для Sumiregava

[Чжан]

для Sumiregava, которая хотела драббл:
С пейрингом: Леон/Ди, или Тетсу/Крис, или Тетсу/Папа Ди
Рейтинг: любой
Жанр: не agnst, не deathfic
Ворнинги: не мпрег

Путь в небо

Пейринг:Леон/Ди
Жанр: мистика, романтика, не тяжелый ангст
Рейтинг: детский
Ворнинги: безбрежный пафос
Саммари: все будет отлично, но через много-много лет.

Ересь от автора:
1. Я ужасно извиняюсь перед Sumiregava за то, что поздравление получилось запоздалым. Но все равно от всей души желаю счастья в следующем году.
2. Сэш и Элли совершили грандиозный труд и вычитали этот текст, но мне это не помогло )))) это хроническое

текст в комментариях

@темы: Рождественский Фест - 2007

Comments

[Чжан]

Путь в небо


Каждый из нас - знал, что у нас
есть время опоздать и опоздать еще…
Аквариум

Карел бодро щебетал на родном чешском, неплохо владел английским и без труда мог связать пару русских слов в подобия предложений. И, похоже, все его понимали. От него пахло молодостью, хорошим парфюмом и вышколенным дружелюбием. О нем не говорили, как о красавчике, но его нельзя было назвать обычным или безобразным. Его темные волосы были акуратно подстрижены, одежда всегда ладно сидела на его невысокой, но мускулистой фигуре и содержалась в идеальном порядке. Проходя мимо столиков, он подмигивал одиноким девушкам-туристкам, заученным движением закидывал белоснежное полотенце на руку, ставил божественно пахнущие прозрачные бокалы перед пожилой парой уткнувшихся в меню немцев и старательно пытался не замечать моей угрюмости.
- Леон, за третьим столиком кончились салфетки, - скользнул он по мне ничего не выражающим взглядом, забирая со стойки очередной заказ. - Принесешь?
Над наполненной залой висело сизое облако сигаретного дыма. Из встроенных над барной стойкой колонок играла какая-то модная бодрая музыка, которая сильно мешала мне жить, способствуя начавшейся после обеда и усилившийся от постоянного шума головной боли. Но перед рождеством меньшего потока посетителей ждать не приходилось.
- Хорошо, - неудачно пытаясь скрыть раздражение, ответил я.
Аккуратным движением он подхватил поднос и быстро ушел. Это составляло его тактику идеального официанта - делать вид, что я ничем не отличаюсь от его прежнего напарника, толи слегшего с какой-то неизвестной болезнью, толи попросту испарившегося в неизвестном направлении с незначительной долей выручки.
А я отличался. Отличался, хотя бы той легкой небритостью, которая, судя по последним образчикам кинематографа, как раз вошла в моду. Правда в моем случае она выглядела скорее как сильное пренебрежение гигиеной и полное отсутствие желания узнавать о пользе бритвы. Казалось, это оскорбляло моего напарника, чувствующего себя в этом кафе полностью на своем месте и не принимающего ничего, что могло разрушить гармонию его придуманного совершенного мирка. Временами, когда зал был почти пуст, я развлекал себя тем, что представлял Карела дома - в длинном переднике и с подносом, сервирующим по всем правила свой кухонный стол. Эта фантазия неизменно поднимала мне настроение.
Короче, я его раздражал. Но показывать это он считал ниже своего достоинства. В обычные дни, я просто об этом не думал. Но сегодня был Сочельник, и работы навалилось невпроворот, а у меня раскалывалась голова.
Поэтому когда я поднял глаза, чтобы посмотреть, кто из посетителей так буянит в зале, а вместо этого увидел прямо перед собою посеревшее от страха лицо Карела, то воспринял это как очередной пинок судьбы, не дающей мне спокойно подохнуть на своем рабочем месте.
-Ну? – скептично протянул я.
-Пойдем.
-Куда пойдем?
Вместо ответа он схватил мою руку и, видимо наплевав на свои безукоризненные замашки, потянул меня в сторону служебных помещений. Не знаю, как отреагировала публика в зале, вероятнее всего после энного бокала пива ей было параллельно. Но меня все-таки волновало, куда и зачем он меня тащит с такими бешеными глазами. Зная, что я не его типаж безупречного бармена и даже человека, с которым просто приятно работать, я был полностью уверен, что не соответствую и его представлениям об идеальном… мужчине. А в это можно было поверить - если, отрешившись от его отработанных долгой практикой жестов одиноким девчонкам, обратить внимание на те долгие взгляды, которыми он обычно буравил спины стильных высоких мужиков с хорошо сложенными фигурами. Хотя, может, Карел просто завидовал.
-Вот, - втолкнул он меня в служебный туалет и указал куда-то в район унитаза.
-Что вот? - не выдержав, зло буркнул я, пытаясь разглядеть на белом кафеле то, ради чего меня сюда притащили. Вдруг это какой-нибудь распространенный прикол среди местных горячих парней.
-Ну вот же, - сквозь зубы прошипел мой напарник.
Я вгляделся внимательнее и, наконец, увидел это.
Предмет лежал рядом со стенкой и напоминал мертвую синюю гусеницу. Я наклонился ближе, чтобы разглядеть ее. Сморщенная кожица грязноватого оттенка, синий ноготь, чуть согнутый в среднем суставе…
-И что нам делать? - толи растерянно, толи испуганно прошептал Карел за моей спиной.
-Звонить в полицию, - я резко выпрямился, так что мой напарник еле успел отскочить. – Тебе каждый вечер в сортире оставляют оторванные пальцы?
-Нельзя, у нас полный зал народу.., - потерянно пробормотал он. Впервые за четыре месяца работы здесь, он показался мне нормальным живым человеком, - Что же будет?.. Это так подорвет репутацию…
-Мы можем пока не звонить в полицию, - предложил я обратный вариант, - Хотя тот, кто это принес, скорее всего, сейчас в зале. Сделаем так, как ты скажешь.
-Это будет очень плохо, если мы позвоним чуть позже, после закрытия? - в его голосе появилось надежда. Сегодня он явно решил меня удивлять.
-Не знаю. Вполне может быть – это просто глупая шутка, и палец стащили в морге, анатомичке или где-нибудь еще, а, может, речь идет об убийстве…
-Мы будем звонить после закрытия, - резко перебил меня Карел и, стараясь, не смотреть на жуткую находку, ушел в зал.
Я быстро осмотрел комнату. Ничего особенного – белая облицовка, флакончик с похожим на слизь жидким мылом, рулон бумажных полотенец. Ничего необычного - никаких записок с требованием выкупа, угроз, объяснений. Вывод только один. У людей жуткое чувство юмора.
Пользуясь случайной передышкой, я решил проветрить голову и заодно покурить. Прошел по короткому коридору мимо кухни.
-Ханна, - заглянул в небольшую, плавающую в аромате хорошо прожаренного мяса, комнату, - а ты ничего тут подозрительного не видела? Никто не заходил?
-Не задавай глупых вопросов, - громко пробасили мне в ответ. - Возьми мясные ошметки на столе и вынеси под арку собакам.
Задняя дверь открывалась в тихую, но темную подворотню, отделенную от улицы частой решеткой. Она проходила под старым трехэтажным домом и упиралась во внутренний двор с тремя скамейками и каменной клумбой. Утренний мороз сменился легкой воздушной метелью, и все вокруг было занесено белой пушистой пеленой. Особой сложности пройти через лишь притворенную, но никогда не закрывающуюся калитку до нашей двери и проскользнуть мимо замученной предрождественскими заказами Ханны не представляло никакого труда. На свежем снегу отпечатались лишь следы собачьих лап. Особенно много у кормушки, в которую Ханна регулярно скидывала какую-нибудь снедь. Она очень любила собак, иногда мне казалось, что это ее способ поддеть Карела - мой напарник не переносил их на дух. Но ни одного отпечатка, который мог бы относиться к делу. Видимо, незнакомец все-таки проскользнул из зала.
Я закурил. Да, у людей жуткое чувство юмора. И странное понятие о справедливости.
В парижском метро двое парней в темных стеганных куртках избивали мужика. В двух метрах от них валялись раздавленные очки и распахнутый дипломат с беспорядочно разбросанными бумагами, а рядом истошно вопила девчонка в коротком пиджачке и такой же юбке. Я не знаю французского, так и не успел выучить. Просто раскидал их по стенкам, помог подняться уже плохо соображающему от боли человеку, вручил ему дипломат и не понял, чего девчонка виснет на мне и трещит как ненормальная.
Потом оказалось, что два «робин гуда» вытащили этого урода из вагона, потому что он лез ей под юбку и делал это весьма настойчиво.
Это произошло лет десять назад, а я до сих пор убежден что справедливость - слишком путанная игра, подходящая, пожалуй, только тем, кто не умеет сомневаться. Сомневаться я научился, и в сложные игры больше не играю.
Сигарета на свежем воздухе исправила мое настроение лишь до того момента, пока я не вернулся в зал. Невозмутимый Карел суетился между столиками, но пережитое потрясение все же оставило свой след - он даже опустился до недовольного взгляда в мою сторону. Музыка и гул голосов закрутили меня, вплоть до того момента, когда последняя, уже совсем нетрезвая, компания, громко разговаривая, вылезла из-за столика, оставив неплохие чаевые.
-Пока, мальчики, - донеслось из подсобки, и громко хлопнула задняя дверь.
- Все, закрываемся. Время, - кивнул Карел в сторону настенных часов, - Уберешь бокалы с дальних столов?
Тоже своеобразная традиция - когда уходят последние посетители, он провожает их до двери, а потом поворачивается ко мне и всегда говорит что-то подобное. К этому моменту он уже так устал, что валится с ног и больше не утруждает себя бессмысленными улыбками.
- Без проблем, - отозвался я. И насторожился: - Подожди, мы будем звонить в полицию?
Он задумчиво остановился посреди зала, выстукивая ногтями на столе какой-то ритм.
-Знаешь, - резко повернулся он ко мне, - Я думал весь вечер. Если это всего лишь шутка, то, может, мы не будем никуда звонить?
-Так, приехали! Как не будем?
-Если это попадет в газеты…
-Ясно, можешь не продолжать, - перебил я его, - Карел, мы будем звонить в полицию. Вот прямо сейчас ты сядешь – и сделаешь это.
-Ладно-ладно, - быстро отмахнулся он, - считай, что ты меня убедил. Дай мне пару минут, я так устал.
Вот тут я его понимал, после этого сумасшедшего дня ноги попросту отваливались, и если я все-таки имею иногда возможность присесть, то у Карела ее нет.
Он развалился на мягком диванчике в дальнем углу, а я старательно протирал бокалы для коктейлей, развешивая их над стойкой как странных прозрачных летучих мышей. Когда в очередной раз я поднял глаза в зал - он был пуст.

[Чжан]

