегопада и теперь щедро посыпал им головы встречающих начало новой жизни людей.
Темнота за стеклом выглядела как и секунду назад, но Леон чувствовал, что она стала светлее.
Когда вдалеке появился тусклый огонек - он не удивился. Он был почти уверен, что увидит в зазеркалье.
Китаец казался бледным и изможденным, словно не спал несколько суток. Керосиновая лампа - единственный источник света и тепла — была зажата в его руке, из-за холода обернутой в кусок рукава. Он шел тяжело, снега намело достаточно. То и дело сбоку прилетал холодный ветер, все северные ветра такие.
Шел ли он к Леону или просто шел? Или может быть он шел от Леона, но заблудился в снегопаде? Или он вообще не шел, а фантазии и грог — не лучшие спутники зимней ночью?
Китаец приблизился к стеклу и увидел Леона. Пустое холодное лицо вздрогнуло. Глаза распахнулись, а замерзшие губы судорожно схватили частицу ледяного воздуха.
Леон бросился вперед. Стекло легко спружинило и отбросило человека обратно. Существо по другую сторону посмотрело назад, отступило, словно собиралось идти обратно..
-Не смей! - закричал человек. - Никогда больше!
Существо замерло, хотя человек понимал, оно его не слышит. Но злость, страх, желание - этот яркий коктейль — промелькнувший на лице человека, заставили существо остановиться. Еще раз прислушаться к себе, еще раз что-то решить. И протянуть руку, касаясь прозрачной преграды.
Человеку было бы достаточно и этого - хотя бы раз с тех далеких времен перестать чувствовать себя отвергнутым.
Он подошел ближе и всем телом прислонился к стеклянной стене.
Длинные холодные пальцы скользнули в его волосы.
Тающий снег смешался с керосином. Лампа, лежащая на земле, медленно гасла, погружая их новый мир в темноту.
Каждая ночь когда-нибудь заканчивается утром нового дня.
-
-
02.01.2010 в 05:19-
-
20.02.2010 в 21:12и те,кто не смог - настоящие идиоты.
спасибо тебе. Правда.
это выше слов "очень понравилось".
))
-
-
20.02.2010 в 22:34-
-
04.04.2010 в 23:45-
-
04.04.2010 в 23:54-
-
05.04.2010 в 14:30-
-
10.04.2010 в 23:02-
-
12.04.2010 в 18:58-
-
27.09.2010 в 21:53-
-
27.09.2010 в 22:47-
-
28.09.2010 в 00:02-
-
28.09.2010 в 00:06вообще здорово получать на старые тексты отзывы, еще и такие отзывы
-
-
28.09.2010 в 00:14ХЭ то есть, но ощущение тоски всё же остаётся.
А я думала, что прочитала всё что было по ПСоХу...
-
-
30.08.2013 в 16:16Специально зарегистрировалась, чтобы написать, как сильно мне понравилось. Перечитываю Вашу работу второй раз, и все еще внутри что-то колет и сжимается. Очень приятно оттого, что нужно было думать и осознавать, чтобы полностью понять и оценить написанное. Это правда здорово, когда произведение заставляет думать.А цитаты отсюда мне просто врезались в голову: "Хорошего дня. Не останавливайтесь" и про молочный коктейль. Очень люблю молочные коктейли, и теперь часто повторяю эти слова в голове. Правда помогает
Короче, спасибо большое!
P.S. А можно, пожалуйста, я возьму одну из них в качестве подписи под аватаром? Со значком копирайта и вашим именем, разумеется.
-
-
31.08.2013 в 22:05А можно, пожалуйста, я возьму одну из них в качестве подписи под аватаром?
Берите, конечно)) значка копирайта будет достаточно))
-
-
02.09.2013 в 18:46-
-
02.09.2013 в 18:46