Все сразу встало на свои места, и я рванулся к подсобке. В коридоре было очень тихо, а напротив двери в многострадальный сортир сидел Карел, обнимая колени и уставившись на что-то внутри.
Что-то, испугавшее его до дрожащих в неестественно улыбке губ, с которых тонкой блестящей дорожкой стекала слюна. И мне казалось, что он сейчас или расхохочется, или заплачет.
На секунду, я засомневался - хочу ли я это видеть? Но он поднял ко мне отсутствующее лицо и зашептал:
-Я просто хотел его выкинуть…тогда, не надо было бы звонить… но я не думал…
Без малейшего колебания я шагнул вперед и оттолкнул его от входа.
Она казалась очень твердой. И меньше всего похожей на, то, что когда-то могло быть частью человеческого тела.
Неестественно выгнутая в локте, бледная до синевы, неровно, как лоскут от старой тряпки, оторванная от предплечья, с торчащей желтоватой костью из помертвевших обрывков суставов.
Сзади всхлипнул Карел.
Обернувшись, я посмотрел на него. Откуда столько эмоций по поводу найденной в сортире собственного кафе человеческой руки? Или это просто не соответствует его образу безупречного заведения?
Или это у меня атрофировались клетки, отвечающие за сочувствие? Моя первая работа научила меня без содрогания смотреть на любую мерзость, если это приносит пользу делу.
-Быстро звони в полицию, тот, кто это сделал, не успел уйти далеко, - надо было как можно быстрее убрать отсюда этого насмерть испуганного идиота, в конце концов, возиться с психом не самое приятное завершение вечера. - Быстро, я сказал!
Карел сделал попытку сконцентрировать свой постоянно уплывающий в неведомые дали взгляд на мне, медленно кивнул и, опираясь о стену, поднялся и, пошатываясь, пошел в залу.
Проводив его взглядом, я, по привычке, стараясь ничего не сдвинуть с места, подошел ближе к жуткой находке. Крови не было, значит, не от живого тела. Вырваны куски плоти, как будто ее долго терзали, прежде чем принести сюда. На ладони отсутствовал средний палец. Одним вопросом сразу стало меньше.
Но что-то мне подсознательно не нравилось, напоминало о давно ушедшем… Внезапно я как будто увидел себя и все вокруг – белый кафель, оюрубок человеческого тела, ведро с подтеками грязи в углу, вычищенные кабинки - со стороны. Словно это со мной уже было, и я уже стоял, если не здесь, то в очень похожем месте и передо мной уже лежало нечто подобное.
Задумавшись, я вышел в коридор, щелкнул замком приоткрытой двери, ведущей в темную подворотню. Ханна никогда не запирала ее за собой. Ответ на еще один вопрос.
И услышал негромкий вскрик из центральной залы, потом - скрежет отодвигаемой мебели и звук падения. Вот черт, конечно же, извращенец, который принес «сюрприз», вполне мог вернуться и войти через главный вход!
Мы его так и не заперли.
Входная дверь в кафе была распахнута настежь и, звякая стеклом, хлопала под порывами переменчивого ветра. Метель усилилась, и на пороге образовывался небольшой сугроб. Посреди пустого помещения, освещенного только подсветкой над барной стойкой сидел окончательно выпавший из реальности Карел. Как большая кукла, подумалось мне.
-Карел, что случилось? Ты позвонил в полицию?
Он медленно кивнул, не поднимая на меня остекленевшего взгляда.
-Мне страшно…
-Чего ты боишься? - присел я рядом с ним на корточки.
Он указал на что-то за моей спиной.
Зала только на первый взгляд казалась пустой. На противоположной стороне улицы переливалась всеми оттенками фиолетового и желтого яркая неоновая вывеска ночного клуба. Ее свет через широкие витрины кафе проникал в залу, выделяя темную, словно вырезанную для забавы из черного картона, длинную мужскую фигуру, сидящую за ближайшим к выходу массивным столиком.
-Эй, - окликнул я человека, - у нас закрыто.
Парень повернул ко мне, и тусклый желтый свет, совершив сложный путь, отразился в зеркальном потолке - и упал на его бледное, с глубоко залегшими под глазами тенями, очень молодое лицо.
Первое о чем, я подумал, глядя на заторможенные движения незнакомца - понадеялся, что полиция приедет очень быстро. При других обстоятельствах, наверное, я смог бы ему посочувствовать, выяснить, сколько и какой дури, он наглотался, обыскать карманы, найти документы, позвонить домой, сдать на руки родителям. Но найденная пять минут назад оторванная конечность настраивала на серьезный лад, и мне было не до сочувствия – возможно, за столиком сидел наш плохой шутник.
В таком случае мой святой долг состоял в том, чтобы он не ушел из зала в одиночестве. А дождавшись полицию вместе со мной и моим срывающимся с катушек коллегой, удалился в почетном сопровождении. Там разберутся.
-Мистер, - начал я, медленно поднимаясь, - Вам принести меню?
Вместо ответа незнакомец встал, и я начал просчитывать варианты, как смогу его остановить, если он рванет к выходу. Но темная фигура на мгновение застыла на фоне беснующегося неона, а через мгновение, упустив начало движения, я заметил, как она - быстро и бесшумно - приближается к нам.
В напряженной тишине, казавшейся почти осязаемой, я успел сгруппироваться в удобную для отражения атаки стойку. Когда услышал ненормальный истеричный крик за своей спиной, от которого по моей спине пробежался отчетливый холодок.
Кричал Карел, и я машинально обернулся к нему посмотреть, что могло вызвать такой ужас. Он забился под стол, обнимая ноги судорожно сжатыми ладонями и уткнув напряженный подбородок в колени. На посеревшем застывшем лице выделялись широко распахнутые глаза, которыми он следил за чем-то, находившимся за моей спиной. Готовясь к хорошей драке, я повернулся к приближающемуся незнакомцу.
Сильный порыв ветра отшвырнул входную дверь к самой стене и со всей силы хлопнул ею по деревянному косяку. Жалобно звякнуло стекло. Неон на противоположной стороне расцвел бурным светом, озаряя наше полутемное помещение.
Абсолютно пустое, полутемное помещение.
На всякий случай, я подскочил к барной стойке и включил весь верхний свет, еще раз оглядев помещение, но парень действительно словно испарился. Распахнув входную дверь, я выбежал на заснеженную улицу. Никого. Ни странного незнакомца, ни…
Кафе располагалось в достаточно людном месте. Но улица, вытянувшаяся между двумя рядами сверкающих рождественскими гирляндами невысоких домов, была необычно пустынна.
Я вернулся обратно. Пора было заниматься моим умирающим от ужаса напарником. Верхний свет подействовал на него успокаивающе. Присев перед Карелом, я медленно потянул его крепко сцепленные руки и они легко разжались.
-Перебирайся на стул, - сказал я, когда он открыл крепко зажмуренные глаза и обвел взглядом зал за моей спиной и, не найдя для себя ничего пугающего, облегчено вздохнул. - Принесу тебе воды.
Все-таки я принес ему виски, который Карел, несмотря на то, что обычно не пил крепких напитков, опрокинул в себя без единого слова. Теперь я был уверен, что с ним все будет в порядке. Крепкое виски - лучшее лекарство на все случаи жизни. Карел поморщился, по его телу пробежала легкая дрожь и, поставив стакан на пол, он посмотрел на меня глазами неплохо подвыпившего, но расслабленного человека. Нужный результат был получен.
После каждой адреналиновой горячки приходит период блаженного спокойствия. Но в этот раз затянуться он не успел.

[Чжан]

По зеркальному потолку прошлись огни подъехавшей машины, пронзительно взвизгнули тормоза, раздался собачий визг, вероятно одной из подопечных Ханны, и потом за дверью послышалась ругань:
- Черт, пошел вон! Совсем сдурели, под машины уже суются! – глухим, словно сильно простуженным голосом ругался пан Франтишек, - А вы что стоите рот раскрыв?! Что, мертвых рук не видели? Быстренько внутрь!
- Ага, все больше живые, - механически ответил сам себе Карел и нервно хихикнул.
Достаточно уйти из полиции, чтобы понять, почему именно служителей правопорядка обычно встречают такими кислыми лицами. С одной стороны, они не добрые феи, которые приходят по праздникам, раздавая направо и налево подарки и конфеты, а появляются, когда у людей случаются крупные или мелкие неприятности. Улыбаться в таких случаях – могут только идиоты.
С другой стороны, у полицейских всех стран и континентов есть одна общая, объединяющая их черта - бесцеремонность. Она, к сожалению, тоже не располагает к улыбкам.
Служителей закона было всего четверо, но казалось, что в зал, разнося снег и переговариваясь, ввалилась целая толпа.
Старый пан Франтишек появился в распахнутой перед ним одним из полицейских двери, как средневековый купец в окружении приказчиков, важный и деловитый. Мы его неплохо знали, точнее Карел знал его лучше, чем я. Временами он заглядывал к нам, задерживался, если посетителей было немного, выпивал кружечку пива, стряхивая пену с аккуратной щеточки усов, травил очередную полицейскую байку и, перемолвившись наедине парой слов с моим напарником, уходил, натягивая на свой седой ежик импозантный котелок.
Про себя я называл его «старый пан», хотя на вид ему давали чуть более пятидесяти, и он был лишь на десять-пятнадцать лет старше меня. Но невысокий рост, кряжистая фигура и страсть к длинным пальто и шляпам вызывала у меня вполне понятные ассоциации с гангстерскими фильмами. Единственным, что портило образ и мешало мне окончательно остановиться на прозвище «Крестный Отец», были маленькие интеллигентные очки, больше, на мой вкус, подошедшие какому-нибудь журналюге или, на худой конец, доктору.
-Ну здравствуй, оболтус, - остановился пан Франтишек перед столом, за которым отходил от шока мой напарник, - Что задумался? Сейчас все поправим. Где твоя рука?
Карел непонимающе покосился на собственную ладонь и протянул ее старому полицейскому:
- Вот.
- Да не эта, шутник! - хмыкнул пан, - Мертвая рука где?
На щеках моего напарника выступил легкий румянец, он махнул в сторону служебных помещений и отвернулся.
Появления старого пан всегда портили ему настроения. У них с Карелом была странная манера общения – как у слишком заботливого отца и упрямого сына, не желающего ничего слушать.
- Ну, ребятки, давайте, работаем! Быстренько-быстренько! – прищурился пан в сторону своих подчиненных, мявшихся у входа, - А я тут повыясняю обстоятельства, так сказать…
Проследив за тем, как маленький табун ретиво скрылся в глубине кафе, пан повернулся к нам:
- Вот оболтусы! Они нам сейчас преступление века накопают … кхе… Ну ладно, бог с ними! Приступим к опросу…так сказать…свидетелей. Кто ее нашел?
- Я, - тихо ответил Карел, снова, будто вспомнив все события последнего часа, приобретая пришибленный вид. Мне оставалось только гадать, что произвело на него большее впечатление – жуткая находка или странный парень. И то, и другое вызвало у него одинаковую реакцию - истерику. Поведение в таких ситуациях может быть различным, и за свою жизнь я много на что успел насмотреться. Но при этом никогда бы не сказал, что Карел вел себя нормально. У парня были какие-то проблемы, в которых мне, лично, копаться было лень.
-Ты видел кого-нибудь рядом?
-Нет.
-Хорошо, может, кто-нибудь показался тебе подозрительным?
-Нет, - упрямо гнул свою линию Карел.
-А вы? - повернулся пан ко мне.
Со своего места я хорошо видел растерянное выражение лица Карела. Зачем он говорит лжет? Буквально за пару минут до приезда полиции из кафе выскочил обдолбаный в хлам наркоман, который вполне подходил под описание кого-нибудь подозрительного. Но мой напарник упорно молчал.
-Может, что-то показалось вам необычным? – настаивал пан.
Да, например отсутствие пальца, который, судя по ране, был попросту отгрызен… и вырванные куски плоти, словно руку долго терзало крупное животное… и волна узнавания, которая накрыла меня рядом…
Я неоднократно видел такое, очень давно, когда моя квартира, выходила окнами на широкую магистраль, по которой и днем и ночью неслись машины, временами шум был просто непереносимый, но за трассой в ста метрах блестел на солнце огромный океан. Я был очень молод и очень счастлив. И каждый вечер после работы, я приходил в один из магазинов Чайнатауна, хозяин которого буквально за пару месяцев превратился в то, что дает мне смысл жить дальше. Граф Ди владел магазинчиком, продающих домашних животных, каждое из которых имело свое характер, а многие из них были попросту кровожадными тварями.
И я неоднократно видел следы зубов, когтей, клыков на человеческих телах.
В моих руках еще одна ниточка, которая может привести меня к Ди. Животное, которое сделало это, может быть обитателем магазина китайского графа. Тем боле год назад, я рванул в Прагу, увидев статью об исчезновении медных голубей, украшавших крышу одного из местных соборов. Почему-то мне показалось, что Ди приложил к этому свою маленькую ручку. Может быть, я и не ошибся.
По приезде я остался окончательно без денег и застрял здесь.
Справедливость – очень сложная игра. Игра-эксклюзив, для тех, кто не умеет сомневаться и не имеет собственных интересов. Если врать, то по-крупному, прорвемся, напарник.
-Нет, - пожал я плечами как можно равнодушнее. К моему удивлению, Карел никак не отреагировал на мои слова.
-Ладненько, - скривился пан Франтишек, доставая блокнот и огрызок видавшего виды карандаша, - Значит, так и запишем - никто из персонала ничего не видел. Верно записываю?!
-Верно, - с вызовом, поглядывая на полицейского, заявил мой напарник, вставая. - И запишите, что персонал оказал следствию добровольную помощь и задержался на рабочем месте накануне Рождества.
-Обязательно, оболтус, - хмыкнул старик. - Ладно, проверю, что там мои кони наворотили. А вы пока быстренько подумайте, повспоминайте…так сказать… А то мне уже кажется, что персонал что-то скрывает и я сейчас поди решу, что персонал сам оторвал у кого-то руку и решил припрятать в сортире…
-Ага, - чтобы не стоять без дела, Карел начал протирать и так безупречно чистую столешницу, - а потом персонал замучила совесть или желание испортить себе праздник, и он позвонил в полицию. Кстати, я не просил, чтобы вы приезжали!
- Я так думаю, что персонал хотел испортить праздник одному конкретному полицейскому. Это более вероятно. И я не виноват, оболтус - сегодня мое дежурство. Все хватит заговаривать мне зубы…так сказать…
Показательно глубоко вздохнув и покачав головой, старый пан удалился в сторону служебной двери, оставив нас с Карелом одних.
-Я закрою дверь, когда они уйдут, - устало сказал он, вставая, - хочешь, иди домой. Думаю, Франтишек, тебя отпустит.
-Меня все равно никто не ждет, так что...
-Может тогда по стаканчику? - он с надеждой посмотрел на меня, - Мне неспокойно и идти никуда не хочется.
В конце концов, особых дел в канун Рождества у меня не намечалось. Лучше уж нажраться здесь, чем тащиться на трамвае через полгорода, чтобы, завернувшись в одеяло в комнате, больше похожей на безликий гостиничный номер, заснуть без сновидений.
- Давай, - кивнул я.
Карел улыбнулся:
-Тогда смешай мне что-нибудь сладкое.
-«Мексиканец» подойдет?
-Валяй.
Со стороны подсобки послышался звук возни. Дверь открылась, пропуская одного из полицейских с объемным целлофановым пакетом в руках и фразу старого пана:
- Ты ее сразу в морг. Так что быстренько-быстренько, закругляемся. А то нашли время разбрасываться запчастями, года не хватает, обязательно сегодня… оболтусы…
Мы переглянулись, подняли бокалы, молча чокнулись и опрокинули.

[Чжан]

Он поставил бокал и хихикнул.
-Что смеешься?
-Никогда не знаешь, как старик будет себя вести, - Карел кивнул в сторону служебной двери, - иногда придет и полчаса читает нотации, а иногда, как сегодня, работать не хочет, вот и придуривается…
-Мы закончили, - материализовался старый полицейский перед нашим столиком. - Нет тела – нет дела. Первый закон уголовной полиции. Так что, мои дорогие, ищите и вам воздастся. Что пьем?
-Виски.
-С горя, значит. Налили бы старику…так сказать…
Он не отстал, пока Карел не принес ему стопку величайшего достижения английской промышленности.
-Пан Оркотт, вы же когда-то работали в полиции? - спросил меня пан, пока Карел возился за стойкой в поисках новой бутылки.
-Работал, - кивнул я.
-Так что вы думаете по поводу?..
Я н6еопределено пожал плечами
-Руку оторвали от тела, которое к этому моменту уже несколько дней, как было мертво. Не знаю, кто ее нам принес, но сделали это очень оперативно – минут за пятнадцать между уходом Ханны, нашего повара, обычно она проверяет все помещения перед закрытием, и моментом, кода ее нашел Карел.
-Да, немного, - разочарованно протянул пан, и встрепенулся: - Карел вам что-нибудь о себе рассказывал?
-Нет, а должен был?
-Ааа… вы тогда осторожнее с ним…наконец-то, ты принес мне виски, что так долго - стрихнин подсыпал?
-Нет, валерьяну капал, - буркнул Карел, ставя перед Франтишеком рюмку.
-Вот молодец, ну - за вас, молодежь!
-Пан Франтишек? - в приоткрытой входной двери появилась голова одного из подчиненных старого полицейского.
-Иду-иду, оболтусы… никакого тебе покоя, все норовят испортить удовольствие…кхе…Звоните, если найдете что-нибудь еще. Я бы заказал чемодан денег…
Что-то бормоча себе под нос, старый пан удалился. За окном сорвалось с места полицейское авто.
-Странный, - охарактеризовал я старого пана, когда звук полицейского автомобиля застыл вдалеке.
-Да нет, просто извращенное профессией чувство юмора, - опроверг меня Карел, - Слышишь как тихо? Словно все уснули.
-Наоборот, странно, туристов еще никто не отменял.
Ни одного звука - ни звука автомобилей, ни голосов прохожих, ни музыки, которая обычно просачивалась на улицу из соседнего клуба - абсолютная звенящая тишина. Казалось, мир вокруг застыл - дотронься до любого предмета вокруг - и он разойдется по швам, по блестящим рождественским гирляндам, беззвучно взорвется клочьями омелы, распадется на маленькие печеньица и разноцветные конфетти. Тогда, соответственно, начнется совсем другая история.
И Карел, сидящий рядом с отрешенным видом, словно тоже видит эту грань распада и перехода в иное качество.
Я резко дернулся, стряхивая опьянение:
- Странная тишина, у меня такое было в детстве, когда все уходили из дома. Вокруг становилось слишком тихо, и каждый звук казался движением какого-нибудь монстра.
-Я, в таких случаях, прятался под одеяло, - смущенно улыбнулся Карел.
-А я брал игрушечный пистолет и садился спиной к стене.
-Собирался стрелять по беспомощным монстрам?
-Конечно.
-Я часто оставался одни дома на Рождество.
-Куда же все девались?
-Куда-куда?.. - недовольно сощурился мой напарник и с грохотом поставил стакан на стол, - Уходили, куда ж еще! Смешай мне что-нибудь, но покрепче.
-Хочешь напиться?
-Ага, прям мечтаю.
Пришлось опять идти к барной стойке.
-Знаешь, о чем я мечтал, когда оставался один…когда они уходили, - голос Карела застал меня за поиском початой бутылки текилы. Его лицо приобрело жалостливо-мечтательное выражение. Не скажу, что мне хотелось слушать его воспоминания о несчастном детстве, но, в данном случае, выхода не было. Каждому человеку иногда нужно излить душу, чаще всего это делают почему-то таким, как я - чужим, далеким и не способным на сочувствие
- В детстве я читал книжку об игрушечном поезде, который уехал из магазина, куда глаза глядят. Мне хотелось, чтобы такой поезд действительно существовал - паровоз и три вагона, распахнутая дверца машиниста, зашторенные наглухо окна пассажирских вагонов. Чтобы он появился и забрал меня куда-нибудь. Без уточнения куда именно - просто забрал. Тебе смешно?
-Ни капли.
Мечты и надежды – глупы, потому что несбыточны. Стоит ли верить, надеяться и мечтать о том, что никогда не произойдет? Но все-таки есть у них одна хорошая, нужная функция – они не дают людям стоять на месте. И вот вопрос, что перевесит в данном случае, хорошее и плохое?
- Правда? Знаешь, я даже об этом писал письма Санта-Клаусу.., – широко и счастливо улыбнулся Карел, уткнувшись подбородком в сложенные на столе руки. –А ты о чем писал Санта-Клаусу?
-Да ты совсем напился,- я хотел потрясти его за плечо, но он ловко увернулся и, я клянусь, кокетливо стрельнул в меня глазами. – Оболтус, заигрываешь со мной?
-Не называй меня так, - он закрыл глаза и сладко потянулся. – Ты не в моем вкусе.
-Почему это? – ухмыльнулся я. Непривычный к крепкому алкоголю Карел выглядел очень забавным - расслабленным, стряхнувшим с себя образ безупречного официанта.
-Молчаливый как медведь, злой и о чем-то постоянно думаешь, будто взвешиваешь окружающих на своих внутренних весах - плохой - хороший, нужный - ненужный.
-Так заметно?
Наверное, меня выдал дрогнувший голос. Карел распахнул свои осоловелые серые глазища, в пол лица:
-Я не хотел тебя расстроить, прости.
Мы помолчали, потом Карел, стряхивая навалившуюся дремоту, выпрямился на стуле.
-Так что ты загадал на Рождество?
-Тебе хочется, чтобы я ответил честно?
-По возможности.
-Тогда ты ответишь на мой вопрос?
-Договорились.
-Я бы хотел оказаться в нужном месте в нужное время.
Когда перед тобой открыта дверь - шагаешь вперед, ни на секунды не задумываясь, что никогда не вернешься в это место, а если вернешься, то это будет - совсем другая вода. Однажды, на дороге, где-то на полпути между Парижем и Гамбургом, я взял к себе в машину голосующего на трассе парня. У него был легкий рюкзак, волосы, стянутые в хвост канцелярской резинкой и полная башка всяких сумасшедших идей. Мы ехали с ним примерно шесть часов, а потом из экономии снимали комнату в одном из хостелей на Шпаарштрассе. Мы много пили, я терял надежду, а он рассказывал мне теорию какого-то грека, умершего толи две, толи три тысячи лет назад.
Есть дверь, в которую можно выйти только один раз, даже если потом вернешься - это будет уже не та дверь и вести она будет в совсем другое место. Это похоже на реку - входишь в нее в одном и том же месте сколько угодно раз, но вода, которая омывала тебя в прошлый приход, уже давно унесена течением к морю. Если ты это понимаешь и готов пожертвовать, то, закрывая за собой дверь, ты видишь перед собой бесконечную дорогу, уводящую в небо, и идешь по ней, ощущая полную свободу, и счастлив до поры до времени. А потом до тебя доходит, что дорога эта не просто бесконечна, но и бессмысленна. Тогда, чтобы обрести смысл нужно просто оказаться в нужное время в нужном месте.
Парень считал, что его путь в небо закончен – ему надоело идти по нему, не оставляя следов, легко находить, подбирать и оставлять за спиной найденное. И теперь он искал – свое нужное место.
А я, как и он, без раздумий вступив на эту дорогу, шел по ней, цепляясь только за одного человека. Но никак не мог совпасть с ним - мое нужное время и место оказались неуловимы.
Карел изумленно похлопал ресницами и что-то неразборчиво пробормотал на чешском - что-то о том, что я зажрался - и пошел ополаскивать рюмки.
На кухне зашумела вода. А я всерьез задумался – долго ли я буду торчать на этой бесконечной дороге, будет ли у нее конец.
Все, как и всегда, зависело только от меня. Я вошел в кухню. Мой напарник снимал длинный белый передник, ни чуть не потерявший за день работы свой безупречный вид.

[Чжан]

-Карел, - позвал я, перекрикивая шум воды, гулким эхом разносившийся по пустому помещению. - Пан Франтишек сказал, чтобы я был с тобой осторожнее.
Он, не торопясь, накинул шерстяной пиджак, закрутил воду и вплотную подошел ко мне.
-Леон, ты всегда такой настойчивый?
-Бываю. Это что-то меняет?
-Да нет, - он порылся в кармане и достал предмет не больше спичечного коробка, маленькую куколку с румяными щеками и пушистыми светлыми локонами. Руки куколки были беспомощно разведены в стороны, а на тонких губах кто-то прорисовал хитрую ухмылку, никак не вязавшуюся с ангельским видом игрушки.
-Вот смотри - глянцевая обложка. Возьми ее, - сказал он. Я протянул руку и переложил куколку на свою ладонь. - Теперь представь, что у этой маленькой игрушки есть свой секрет.
Она была значительно тяжелее, чем казалась на вид. В голубых глазах притаилась печаль и легкое детское изумление, словно происходящее было для нее в новинку. Внезапно я понял, что происходит нечто непонятное – куколка в моих руках задрожала, личико раскололось на две половинки, обнажая ужасный оскал черепа. Из тела, как пробка из бутылки, выскочило что-то черное и омерзительное. Я уронил игрушку на пол и только тогда смог рассмотреть – из съежившегося тельца куколки на тонкой, но крепкой пружине торчал отвратительный скелет, искусно сделанный вручную из пластмассы и бумаги.
-Вот так за, казалось бы, невинным фасадом настоящего может скрываться неприятное прошлое. Которое не имеет к тебе отношения. Ты хочешь еще меня о чем-нибудь спросить?
-Да.
Он присел на корточки, чтобы подобрать игрушку.
-Карел, почему ты не сказал Франтишеку про того парня?
-Какого парня? - удивленно сказал он, поднимая на меня глаза и смотря снизу вверх.
-Того, что выскочил из кафе перед самым приездом полиции.
Он спрятал куколку в карман и молча поднялся. Слишком неторопливо, словно глубоко задумавшись, вынул из стенного шкафа свое короткое строгое пальто и замотал на шее однотонный шарф.
-Леон, - сказал он, внимательно вглядываясь в мое лицо, - там не было никакого парня. Там сидела большая собака. С тобой все в порядке?
-Какого черта!..
Прошла минута, другая, прежде чем до мен дошел смысл его слов. Есть только одно место из тех, что я знаю, где животные могут казаться людьми…
- Закроешь за мной? - натянув кожаную кепку, мой напарник пошел к выходу. Я слышал его шаги в зале, звякнула входная дверь и все затихло.
История, начавшаяся сегодня глупой жуткой шуткой, приобретала все новые подробности, которые не могли меня не интересовать. Но как распутать это клубок, выйти на виновника, а от него, может быть, нащупать какую-нибудь нить, которая приведет меня в магазин, где один мой старый знакомый торгует кровожадными тварями, подобными той, что разорвала на куски человека и с неизвестной целью приносит в наше кафе части его тела - я пока не знал. Никаких идей.
Я взял из шкафа свою старую куртку и пошел по коридору, выключая лампы и проверяя замки. Замерзшая витрина отделяла меня от улицы, на которой так и, не прекращаясь, шел снег. И по-прежнему, ни одной живой души. Кроме застывшей прямо по ту строну стекла одинокой фигуры. Я открыл дверь и вышел на улицу.
Человек в коротком черном пальто нервно обернулась.
-Карел, - я хотел подойти к нему, но в двух шагах прямо под необычно тусклым фонарем стоял тот, кто привлек внимание моего напарника.
Одетый очень легко – в тонкие на вид, черные брюки, такую же облегающая водолазку – длинный, подтянутый, с мертвенно-бледными строгими чертами лица - он выделялся как поставленная на чистом листе бумаги чернильная клякса. Без сомнения это был он - тот, кто так поспешно сбежал из кафе до приезда полиции. Но с какой-то стати вернулся, следовательно, что-то его в нас заинтересовало. Ниточка, ведущая к Ди, становилась все крепче. Я практически не сомневался в том, что найденные нами части человеческого тела, работа этого странного парня. Главное было выяснить, чего он добивался, подкидывая их нам.
И словно в доказательство моей правоты - парень в черном поднял из сугроба что-то, похожее на большой кусок серого воска вытянутой формы. Я толком не успел рассмотреть предмет, когда он бросил его перед моим напарником и, склонившись, уткнулся носом в шею Карела.
Я видел неестественно напряженную спину в черном пальто и опущенные в нерешительности руки. Но в целом, мой напарник вел себя значительно более спокойно, чем в первую встречу с этим парнем в кафе.
Я скосил взгляд вниз, на брошенный предмет – вот черт! – иногда, кажется, уж лучше бы ошибиться, чем настолько попасть в точку.
Все тот же посиневший трупный оттенок, неровные ошметки помертвевшего и промерзшего сырого мяса… На этот раз - чья-то нога.
-Что мне делать? – услышал я подрагивающий голос Карела. – Что мне делать?
Словно в кино я увидел, как бледная с длинными пальцами рука незнакомца прошлась по черной шерстяной ткани пальто вверх и легко коснулась лица моего напарника. Карел вздрогнул и попытался отстраниться.
-Не дергайся, - тихо сказал я ему. - Двигайся медленно. Ты видишь собаку?
-Хороша собачка, - истерично толи всхлипнул, толи хихикнул он. - Обниматься лезет…
Моя сумасшедшая догадка оказалось верной. Карел тоже видел перед собой человека.
Сложившаяся ситуация была достойна фильма ужаса – я, мой паникующий, но держащий себя в руках напарник, очередная жуткая тварь, скорее всего сбежавшая из магазина китайского графа и – ужасный результат ее деятельности. А вокруг абсолютная, словно вымершая пустота вечернего предрождественского города, подсвеченная неоновыми вывесками, желтыми окнами домов и переливающимися гирляндами всех цветов и мастей.
Поведение чудовищ графа Ди всегда было трудно предугадать – ко всему, что случалось с ними, они подходили согласно своей внутренней, не понятной мне, логике. И как будет развиваться ситуация дальше – возможно, тварь рассудит не в пользу Карела, и в следующий момент он станет новой жертвой, растерзанной на куски, а может, странный парень решит, что мой напарник нуждается в его опеке.
-Леон, - отчаянно повторил Карел, - Что мне делать?
Парень в водолазке, захватив его руку, молча изучал ее, подтянув к себе – внимательно рассмотрел, принюхался, прикусил, словно пробуя на вкус, один из пальцев. Я хорошо видел внимательное выражение его лица с узкими высокими скулами. Будь это человек - интуиция подсказала бы мне, что он не опасен - нельзя с такой сосредоточенностью и преданностью в глазах изучать свою будущую жертву. Хотя случаи бывают разные.
К своему удивлению я заметил, что медленные, больше рассчитанные на своеобразное знакомство действия странного парня успокаивают Карела. Теперь его фигура не казалась такой напряженной, руки, минуту назад вытянутые по швам, расслабились, на мгновение, словно ища у меня поддержки, он обернулся. И в его глазах я увидел исчезающий страх, а также долгое одиночество, изумление и надежду.
А дальше - тишина решила закончиться. И события, как лавина, завертели нас в предрождественском снегу.
-Вот как.., - услышали мы из ближайшей подворотни хриплый голос пана Франтишека, - какая замечательная собачка и что прикажете мне с нею делать… так сказать…
Полицейского окружала свита из трех продрогших подчиненных. Вряд ли вся это компания оказалась здесь по чистой случайности. И мы не разочаровали их.
- Старый дурак! - от неожиданности, забыв про незнакомца, Карел отскочил в сторону с искаженным злостью лицом и за чем-то закричал: - Я никого не убивал! Слышишь – никого!
-Хороший у вас, молодежь, песик. Отгрызет что-нибудь и принесет. Похоже, собачка нуждается в том, чтобы ее усыпили, - продолжал пан, не обращая внимания то, что орал мой напарник.
-Какая собака?! - Карел бросил взгляд в сторону стоявшего рядом и рассматривающего носки своих ботинок незнакомца. - Ни фига…, - начал он и замолчал.
Глаза Карела, который раз за вечер приобрели размер и форму донец кофейных чашек, он судорожно сглотнул, а странный парень неуклюже шаркнул ногой, как-то несуразно потянулся, почесывая спину, и, забавно склонив голову к плечу, сказал:
-Мое имя Аламан. Здравствуй.
Карел стоял на месте ровно одну минуту, пока до него доходила информация о говорящих собаках, одну из которых он несомненно только что увидел.
А потом он побежал. И вполне ожидаемо тот, кто назвался Аламаном, рванулся за ним, развивая с места чудовищную скорость.
Черт, это существо было моей последней надеждой! Я кинул последний взгляд на полицейских, зачем-то развел руки в жесте, мол, простите, но ничего больше не остается - и, возможно, совершил самую большую глупость в своей жизни - рванулся за ними.

[Чжан]

Сзади слышались крики Франтишека, заскрипел снег под ногами его подчиненных. И мы, образуя странную вереницу, рванулись куда глаза глядят.
Не знаю, по какому принципу Карел выбирал дорогу - но, в целом, если он ставил перед собой цель уйти от преследования, тоделал все верно, выбирая направление к центральным районам города. Единственная возможность оторваться от незнакомца и полицейских - затеряться в толпе туристов, наводнивших город перед Рождеством.
Они свернули к узкой набережной канала Кампы, я до последнего момента видел их темнеющие на фоне заснеженной улицы спины. А потом они словно растворились в густых сумерках. Я подбежал к застывшей ледяной коркой воде. Вдалеке, на обычно переполненном мосту, аркой перекинутом через канал, было пустынно, только какие-то непонятные тени проплывали по нему, скрываясь между домами.
Покрутив головой по сторонам, я заметил возню на противоположном берегу. Приглядевшись, я заметил едва различимые из-за отсутствия фонарей две фигуры. Одна из которых тащила явно прихрамывающую другую. Зима была исключительно холодной и лед показался мне надежным. Больше не раздумывая, я спустился на него.
Ледяная корка, занесенная пушистым покровом, скрипела под ногами. Снег, похожий на рой крупных белых мошек, оседал на ресницах и мешал в подробностях рассмотреть, что же все-таки происходит на берегу.
Я уже был на середине, когда лед пополз под моими ногами в разные стороны, и я понял, что падаю. Из последних сил, чувствуя, как погружаюсь в плотную холодную воду, попытался уцепиться за ледяную кромку, но она крошилась под мгновенно замерзшими пальцами. Лед пошел трещинами по всей ширине протока.
Быстро намокающая, мешающая двигаться, одежда потянула меня вниз, руки жгло невыносимым холодом, вода сомкнулась над головой.
Я посмотрел вверх, на размытый призмой воды лунный диск и сделал последнее, что еще было в моих силах - преодолевая тяжесть одежды и сковывающий холод, рванулся наверх.
И вода вдруг закончилась. Воздух наполнил легкие резкой болью.
На небесах сегодня было неспокойно – низкие, похожие на стелющийся по земле дым, облака стремительно плыли над крышами, между ними то скрываясь, то появляясь заново виднелись куски чернильного неба, усыпанного крупными звездами. Сквозь покрывающиеся ледяной коркой мокрые ресницы это было доказательством того, что я все еще жив. Ничего, слава богу, не закончилось.
Дыхание восстанавливалось с трудом. Глухой шум в голове мешал сосредоточиться, но я слышал звук приближающихся шагов. Скорее всего, подчиненные старого пана все-таки меня нашли. Последним спасением был противоположный берег реки, на котором я уже никого не увидел. Подплыв к нему, я сделал несколько попыток уцепиться за показавшийся мне высоким край набережной, но непослушные пальцы несколько раз вхолостую прошлись по шершавой поверхности бетона.
Вдалеке звякнули городские часы, одиноко мигнул далекий фонарь – и я понял, что это конец. Приплыли. Ситуация не имеет выхода. Сейчас меня выловят из реки, будут расспрашивать, зачем я рванул от местной полиции, не я ли страшный маньяк, убивающий людей и расчленяющий их трупы.
Я опять упустил свое нужное время и место.
- Детектив…
Из-за высокого края набережной, свесившись над водой, на меня смотрел Ди.
Я ошеломленно замер и снова чуть не пошел ко дну.
Что я должен сказать? Небо на месте, от холода ломит спину, в голове ни одной здравой мысли. Но надо что-то сделать, иначе Ди так и пройдет мимо.
Что можно успеть сделать за пару секунд? Ди успел вскинуть глаза на противоположный берег, заметить пару полицейских, вынырнувших на набережную вслед за мной, наклониться и протянуть мне руку.
А я успел в течение секунды созерцать его протянутую - мне - маленькую ладонь, понять, что Ди ни капли не изменился и сказать одно слово: «Ты…»
Так начиналась речь, заготовленная сто лет назад на случай неожиданной встречи. Я должен был произнести ее и заглянуть в глаза моего китайца в поисках совести. Вместо этого я уцепился за протянутую руку, и, в которой раз, удивился физической силе, таящейся в тонком теле Ди.
Случившееся дальше, надежно стерлось из моей памяти, или попросту превратилось в огромную черную дыру, напоминавшую зев распахнутого до предела чемодана. Я помню, как мое тело протащило по бетону набережной, как мелькнул темный и мягкий на ощупь подол плаща Ди. А потом я падал.
Время все шло – а падение продолжалось. Помню, как обдумывал очередную бредовую мысль о том, что бездна - это пустота, где не может быть воздуха. Нет воздуха - нет жизни. Следовательно, самое время сдохнуть. Я успел додумать эту мысль примерно до половины, когда пустота обрела подо мною дно - мягкое, теплое, легко спружинившее при моем приземлении.
-Делаем ставки? Он живой? – прошелестел надо мной чей-то голос, в котором легко угадывалась усмешка.
Мне захотелось самому ответить на вопрос, но с первого раза не получилось. Несмотря на холодную промокшую насквозь одежду было очень хорошо лежать просто так, закрыв глаза, и впитывать тепло.
-Я не питаюсь мертвечиной, - мрачно ответили за меня.
-Зажрался, - уверенно констатировал факт обладатель первого голоса.
-Заткнись!
Что-то мягкое коснулось моего лица.
-Детектив, хотите, я спою вам колыбельную?
Утреннее ощущение, когда не хочется вставать, выбираться из-под теплого одеяла, медленно проходило. Я открыл глаза и прямо перед собой на фоне очень яркого света увидел чье-то широко улыбающееся с острым подбородком лицо. Обладатель которого, не давая мне окончательно прийти в себя, проворно протянул ладонь и, не отрывая смеющегося темного от подводки взгляда, дотронулся до кончика моего носа:
-Добро пожаловать, детектив!
-Что ты там бормочешь?! - лицо передо мной исказилось гримасой боли. – Я тоже хочу на него посмотреть!
-Отцепись от моего хвоста, грубиян! Он проснулся! Ай! Скажи графу.
-Что, правда?
Глаза с умело нарисованными стрелками исчезли. Вместо них появилось другое - курносое лицо со сдвинутыми к переносице бровями.
-Проснулся, - удовлетворенно сказало оно и тоже исчезло в ярком свете. Я прищурился и понял, что передо мной на тонких цепочках просто слегка раскачивается зажженная лампада в хрустальном флаконе… Под лампадой располагался невысокий стол из какой-то дорогой древесины, а за ним на широком, мягком на вид диване - развалились два подростка в необычных, похожих на маскарадные, костюмах.
Тот, что повыше, с практически белыми волосам, умело приклеенными длинными ушами и подведенными глазами, ухмылялся и толкал в бок второго:
-Ну иди скажи ему…
Из густой жесткой, торчащей в разные стороны, словно недавно пострадавшей в крупной драке, гривы второго выглядывали бутафорские рога, закрученные в замысловатые спирали. Пока длинноухий толкал его в бок, он, не переставая, хмурился и сосредоточено жевал нижнюю губу. В конце концов его терпение, видимо, лопнуло, и он вскочил с дивана, увлекая за собой груду подушек:
-Сам иди и скажи! Совсем достал… мелкий хищник!
-Почему мелкий? – показательно обиделся обладатель длинных ушей.
-Потому! - рогатый бухнулся обратно на диван, опять закапываясь под ворох подушек так, что оттуда торчали теперь только его затянутые тонкой тканью шаровар колени и острые, словно выставленные напоказ, локти сложенных на груди рук.
-Тетсу, мальчик мой, - вкрадчиво пропел блондинчик, - что-то ты загрустил.
Сердце в моей груди дернулось.
-Отвянь, жрать хочу!
-Козел, - нежно ответили ему.
-Крыса!
Пауза затянулась - парень с рогами приподнял голову и настороженно посмотрел на длинноухого. Тот непринужденно разглядывал себя в неизвестно откуда вытащенном маленьком зеркальце.
-Да, крыса.... - ласково сообщил он своему отражению, поправляя челку. - Зато красивая…
-Ты меня бесишь! - вскочил рогатый в очередной раз и умчался куда-то вглубь комнат, громко хлопнув за собой дверью.

[Чжан]

Отбросив зеркальце, словно фокусник, широким жестом, длинноухий развалился на диване, откинув голову на спинку, уставившись в потолок. Я видел его тонкую шею с белой без единого изъяна кожей. Он был странно одет - короткие кожаные шорты до колен, такой же топ и прозрачная расстегнутая рубашка.
-Детектив, я знаю, вы не спите, - проговорил он нараспев так, что, казалось, скорее, он обращается к потолку, чем ко мне. - Даже если вам кажется, что спите, я говорю - это не так…
Длинноухий помолчал, словно давая шанс мне ответить, но, не дождавшись, продолжил:
-Сейчас откроется дверь и придет граф. Он может быть разным – мирным и заботливым, таким, о каком вы и мечтать не могли… а возможно, серьезным и недосягаемым, и вам будет сложно даже говорить с ним… а может, раздражительным и нервным, и вы будете, как обычно, рычать на друг на друга… Только это последний шанс.
Он быстро поднял голову и подмигнул мне. Пространство вокруг меня медленно расширялось, выходя за границы первоначального яркого пятна света, комната приобретала объем, цвет и запах.
Я так давно в ней не был. Так давно, что уже успел многое забыть - вышитых птиц на потолке, раскачивающуюся лампаду в треснувшем хрустале, характерный аромат благовоний. Думал, прошло слишком много времени, и здесь все изменится. Но время меняло все, кроме этой комнаты. На какой-то момент я подумал, что попросту крепко уснул, и вот сейчас встану, вытащу Криса из задних комнат и уеду домой досматривать сны, которые будут не так мучительны, как тот, что приснился мне сейчас.
Сон, в котором я вышел на дорогу, ведущую к далеким небесам, и теперь год за годом пытаюсь оказаться в нужное время в нужном месте.
Я посмотрел на свои все еще покрасневшие от холода руки. Нет, я не спал.
-Только это последний шанс, - убаюкивающее прошелестел голос, и я закрыл глаза.
И скорее услышал, чем увидел, как открылась дверь. Услышал приглушенные толстым ковром осторожные шаги, глубокий вздох, шорох ткани. А потом он сел рядом со мной. Не открывая глаз, я улыбнулся и вслепую потянулся на звук. Еще не согревшиеся руки наткнулись на шершавую, болезненно цепляющуюся за каждую неровность кожи, парчу. Потом они уже будто не принадлежали мне - скользнули дальше к теплоте тела, обхватили талию, с усилием провели по позвонкам, заставив его, чуть выгнуться. Стало душно, воздух вокруг загустел, словно патока. Я так и не открыл глаза, а он ничего не сказал. Молчал и соглашался. О таком я не мог и мечтать.
Я потянул его к себе, и уложенные в аккуратную прическу волосы уже коснулись моего плеча, когда он резко отстранился, больно упираясь ладонями в мою грудь. Холодная волна разочарования прошлась по моему телу, заставив открыть глаза.
У меня никогда не было его фотографий, каждый раз мне приходилось описывать его словами. Невысокий, тонкий, носит только традиционную китайскую одежду, волосы до плеч, выбеленная кожа, яркие губы, разноцветные глаза… Он был таким пятнадцать лет назад в Лос-Анджелесе. Он был таким же двенадцать лет назад в Венеции, когда я опоздал буквально на день и, как идиот, до полного изнеможения стучал в двери очередного пустого магазина. И семь лет назад в Вене, когда я знал даже рейс, на котором он якобы покинул Австрию, и четыре года назад в Гонконге, где я успокаивал безутешную вдову очередной жертвы кровожадных тварей магазина.
Мой китаец был таким и сегодня - с чуть более растрепанными цвета сажи нитями волос, свисающими вдоль лица, с чуть более растерянными, темными, как бархатистый уголь, глазами, с чуть более глубоким дыханием на ярких губах, но все такой же экзотичный и недосягаемый.
Все слова, которые я так долго готовил, чтобы сказать ему, поверьте, у меня было много времени, вылетели из головы к чертям, когда я только смотрел на него. Что же было говорить, если моя рука все лежала на его талии.
И это было офигенно хорошо. Так же, как озадаченный взгляд Ди, обращенный ко мне.
Однажды в маленьком городке на севере Испании, где из достопримечательностей только четыре католических церкви, трехчасовая сиеста и любвеобильный шеф полиции, я проснулся тридцатилетним. На беленом потолке суетился одинокий солнечный заяц, а из открытого окна слышались певучие женские голоса. Моя хозяйка, пожилая набожная дама с двумя дочерьми на выданье, обсуждала меня со своей соседкой, у которой была только одна, но тоже незамужняя дочь. «Ах, какая жалость, такой мужчина, все при нем, - и такой несчастный». «Да, глаза не горят, смотрит на мою Катрину и будто ее не видит. Такой несчастный и одинокий». Дальше дамы перешли к обсуждению достоинств своих дочерей, и как им не везет в личной жизни.
Несмотря на прошедший ранним утром скупой дождь, стояла страшная жара. Тело, непривыкшее к отсутствию кондиционера, все покрылось липким противным потом, но я целый день не выходил из комнаты, лежал на развороченной после сна постели, обмахивался сложенной в неуклюжей веер газетой и размышлял. В моем возрасте большинство сверстников уже имели свой дом, семью, неплохую зарплату, а я так и продолжал охотиться за иллюзиями. Это не могло быть простым желанием найти, разоблачить, посадить моего китайского графа. Хотелось найти, объясниться - и остаться рядом. Если бы это сбылось – я посчитал бы свой путь в небо законченным. Наверное, именно тогда я вывел для себя истину. Истину из трех слов. Простую и банальную.
А в целом, этот день был одним из самых страшный в моей жизни. Жизни, половина которой осталась позади, а еще ничего не достигнуто.
-Тен-чан, - тихо позвал Ди.
-Да? – раздалось откуда-то сверху.
-Что ты там делаешь?
Я поднял голову и обнаружил над собой огромный пучок омелы. Омела качнулась, вытянулась в мордочку длинноухого и хитро улыбнулась:
-Я - намек. Большой. Зеленый. Намек.
-Слезь оттуда, - лицо Ди вмиг приобрело каменное выражение, и он вскочил с дивана.
-Хорошо, как скажете, граф, - омела плавно перетекла в странную смесь грача и павлина и тяжело приземлилась на мою грудь, заставив охнуть от неожиданности. Две черные бусинки на птичьей головке бессмысленно глянули на меня, и грач попрыгал в сторону моих ног, словно другого способа перемещения не знал. Птица была тяжелой, каждое ее приземление вызывало желание скинуть наглеца. Но тот, быстро доскакав до Ди, ловко перебрался на графский рукав и, усиленно вертя головой, сделал вид, что не при делах.
И мы с Ди снова играем в молчанку. Раньше хотя бы ругались.
-Ты изменился, - как издалека прозвучала его фраза.
Чужие колючие глаза, поднятый подбородок, правая рука тянется к беспокойной птице на плече. Почему бы именно сейчас ему не сделать свой взгляд на пару градусов теплее, не перестать примерять на себя роль свернувшегося в клубок ежа, к которому не подступиться, даже если захочешь, а ответ на любой вопрос читается во взгляде?
Я перевел взгляд вниз, посмотрел на носки собственных ботинок - не нашел ничего умнее. Так досадно.
-Стал старше?
Ди машинально провел кончиками пальцев по чернильному оперенью птицы. Хотел что-то сказать, но я его опередил:
-Мог бы пройти мимо…
-О боги! - его губы исказила неприятная усмешка. - Как у вас все просто, дорогой детектив. Если я не прошел мимо, значит, была очень веская причина. Теперь я не прав, потому что не дал вам утонуть в холодной воде. Удивительная порода!
Ди завелся, по старой привычке мне захотелось ответить ему в том же духе.
Но… это же ни к чему не приведет! Он скажет, что думает, я скажу… Каждый останется при своем.
Больно и обидно падать на ровном месте, там, где не ожидал. Предполагал, что найду, много раз представлял этот момент, продумывал, что скажу, как потребую объяснения - но никогда не знал, что получу ответ раньше, чем задам вопрос.
О том, что делать в случае, если, оказавшись в нужное время и в нужном месте, не можешь понять, как этим воспользоваться, парень с легким рюкзаком ничего не говорил. Что дальше? Дорога будет продолжаться? Знал ли на это ответ на это вопрос тот давно умерший грек?
В любом случае сдаваться сразу - никогда не входило в мои привычки. К сорокам годам отучаешься паниковать, наращиваешь слои брони и готов бороться просто по тому, что терять уже практически нечего. А в моем случае я не мог ничего потерять, потому что никогда ничего не имел, и если сейчас упущу эту китайскую недотрогу, получится - черт, как забавно - я прожил никчемную бессмысленную никому ненужную жизнь.
Преодолев приступ головокружения, я попытался приподняться. Качать права из положения лежа - я так и не научился.
-Так вся суета вокруг собаки? - предположил я, прижимая пальцы к горлу, чтобы не дрожал голос. не полнимая головы. Не хотелось, чтобы Ди понял, в какое отчаянное положение я себя загнал, поэтому не спешил поднимать глаза и продолжал с усиленным вниманием изучать сначала шов на своих джинсах, потом мелкий золотой узор дивана.
В конце концов, я что, должен кричать - придурок, посмотри, ради тебя я угробил свою жизнь? Мне сорок и у меня ничего нет. А теперь ты говоришь, что у меня нет и тебя…

[Чжан]

Нет, до такого я не опущусь, не мой стиль. Даже если это правда, я никогда ее не скажу. Тем более эта бесконечная дорога - мой выбор.
Что-нибудь придумаю, обязательно, что-нибудь придумаю… Не упущу свой последний шанс.
Черная птица внимательно смотрела на меня и беспокойно, запуская коготки вглубь ткани, перебирала лапами по рукаву Ди.
Вздернутый высокомерный подбородок, уверенный взгляд сверху вниз, стиснутые в узкую злую линию губы, замершие на причудливо изукрашенной ткани платья ладони и отчаянно бьющаяся на виске голубая жилка.
А какого цвета твоя кровь, Ди? Красная? Как бьется твое сердце? Чего же ты волнуешься?
-Ну, граф, у вас собака потерялась?
Птица громко чихнула. Ди секунду молча, словно решая какую-то важную для себя дилемму, рассматривал меня – синие потрепанные погодой и общим жизненным состоянием джинсы, теплую куртку, разношенные и несоответствующие погоде кроссовки, а потом снизошел:
-Собака не потерялась - а сбежала. И она не моя, но я не прочь бы ее заполучить, - произнес он и вопросительно глянул в мою сторону.
Я его не разочаровал.
-Хорошо, наверное, я смогу тебе помочь. Это и есть веская причина, по какой я здесь нахожусь?
-Вы весь промокли, дорогой детектив, – он проигнорировал мои слова и всплеснул руками, отрезая наш предыдущий разговор. Засуетился, как в те далекие - лучшие - времена. Птица, почувствовав перемену в настроении, слетала на пол, где перебросилась в пушистого зверя, отдаленно напоминающего хорошо откормленного кота. И попыталась улизнуть.
-Тен-чан! – настигло его на полпути.
-Ау, - откликнулся зверь, не замедляя движения.
-Помоги, детективу с одеждой. У нас мало времени, а еще надо напоить его горячим чаем.
-А давайте позовем Тетсу, он тоже может нам помочь…
-Я прошу, Тен-чан, - напоследок сказал Ди, скрываясь в подсобке, - я приготовлю чай.
-Да, конечно, хорошо, как изволите, граф… - зверь вернулся в облик длинноухого парня в прозрачной рубашке, – …без проблем, не составит труда…. Тетсу!...
В двери замаячило недовольное лицо курносого.
-Ну?
-Граф, просил нас позаботиться о дорогом детективе, - посигналил бровями Тен-чан, - Позаботимся?
При виде зверского выражения лица Тетсу, мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.
Видеть Тетсу в облике недовольного подростка было также непривычно, как и постоянно меняющего облик Тен-чана. Но к этому я был готов еще со времен магазина.
Если кто-то постоянно говорит тебе, что черное - это белое, то, в конце концов, в голову придет хотя бы идея проверить это.
У меня не будет возможности забыть те четыре часа, которые я провел в обществе одного психа в Нью-Йорке. Он курил траву, был без ума от подогретого пива и рисовал на стенах своей квартиры полулюдей-полуживотных. Потом он перешел на плакаты, те вошли в моду - травы и пива стало больше, чем это может перенести человеческий организм. Но это уже случилось значительно позже нашей встречи. В то время этот «чувак» снимал студию под самой крышей на южной окраине города. В магазине Ди он нашел себе кота. Рыжего, облезлого, со следами былых побед и сонными глазами. Собственно, это и была причина нашего знакомства. Пока мы в неприличных дозах употребляли «Будвайзер», «причина» спала между нами, изредка прядая ушами и шумно втягивая воздух. Дойдя до определенного состояния, «чувак» указал мне на кота и заявил, что «этот засранец обожает позировать». А потом мы вместе долго рассматривали практически законченную стенку, где наглый рыжий пацан лет двадцати от роду с кошачьими усами и сытым сонным выражением лица скалился на нас и поднимал бокал. Когда я достиг того самого - нужного - состояния, то, честное слово, верил в это и, уходя, даже пожал руку своему новому приятелю, которого звали то ли Билли, то ли Томми, но хозяин квартиры называл его не иначе, чем «засранец».
Так вот черное - это белое. Животные Ди способны менять свой облик на человеческий. Или видеться определенным людям в этом облике. Но все равно в облике Тетсу, многое сохранялось от кровожадного саблезубого барана - например, вечно недовольный взгляд из-под насупленных бровей.
Длинноухий Тен-чан слишком часто менял свой облик, чтобы я мог определить его вид. Возможно, я просто никогда не встречался с ним в магазине.
Несколько минут я с удивлением наблюдал суету, разведенную вокруг меня этими двумя. Откуда-то был притащен теплый махровый халат, с двусмысленной усмешкой мне было предложено: проходить, раздеваться, ложиться. В конце концов, в углу комнаты развели камин, и рядом с ним наподобие гирлянды развесили мои промокшие вещи. Сначала меня хватало только на то, чтобы подозрительно коситься на мышиную возню постоянно переругивающихся Тен-чана и Тетсу, а потом я втянулся в процесс общей суеты, отрываясь за годы вынужденного одиночества. Наверное, в этой компании я бы не отказался опрокинуть пару рюмок.
Ди проскользнул в комнату незаметно - не скрипнув дверью, ни звякнув фарфором. Аккуратно поставил на чайный столик серебряный поднос с двумя, похожими на маленькие мисочки, чашками и чайником.
-Кх-кх..тсу.., - закашлялся Тен-чан.
Баран уселся на полу, хмуро разглядывая две чашки на столике.
-Чего? - заявил он на всю комнату, метнув взгляд в сторону старательно прятавшего ухмылку длинноухого, - Тенко, чего ржешь?
-Гх-гх-гх, - покосился тот в сторону двери.
-Так бы и сказал! Нечего кашлять! Сгинуть надо, граф?
Ди тактично опустил глаза.
-Все, я понятливый. Пошли, крыса!
-Почему ты такой злой?…
-Хорошо, пошли, красивая крыса…
-Оооо! Я удивлен, а можно еще вежливее?…
-Это как?...
-Просто - очень красивый.
-Будешь, самой распрекрасной крысой, доволен?..
-Тетсу, мальчик мой…
-Как ты меня бесишь!..
Я вытащил из промокшей пачки сигарету, стряхнул с пальцев табачные крошки и попытался закурить. Думал, Ди будет возражать, хотел дождаться хоть какой-нибудь тени эмоций на его исключительно вежливом лице. Но он не сказал ни слова.
Дверь за веселой парочкой с характерным щелчком захлопнулась, и в комнате наступила тишина, нарушаемая только холостым чирканьем моей зажигалки.
-Чай на столе, детектив, - заставил меня вздрогнуть его голос. - У меня действительно есть к вам небольшая просьба.
Вымокшая насквозь зажигалка, так и не оправдала моих ожиданий. Может, на это Ди и рассчитывал.
- Я весь внимание, - съязвил я.
Ди сделал вид, что не заметил моего ехидного тона:
-Я знаю, что сегодня в ваше кафе…
-Не мое.
-Хорошо, в то кафе, где вы работаете, пришел человек…
-Хочешь сказать собака? Так и говори. Поверь, после твоих веселых зверюшек, меня этот факт не шокирует.
Он устало опустил веки, словно древняя рептилия на отдыхе. Я его раздражал. Не лучшая новость.
-Да, это была собака. Вы должны были увидеть большого, черного пса. Но увидели человека. Я прав?
-Ты всегда прав.
Я старательно не повышал голоса, стараясь его не раздражать. Но понимал, что слова, которые говорю, не слишком соответствуют этой цели.
-Я бы хотел…
-Ты бы вернуть этого пса в свой магазин. Я прав? - невольно повторил я его вопрос.
-…найти этого пса и оставить его в магазине под моим присмотром.
-Чем я могу тебе помочь?
-Твой друг…
-Он не мой друг.
Его руку со стуком опустилась на подлокотник дивана. И все-таки я довел его. Не хотел, но сделал это. Как не пытался бороться с раздражением, но спокойное лицо Ди, словно с нашей последнее встречи прошла только пара часов, и мы сидим, в очередной раз скрашивая легкой перепалкой обычный вечер, выводило меня из себя.
-Когда вы стали таким, детектив? - встревожено спросил он. Хотел сказать что-то еще, но вовремя остановил себя.

[Чжан]

И мне, наконец, показалось, что я понял, какую игру он затеял.
Мой китаец был рад меня видеть. Но какая-то штука заедает в его голове и не дает ему право принять это. Вот и причина странной перемены настроения Ди. А если так…
-Хорошо, - сказал я, протянув ему руку в примирительном жесте, - давай, я выслушаю тебя и помогу там, где моя помощь будет нужна.
Я в открытую бросил карты на стол, сделав самую высокую ставку.
Почему-то сложнее всего бывает наплевать именно на собственную гордость. Она очень странная вещь, вылезает, когда ее не просишь, и заставляет тебя стоять на своем до последнего. Но если я все правильно понял - понял ту борьбу, которую ведет Ди с чем-то, мне неведомым - то этой штукой можно поступиться без сожаления. Это стоило того, чтобы увидеть его вытянувшееся лицо и ошеломленные глаза. Раньше со мной было сложнее договориться и еще сложнее успокоить. Но время идет, песок сыпется, и люди меняются, а те, с кем оказываешься, разлучен – не успевают увидеть и понять это вовремя. Может, я тоже, упускаю нечто важное в нем?
- Давай, расскажи мне, - повторил я, подсаживаясь ближе и не опуская ладони.
Он долго смотрел на мою поднятую в чисто европейском жесте руку. Потом медленно вложил в нее свою. Мне стоило большого труда, чтобы не улыбнуться – жест, которым он это сделал, больше подходил для последующего церемониального поцелуя, чем для рукопожатия.
Мы договоримся, понял я, если я не расслаблюсь, если пойду до конца, если эти годы прошли для меня не зря - мы договоримся.
-Пес пришел к твоему другу. Я не знаю, что за связь существует между ними. Но с самого появления Аламана, как магнитом, тянуло к вашему кафе. Он ушел с твоим другом. Сможешь ли ты помочь мне разыскать их?
-Этого слишком мало, - тихо произнес я, - расскажи подробнее, что это за пес.
-Я плохо знаю породу…
-Плохо? - мягко усмехнулся я.
Он бросил на меня гневный взгляд, но руки не выдернул.
-Плохо. На самом деле их не очень много, и все они принадлежат одному и тому же хозяину. Они приходят с ним, чтобы забрать душу умершего христианина и унести ее в ад, где она должна бесконечно мучаться.
-Адские псы… Твои очередные сказки?.. – криво улыбнулся я.
Это была моя ошибка - Ди недовольно передернул плечами, вскочил с дивана и отошел к зашторенному бархатной портьерой окну. Моя ладонь попыталась ухватить пустоту, где только что была его рука.
-Это не сказки! – высокомерно заявил мой китаец, - Если, благодаря мне, вы верите в говорящих восточных животных. Не ошибаюсь, детектив, вы это так называете? Я думаю, в таком случае, мне не нужно убеждать вас, что твари придуманные европейцами, тоже существуют?
Черт, мой маленький выигрыш, был недолговечным - лицо Ди быстро возвращалось к своему обычному каменному выражению.
Я отрицательно замотал головой.
-Так вот, адские псы, насколько мне известно, находятся в ведении одного из демонов ада. Аламан сбежал, и его будут искать.
Часы в углу мелодично пропиликали девять.
-… И у нас мало времени, - словно о чем-то вспомнив, Ди воззрился на циферблат. – Ваши духи подчиняются своеобразному графику, именно сегодня, в канун вашего Рождества они особенно сильны. Грань между местом, где они живут и миром людей настолько тонка, что Аламан смог сбежать, и чем ближе к полуночи, тем эта грань тоньше и у ваших демонов больше шансов проникнуть сюда и забрать пса. Нам необходимо найти его, Леон! Куда ваш друг мог повети Аламана?
-Мне нужно подумать. Последний раз, когда я их видел, они бежали в сторону центра. Подумал, что они хотят затеряться среди туристов. За ними гнались полицейские, но потом они переключились на меня, возможно пан Франтишек выследил Карела…
-Кто такой пан Франтишек? - прервал мои мысли вслух Ди
-Старый полицейский, который пытался арестовать нас за прегрешения твоей собачки. Он вполне мог найти эту парочку. И если так, тогда они – в полицейском участке.
-Вряд ли, - скептично буркнул Ди.
-У тебя есть другие варианты, или ты собираешься сидеть здесь до полуночи и строить планы?
Мой раздраженный тон заставил его вспыхнуть. Ди завелся с полуоборота. Это было в новинку. Раньше он отделывался тем, что погружался в состояние легкой медитации, из которого мог продолжать разговор, но вывести его на какие либо эмоции было практически не возможно.
-А лучше, вскочить и бежать неизвестно куда, даже не подумав? – презрительно заявил мой китаец, но вдруг, резко сменив тон, добавил уже мягко: - Но вполне возможно вы правы, детектив. Я подожду, пока вы будете готовы.
Пока я одевался, граф старательно не смотрел в мою сторону, с превеликим вниманием стряхивая невидимые крошки со стола, собирая чашки и поправляя хрустальную лампаду. Натянув еще мокрые джинсы, я потянулся к носкам - обычная песня, пара недель и, не стирая, на помойку – сквозь тонкую ткань моя рука нащупала что-то твердое, оно выпало из недавно образовавшейся дырки и с характерным звуком покатилось в сторону Ди.
Граф глянул себе под ноги, вытянул губы в тонкую нитку недовольства и, что-то пробормотав, уплыл в соседнюю комнату. Я подошел - на светлом паркете лежало золотое обручальное кольцо. Рождество, дети, носки над камином, тайные желания… Тен-чан. Я практически обожал этого парня.
Подняв кольцо с пола, я покрутил его перед лицом, разглядывая – обычное, без гравировки - и аккуратно засунул в задний карман джинсов. На всякий случай, пригодится, в конце концов, дареному коню в зубы не смотрят.
В кажущейся очень тонкой мантии, похожей на те, в которых раньше выступали фокусники, появился Ди. Со свитой, состоящей из довольного Тенко.
-А не замерзнешь? - покосился я на прозрачную рубашку длинноухого.
-Ни в коем разе, - длинноухий смело открыл входную дверь, из которой сразу принесло облако снега, - Бррр, ну и погодка. Вперед, нас ждут великие свершения!
И исчез во мгле за дверью.
Наш маленький разъездной цирк двинулся в путь.
Светлые сумерки превратились в настоящую темноту. Стояла одна из тех жутких ночей, когда свет и тьма быстро сменяли друг друга. Легкая метельная ночь, хлопья снега в лицо и крики ворон, гирляндами рассевшихся на оголенных ветках парковых деревьев. Мы стояли на высоком Летненском холме, с которого видели как на ладони всю ночную Прагу - аркаду мостов над Влтавой, холодную гладь воды далеко внизу, шпиль собора, название которого я, если и знал, то совсем не долго. Город расстилался перед нами, мерцал желтыми огнями и одновременно казался безлюдным. Еще в тот момент, когда я покинул кафе – возникло ощущение пустоты вокруг, словно все почти миллионное население Праги вымерло в один день, как экипаж таинственной Марии Целесты. Наверное, вот так и выглядел это город с тысячелетней историей за гранью, о которой говорил мой Ди.
-Детектив, куда нам идти? - Ди в своем клоунском плаще, из-под которого выглядывало что из фиолетового шелка, возник по правую руку от меня, дернулся от холодного ветра, пришедшего с реки, и спрятался за моей спиной. Теплолюбивое животное.
Я повернулся, чтобы указать направление, и потом долго отплевывался от снега и стирал холодную влагу со своего лица.
-Я нечаянно, нечаянно, - кричал длинноухий Тенко и прыгал на месте, как заводная игрушка, сжимая в руке очередной снежок. - Пойдемте, хоть куда-нибудь, а то замерзнем и умрем. Точно, умрем! Надо ходить ногами! Время идет, тик-так, господа, тик-так!
-Пойдем, - ответил я и, не оглядываясь, двинулся в сторону темнеющих вблизи домов.

[Чжан]

Город не разочаровывал меня. Безлюдный, наполненный застоявшейся веками кровью и болезнью, дряхлеющий и цепляющийся за жизнь, как раненное животное.
Переступив за грань, мы шли по чужой территории. Я оглянулся на необычно подтянутого и настороженного Ди.
Эта город не был и его территорией.
И он не был пустым - тонкие полупрозрачные тени скользили по его улицам за нами и с нами. Безмолвные и пугающие призраки уставшего, обросшего мифами, как дерево лишаем, города. Мне казалось, с каждым нашим шагом они все больше обретали плоть и уже можно было рассмотреть отдельные черты их прекрасных и безобразных лиц, разглядеть их древние одежды, расслышать шепот их голосов.
Странная тревога заставила меня, приостановиться и дождаться моего китайца. Далее мы с ним шли рука об руку, и я ни на секунду не упускал его из виду, боясь, что он попросту исчезнет.
Парк сменился узкими улочками, которые освещали зажженные неизвестной рукой чадящие факела, редкие уличные фонари и окна многочисленных жилых домов, безлюдных кафе и магазинчиков.
Я уже представлял, что мы застанем в полицейском участке, здание которого я хорошо знал, так как оно располагалось совсем недалеко от нашего кафе. Снаружи здание, как и многие другие на нашем пути, казалось обитаемым. Подсвеченное крыльцо, заботливо посыпанные песком ступени, распахнутые двери.
Мы вошли в зал для посетителей. За стеклом кабины дежурного в пепельнице дымила недокуренная сигара. Я подергал двери, ведущие во внутренние помещения, но они оказались запертыми.
-Это был ложный след, - расстроено пробормотал Ди, присаживаясь на краешек кожаного дивана.
Я в последний раз со всей злостью ударил дверь ногой, с размаху уселся на диван рядом с растерянной фигуркой китайца и сказал ему то, что порой, в те далекие времена, когда я еще жил в Городе Ангелов, очень хотел услышать от своих коллег.
-Не расстраивайся раньше времени. Идея была глупой, но мы что-нибудь придумаем.
Мой китаец скептично хмыкнул, но уголки его губ все же поднялись в еле уловимой улыбке. Слабой, едва заметной, но улыбке, адресованной мне. Я думаю, это основательный повод для гордости и небольшая причина для глупой надежды. Я положил руку на затянутое мягкой тканью клоунского плаща плечо Ди и придвинулся к нему.
Порой мне кажется, что Ди нуждается в моей защите. Я знаю, сил ему хватит и на себя, и на меня, и на кучу неизвестных тварей. Но затем он опускает плечи, легонько улыбается, быстрым жестом, как сейчас, поправляет волосы – и я его с потрохами.
-Тихо, - шепнул Тенко, прикладывая палец к губам и картинно подкрадываясь к двери.
-Прекрати, - прошипел Ди, стряхивая мою руку с плеча. Волна непонятной злости хлестнула по мне из его глаз и перетекла в безмолвный вопрос, обращенный к Тен-чану.
Ответ на него последовал незамедлительно. За дверью послышались чьи-то медленные осторожные шаги, щелкнул дверной глазок и с тихим скрипом дверь открылась.
-Пане, - пробормотал старый полисмен Франтишек и посмотрел на меня с такой радостью, будто я принес ему весть о рождении внука. - Как же я рад вас видеть! Приятно встретить живого человека в мертвом городе. И кто же это с вами, пан Оркотт?
Я тоже был рад видеть старика, надо сказать, он появился очень вовремя. Франтишек без сомнения хорошо знал этот город и был неплохо знаком с Карелом. То, что нужно в нашей ситуации.
Я не сразу сообразил, что хочет от меня старый полицейский и ему пришлось повторить свой вопрос.
-Это мой друг, - кивнул я в сторону графа, вставая, - Его зовут граф Ди, он китаец, как видите…
-Он говорит по-английски? - прервал меня старый пан, с любопытством разглядывая экзотический наряд моего китайца.
-Я понимаю ваш английский, - ровным ничего не выражающим голосом ответил за меня Ди. – А это, - указал он в сторону задумчивого Тенко, - мой друг.
Не может без подколки, подумал я. Но с этим легче смириться, чем с каменным китайским божком, которого он из себя строит. Но, в конце концов, одной проблемой стало меньше - я бы еще сомневался, как представить Тен-чана: что видит старик – людей или животных? По-видимому, первое.
-Ага, - ожил длинноухий, - зовите меня как-нибудь… и я приду.
-А меня можно звать паном Франтишеком, - весело подмигнул старик, - Если вы пришли сдаваться, пан Оркотт, то могу вас огорчить, полицейский участок пуст. Кстати, куда вы так резво побежали?
-Инстинкт самосохранения. Не смог удержаться, - буркнул я, - Пан, мы ищем Карела.
-Я бы тоже его поискал, а заодно и моих людей. Я не видел их с того момента, как они рванулись вас догонять. Предлагаю обменяться информацией. Для пользы дела, так сказать…
-Я оторвался от ваших людей на острове. И больше их не видел. Так как же Карел?
-Он тоже не плохо бегает. Всегда знал, что Карел боится собак, но чтоб настолько… Я потерял его у Легионеров, по прямой у меня не было шансов. Уж простите старика. А кстати, зачем вам Карел?
Я посмотрел на Ди, тот царственно кивнул.
-Мы ищем не его, а черную собаку, которая за ним побежала. Ди предполагает, что она привязана к Карелу и останется вместе с ним. А у любой собаки есть хозяин, и мы должны найти ее … и вернуть.
-Да, именно так, - согласился со мною китаец. - Господин Франтишек, мы можем помочь друг другу в поисках. Не знаете ли вы, где сейчас может быть Карел?
-У этого оболтуса квартира на Липовке, - задумчиво произнес старый пан, - это как раз за мостом Легионеров…
Мне подумалось, что хитрый пан, скорее всего, как истинный полицейский будет выдавать нам информацию порциями, а не целиком. Во всяком случае на его месте я бы так и сделал.
-И почему вы не пошли туда? – спросил я Франтишека. - Карел же бежал в ту сторону. И, наверняка, он зайдет к себе, чтобы захватить что-нибудь из вещей…
-…или оружие? Не смотрите на меня так, пан Оркотт, - проигнорировал вопрос старый пан, - нужно быть готовым ко всему… я бы так сказал…
- Так почему же вы не пошли? - повторил я.
-Кхх… Забавно… - он потер мочку уха, - Я испугался. Верите?
-Вполне, - прошелестел Ди своим фирменным кокетливым тоном. - Город сегодня не похож на себя.
-Да, словно вымер, и все эти факела, девушки в белых платьях, отрубленные головы… Как будто сегодня не канун Рождества, а Ночь Всех Святых!
-Но теперь вы не один, - глаза Ди стали добрыми-добрыми, - можно отправиться туда и посмотреть, не там ли ваш Карел. Правда?
-Конечно… - задумчиво произнес старый полицейский, - Как вы привыкли, что к вам обращаются. Граф, ваше сиятельство, господин, мистер?..
-К чему такие условности, можно просто Ди, - засмеялся китаец, замахав руками. - Так куда нам идти, детектив? - посмотрел он на меня строгим взглядом и двинулся к дверям, - Тен-чан, пойдем. Пан Франтишек, вы проводите нас?
Мой китаец может быть самим очарованием, если, конечно, захочет. Как бы так исхитриться, чтобы он захотел быть самим очарованием со мной?

[Чжан]

Мы опять вернулись на пустынные улицы Праги. Тени продолжали сгущаться, краски стали насыщеннее, прозрачные тени все больше и больше походили на людей. Ветер на время стих в эту легкую декабрьскую ночь со вкусом древности. Желтый щит луны плыл в фиолетовом небе, темные стволы притаились, как злоумышленники, тонкие скелеты ветвей выделялись на фоне посветлевших облаков… Дама, закутанная до пят в слои сукна, откинувшая соболиный мех капюшона, сверкнула темным провалом пустой глазницы… Фигура в грубо сшитой рясе, застыла, как надгробие, на середине моста… Одинокий цокот копыт по выложенной булыжником мостовой на соседней улице… Зеленый отблеск вороньих крыльев… Не замерзающая река, бурлящая на вечных порогах…
Ветер на мосту в любую погоду был сильный - не вздохнуть. Он разметал за спиной, как крылья летучей мыши, полы тонкого плаща Ди. Платье из фиолетового под цвет неба шелка, украшенное чем-то блестящим, облегало моего графа, как вторая кожа. Он был тонкий, хрупкий, замерзший и от этого злой, как сто чертей.
И я не знал, что о нем думать. Только смотрел и не мог насмотреться.
-Эй, подождите, - старый пан решил нагнать меня. Я опять вырвался вперед. Мы поравнялись и пошли плечом к плечу. - Странные у вас друзья…
Он отдышался, протер вспотевший от быстрой ходьбы лоб под шляпой и продолжил:
-Я одного не понимаю. Вы с Карелом никогда… так сказать… не были друзьями.
-И?
-Внимание - вопрос, - появился, как из-под земли, за нашими спинами длинноухий, - Зачем мы его ищем? Верно? Но вам уже ответили, пан. Так, что же еще?
Глаза старого полицейского от неожиданности округлились, но присутствие духа он сохранил.
-Детектив, он хочет спросить, зачем вы ищете Аламана? И насколько он опасен для Карела? – продолжал Тенко, - Верно?
-А кто такой Аламан? - оглянулся старый полицейский.
-Так зовут нашего пса.
-Тогда, вы угадали.
-И можно на «ты», пан, - подмигнул Тенко и отстал.
-Так что же вы ответите, пан Оркотт? - сказал Франтишек, отворачивая от меня лицо, - Боже, какой ветер!
Я вздрогнул и, наверное, мог бы отмолчаться. Но он был стар, опытен и, скорее всего, раскусил бы мою ложь, как орех с тонкой скорлупой. И, в конце концов…
-Начистоту, пан?
-Начистоту, - утвердительно кивнул тот.
-Если говорить честно, то мне нужен вон тот китаец, - я едва различимо махнул в сторону Ди, - а ему, в свою очередь, нужна собака, которая ушла с Карелом. Такая цепочка. Найдем их, вы получите своих людей и Карела, мой друг – собаку, а я - если все срастется, китайца.
-А на сколько ваш Аламан опасен для Карела?
-Никто не знает, Ди говорит, что между ними существует какая-то связь, но какая?.. - я помолчал, а потом добавил: - Вы видите, насколько я заинтересован в этом деле? Так что теперь ваша очередь говорить начистоту.
-Я не знаю, что могу добавить нового к нашим поискам, но если хотите - я отвечу на любой ваш вопрос.
-Хорошо. Почему вы сказали мне остерегаться Карела?
Старый пан тихо засмеялся:
-Не обижайтесь на меня - я смеюсь над собой. В моем возрасте большинство учатся держать язык за зубами, а мне все нипочем. Вы решили, я думаю, что Карел - убийца?
-Да, у меня не было других вариантов.
-Я никогда так не думал и никогда так не подумаю, а если такое случится, то буду именно тем человеком, который пойдет и наймет ему хорошего адвоката.
-Тогда я вас совсем не понимаю.
-Хорошо, мы говорим начистоту, - напомнил скорее себе старый пан, - Так вот, в молодости у меня был друг по имени Ралф. Мы с ним вместе начинали служить. Он был из тех людей, у которых все и всегда получается – рано женился, на службе быстро шел на повышение… но иногда нам всем не везет.
Он поежился от необычайно сильного порыва ветра.
-Ралф расследовал очередное дело – серию ограблений магазинов. Отморозки были еще те, но ему удалось арестовать одного из них. Оставшиеся на свободе решили помочь своему парню и не нашли ничего лучшего, чем захватить жену и сына Ралфа. Это были дикие времена, мы тогда только учились жить по-новому… А они хотели, чтобы Ралф вывел их напарника из полицейского участка. Тот вполне мог это сделать, но решил все по-своему. В результате, когда мы приехали, все были уже мертвы - Ралф, его жена, двое преступников. В живых остался только мальчик, сын Ралфа - Карел. Конечно, он был в ужасном состоянии – на ребенке не было живого места. Синяки, ожоги… Все удивлялись, как он выжил с такими повреждениями… Потом Карел долго лечился. Согласитесь, назвать его после этого нормальным ребенком было очень сложно... Я приглядываю за ним, он тяжело сходится с людьми, замкнутый, слишком многого боится – больших собак, например, громких звуков, открытого огня... Тяжело думать об этом.
-Понятно. Простите.
Пан тяжело вздохнул.
-Вот я вас и попросил быть с ним осторожнее. У меня нет семьи, нет детей, но должен же я беспокоиться хоть о ком-нибудь… Это плохо, когда человек одинок. Чем старше становишься, тем болезненнее это воспринимаешь. Страшно, особенно в такие ночи, когда небо усыпано звездами - ты смотришь на него и ощущаешь себя лишь песчинкой в этом огромном космосе. А смерть все ближе, и куда ты после нее… Так страшно - как-нибудь утром, когда ты должен проснуться, ты этого не сделаешь. Тебя попросту не окажется здесь… Вдвоем все же легче.
Не легче, подумал я.
Тогда была исключительно холодная зима. Никто из старожилов небольшого городка на берегу океана не помнил, чтобы температура падала до таких низких значений на термометре. Все дороги замело метровыми сугробами, моя взятая напрокат машина буксовала в них до тех пор, пока я не плюнул и не снял номер в небольшой семейной гостинице. Летом сюда приезжало отдыхать множество туристов, но зимой я был единственным постояльцем. Хозяйка, вдова неопределенного возраста, долго зажигала камин в моей комнате, но тепла от него было мало. Потом принесла радиатор, положила в постель две грелки и кучу пластиковых бутылок с кипятком. Мы выпили с ней пару рюмок хорошей водки на кухне и я ушел спать. Ночью она постучалась в мою дверь и сказала, что одинока, одинока так, что готова от отчаяния выть на луну. Я впустил ее. Мы спасались от одиночества так, как могли. Из-за холода не хотелось вылезать из постели. Мы свили гнездо из подушек, одеял, шерстных пледов и наших тел. Мы пили водку и вели бесконечные разговоры. Она боялась смерти и одиночества. А я боялся одиночества и того, что останусь. И поэтому через два дня уехал, пока она спала.
-Я вас расстроил, так сказать…не хотел, простите старика, - спохватился пан. - Что-то я сегодня расфилософствовался.
-А какой выход?
-Что? - не понял полицейский.
-Какой выход для себя вы нашли… чтобы бороться с этим страхом?
-Никакого. Можно, конечно, куда-нибудь уехать. Куда-нибудь туда, где все не так привычно. Но я реалист и знаю, что на такое никогда не решусь, поэтому через пару лет, надеюсь, через пять, меня похоронят под любимой липой на Третьянке. Будут стрелять в воздух, произносить речи о том, какой я был хороший при жизни… Я буду очень доволен.

[Чжан]

Он, широко улыбаясь, посмотрел на меня:
-Но только через пять лет и только под той липой. По-другому я не согласен.
Если сегодня ничего не выйдет, о чем буду мечтать я? Молния никогда не попадает два раза в одно и то же место, и вряд ли я еще когда-нибудь смогу встретить Ди.
Я обернулся. Пока мы со стариком разговаривали, Ди и Тенко успели отстать от нас и теперь шли в отдалении.. Длинноухий чему-то улыбался, а мой китаец морщил свои идеальный, цвета нетронутого снега, лоб.
-Удачи, - просто сказал пан. - Это начистоту.
И пошел дальше, оставив меня стоять посреди моста. Снег шел, не переставая, и я смотрел на покрытые белыми блестящими точками волосы приближающегося Ди. Он заметил меня и, если мне не показалось, ускорил шаг.
Мы смотрели друг на друга, и он шел ко мне. Это было прекрасно. Как в старых черно-белых мелодрамах, которые обожала мама, когда главные герои улыбаются друг другу хорошими улыбками, и вот через минуту им уже никто не нужен, кроме их самих. Я помню, как-то спросил, почему ей нравятся эти фильмы. Они просты, сказала она, есть мужчина, есть женщина и есть неприятности, которые - понарошку, потому что они любят друг друга. Мне бы тоже хотелось, чтобы все было так просто.
Они подошли и остановились рядом со мной. Ди приоткрыл губы, как будто хотел что-то сказать. А мне хотелось стряхнуть снежинки с его волос.
-Ты одинок? - вырвалось у меня.
Глаза Ди потухли, губы снова сжались в злую обиженную линию. Я понял, что в это раз угадал, но все равно ничего не получил.
Ди прошел мимо меня, а я еще пару мгновений смотрел на его удаляющуюся спину.
-Вот, блин! Ребята, я с вами закурю! - раздалось сзади. Тенко, привалившись к фонарному столбу, рассматривал свои наполненные чем-то ярко-красным ладони, - И что мне теперь с этим делать? А ладно…
Он широко взмахнул руками.
На Соборе раздался первый удар колокола, вспорхнули с соседней крыши испуганные вороны, в паре кварталов от нас кто-то громко выкрикнул: «Десятый час наступает. Он еще не родился. Веселитесь!». Воздух вокруг наполнился гулким колокольным звоном, шорохом птичьих крыльев, карканьем и красными лепестками роз, медленно опускающихся вокруг меня.
Тенко неопределенно пожал плечами и пошел вперед.
-Быстрей, - услышал я его голос. - У нас не так много времени.
Я догнал их, когда колокола уже успокоились. Старый пан стоял около одного из четырехэтажных домов, вытянувшихся вдоль узкой улицы в строгую линию.
-Мы на месте, - сказал он, разглядывая верхние окна. – Четвертый этаж, квартира № 17. Вижу, дома никого нет.
Дом казался очень старым и запущенным. Мы вошли внутрь, деревянная лестница с резными перилами проскрипели под нами неизвестную мелодию, в такт качнулась украшенная паутиной унылая желтая лампа под потолком. Посреди темного фойе одиноко стоял белый офисный стол с отодвинутым от него стулом и раскрытой газетой посередине.
-Они тут убираются хоть иногда? За что только консьержке платят? - бурчал полицейский. – За то, что газетки на работе почитывает?
Мы, озираясь, словно ожидая нападения, поднялись наверх. В коридоре на четвертом этаже все двери кроме одной были заперты. И никого не удивило, что это оказалась дверь квартиры № 17.
Карел владел большой квартирой, рассчитанной на семью из нескольких человек. Здесь было четыре спальни, кухня, гостиная, столовая и даже гардеробная, которая по метражу равнялась комнате, в которой я сейчас жил в пригороде. Но жилой казалась лишь кухня, такая же просторная, как и вся квартира. Скорее всего, хозяин обитал только здесь. К обычной кухонной стойке примыкали стеллажи книг от потока до потолка, стояло продавленное с попорченной обивкой кресло и тахта, покрытая смятой простынею и перекрученным одеялом.
Видимо, Карел не был большим поклонником порядка - книги, диски и другие мелочи были разбросаны по кухне в хаотичном порядке. Или мой напарник действительно заходил и в спешке собирался.
-Он был здесь, - пан рассматривал книжную полку, заставленную мелкими пластмассовыми игрушками и фотографиями, - ушел в большой спешке, забрав минимум вещей.
-Что пропало? – спросил я.
-Я был здесь в последний раз достаточно давно, но… он взял свою спортивную сумку, она всегда валялась здесь в углу…так вот… этот оболтус кинул туда фотографию родителей, пару книг, смену белья, а еще… - повернулся старый полицейский к кухонному шкафу, - …а еще консервы, и всю посуду - точнее тарелку и ложку, у него один набор, - удивленно закончил он и повернулся к нам. - Кажется, он собирается скрываться где-то вдали от цивилизации. Есть идеи?
-Может у Карела есть дом за городом, куда бы он мог уехать, чтобы переждать неприятности? - предположил Ди, с любопытством рассматривая кухню в поисках места, куда бы он мог беспрепятственно сесть.
-Если и есть, то я об этом ничего не знаю, - ответил старый пан. – Тем более у него слишком небольшая зарплата, чтобы позволить себе такую роскошь. Вы знаете, сколько сейчас стоит земля?
-Нет, - растерянно ответил Ди, пытаясь с комфортом расположиться на единственной в кухне трехногой табуретке. – Что же нам делать?
Старый пан заложил руки за спину и прошелся по кухне так, словно готовился сыграть комиссара Мегре в местном спектакле.
-Знаете, пане, мне уже не смешно, - остановился он посреди кухни, - мы можем до конца ночи метаться по городу в поисках этого оболтуса. И полагаю, эти поиски закончатся неудачей. Почему - задаю я себе вопрос. А потому что кто-то не хочет делиться информацией, - пан испытывающее посмотрел на Ди. – Вы думаете, я слепой и не замечаю, как вы переглядываетесь? По-моему, если вы хотите, чтобы я помог найти вашу собаку - нужно рассказать все как есть. Что это за странный пес, который имеет связь с Карелом?! – процитирован он, наконец, мои недавние слова.
Мой китаец попытался принять на табурете независимую позу. Но видно табуреты сильно отличаются от диванов и независимые позы на них получаются значительно хуже…
-Пора колоться, граф, - расслабленно произнес устроившийся с ногами на кухонной стойке Тенко.
Повисла недолгая пауза.
-Хорошо, я могу вам рассказать про пса, - начал мой китаец. - Это поможет делу?
-Без сомнения, - важно кивнул пан.
-Впрочем, и рассказывать-то нечего,- Ди недовольно поджал губы, - Я уже говорил детективу…
-Кому? - не понял полицейский
-Детектив - это про меня, я когда-то был вашим коллегой, - быстро пояснил я.
-Ааа…
-Так вот, я уже рассказывал детективу, что молодой человек, сбежавший с Карелом… - повторно начал Ди.
-Какой молодой человек? – опять не понял пан.
-Аламан, - пояснил я.
-Но Аламан - собака?!
-У него есть и человеческий образ, - пустился я в объяснения. - Он - собака, которая может при определенных обстоятельствах казаться человеком.
-Так, хорошо. Аламан – собака и человек в одном лице, - поднял брови старый пан. – Правильно я понял?
-Ага, - пропел Тенко за нашими спинами, - а я – лис. Посмотрите на меня, пан, я - такой пушистый!
Обернулся не только пан, но и все мы. На кухонной стойке сидела крупная серебристая лиса, распушив по столешнице не один, а несколько хвостов.
-Ну что уставились? Лисы не видели? - пропел зверь и нечаянно смахнул со стола солонку, - Хотите потрогать мои уши? Хвосты не дам, и не просите…
Франтишек видел за сегодняшний вечер много удивительного, но с говорящими животными ему, скорее всего, еще сталкиваться не приходилось. Со стороны он был похож на тех карпов, которых выставляли в аквариумах в большинстве пражских ресторанов перед Рождеством, - пан в изумлении то открывал, то закрывал рот.
Эту странную лису я помнил хорошо, так вот кто у нас Тен-чан!
-Тенко, прекрати, пожалуйста, - голосом строгой преподавательницы попросил Ди, - пану Франтишеку станет плохо.

[Чжан]

-Лады, - деловито кивнула лиса и перетекла на пол в длинноухого. Пан схватился за сердце.
-Корвалол… - просипел он, отчаянно роясь в кармане пальто.
Я перехватил его руку с темной склянкой, накапал в чашку, разбавил водой и заставил старика проглотить. После этого ему, вроде бы, полегчало.
-Хорошо, про человека, который на самом деле - собака, - произнес он, наконец, подозрительно поглядывая на опять залезшего на стойку Тенко, - вы меня, допустим…так сказать… убедили. Что дальше?
- Он - непросто собака, - продолжил я объяснение, - Аламан – адский пес, это такая порода, которая используется для того, чтобы забирать души грешников после смерти. А наш адский пес взял и ушел в самоволку, пользуясь тем, что сегодня канун Рождества. Вы же видели, что сейчас творится на улицах?
-Да, - сомнабулически кивнул пан.
-В канун Рождества, - вмешался Ди, остановив меня жестом, - грань между миром людей и призраков истончается, поэтому существа из этих миров могут случайно или намеренно попасть на другую сторону…
-Подождите-подождите… я – старый человек и не успеваю за вами… Когда утром я выходил из дома - я был в мире людей? - непонимающе замотал головой Франтишек.
Мы втроем утвердительно кивнули.
-Прекрасно, когда я выезжал по звонку Карела, я еще был в мире людей, да?
Мы опять кивнули.
-А сейчас я в мире призраков? Я умер?!
Ди вытянул руки в успокаивающем жесте:
-Нет, сейчас мы балансируем на грани - не тут и там, а когда в полночь настанет Рождество - снова окажемся в мире людей.
Пан пару секунд изучал лицо Ди, словно решал верить ему или нет, а потом облегчено вздохнул:
-Вот эта новость действительно хорошая, черт возьми! А вы уверены?
-Абсолютно, - с видом специалиста ответил мой китаец.
-Тогда продолжайте.
-Так вот, Аламан, сбежав, преодолел эту грань - осторожно произнес Ди, косясь в сторону Франтишека, - И я очень хочу его заполучить. Но есть одна проблема.
-Мы не можем его найти? – предположил полицейский.
-Это тоже проблема, но не самая серьезная, - Ди на секунду задумался, - я плохо разбираюсь в вашей религии. Но адские псы служат вашему сатане и его демонам. Каждый из них - на счету. Так что эти силы тоже будут его искать и, скорее всего, в тот момент, когда грань будет наиболее тонкой, то есть ближе к полуночи.
Напряженное молчание повисло над нами.
-И если они найдут их…- начал пан.
-Я думаю, что у Карела мало шансов выжить.
-И у моих людей тоже, - заключил старый полицейский. - А если найдем пса раньше, чем…
-Может быть, нам удастся что-нибудь изменить.
Угнетающая тишина повисла над кухней.
-Нам нужен план. Хороший. Качественный. План, - услышали мы откуда-то с пола голос Тенко, прерываемый хрустом, - я не могу вечно сидеть здесь и лопать корм для попугайчиков.
Три непохожих друг на друга человека на чужой кухне, разговаривающие о высших материях, переглянулись и захихикали. Я обожал этого похрустывающего наглеца. Но главное - смеялся Ди, спрятав губы за широким рукавом шелкового платья и прищурив свои разноцветные глаза.
- У меня есть идея, - отсмеялся пан, стряхивая носовым платком выступившие в уголках глаз слезы. - Есть ли места, где перемещаться между мирами проще?
- Да, - ответил Ди, - обычно, как я слышал, используются традиционные места. В них при перемещении тратится меньше энергии.
-Тогда, наверное, я знаю дом, где появится тот, кто будет выслеживать вашу собаку.
Мы все уставились на пана.
-Видно, вы в Праге недавно, - ухмыльнулся тот, - В Новом Городе есть дом, который называют домом Фауста. Считается, что знаменитый доктор Фауст там жил и работал. Именно оттуда дьявол забрал его душу в ад и, как считается, использовал для этого дыру в потолке. По легенде, дыру потом заделали, но люди продолжали исчезать. Хотя это опасно, но мы можем дождаться прихода того, кто будет искать собаку и, так сказать… проследить за ним.
-А что мы будем делать, когда найдем Карела и пса? Напомню, у нас под боком, в лучшем случае, будет демон, - спросил я.
-У меня осталась святая вода после утреней мессы! - довольно расплылся в улыбке старый полицейский, вытягивая из кармана маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью.
-Что это такое? - встрепенулся Ди на своем табурете.
-Этим отгоняют нечистую силу, - пояснил я. - Пан Франтишек, а это поможет?
-Не знаю, - развел руками полицейский, - но… Варианты еще есть?
-Нет, - строго, словно я - нашкодивший ребенок, глянул на меня Ди и с надеждой обернулся к старому пану. - Давайте попробуем!
-Тогда не будем терять время, - засобирался полицейский, - как я понял, наш гость может появиться в любую минуту.
-А кто такой знаменитый доктор Фауст? – вырвалось у меня.
Ди и Франтишек переглянулись и сочувствующе покивали головами.
Мы вышли из дома на Липовке, когда на часах была половина одиннадцатого. Город продолжал преображаться, все глубже погружаясь за грань - как тонущий корабль в холодную морскую глубину. Мы были теми, кто все еще имели шанс выплыть на поверхность. Но нас интересовало дно.
Тени на улицах стали гуще, и я удивленно наблюдал за бесшумными прохожими, которые тянулись к нам, чувствуя, что мы все еще живы. Они уже не казались бесплотными. На углу нас встретил чернеющий дырами лохмотьев нищий и протянул за подаянием руку. Сверкнув потускневшими от старости бриллиантами на бледных запястьях и шее, дама в газовом платье коснулась моего плеча и ласково заглянула в глаза. Подняв в приветственном жесте руку, проскакал всадник в истлевших задолго до нашего рождения латах.
Карнавал, подумалось мне, это было бы похоже на карнавал, если бы я действительно почувствовал прикосновение руки ласковой дамы на своем плече. Но оно было также невесомо, как воздух. Прага жила по своим законам, давая возможность жителям, давно уснувшим под каменными плитами мавзолеев, последний раз прогуляться по городу, но не сметь ничего изменить.
Это право имели только мы, живые. И торопились его реализовывать - суетой разрушая покой уснувшего города, занесенного снегом в который раз за последнюю тысячу лет. Призраки чувствовали нас, стекались на нас посмотреть, как на давно невиданную диковинку… Дом Карела остался всего лишь за поворотом, а я успел на все сто процентов поверить в то, что наш дружный разъездной цирк направляется в гости к сатане. Не успел расстроиться, с любопытством рассматривая своих возможных посмертных соседей. Не каждому удается сделать это при жизни.
В полном молчании, словно ощущая всю важность предстоящей встречи, мы пересекли Новый Город почти насквозь. Притих даже вечно неугомонный Тенко, шел в самом конце нашей маленькой процессии погруженный в собственные думы, время от времени с опаской поглядывая в непроглядную темноту закоулков. Пан Франтишек, массивный и старомодный в своем длиннополом пальто и консервативной шляпе, шагал впереди всех, встревожено косился на проплывающих мимо призраков, прятал быстро замерзающие ладони глубоко в карманы и пытался успокоить себя, тихо напевая какой-то местный шлягер своей молодости.
Меня же больше всего беспокоило переменчивое настроение Ди и, прости меня, Карел, я мог думать только о нем. Время стремительно утекало сквозь пальцы, пока оставляя меня ни с чем. Я не хотел выпускать моего китайца из виду - поравнялся с ним. Он молча с напряженным вниманием посмотрел на меня, как будто я составлял для него проблему, неразрешимую и от этого мучительную, и не стал ускорять шаг.
Я был благодарен ему хотя бы за это.

[Чжан]

Дом знаменитого доктора находился на углу Карловой площади, обычный оштукатуренный, покрытый бледно-розовой краской, с широкими окнами и серым цоколем, мало отличимый от себе подобных в старой части города. Возможно, старик ошибся, и это здание, больше похожее на рядовое государственное учреждение, всего лишь дом, у которого, что не редкость в Праге, есть своя история.
-Смотри, - услышал я голос Ди, которому все удалось отстать от меня. Мой китаец стоял посреди улицы и, подняв руку, указывал на верхние окна особняка.
Чуть приоткрытые и раскачивающиеся, как мне показалось, от ветра, рамы были окутаны черным густым дымом. Внутри что-то горело, но языков огня не было видно. Я присмотрелся и, наконец, заметил то, что хотел показать Ди.
Клубившейся вокруг рам черный дым просачивался из окон на улицу, с жадностью цепляясь за свежий воздух, закручивался в спирали, диковинно изгибался, как большая змея, стелился по мостовой и уходил в сторону Старого Места. Я проследил за ним взглядом, черные туман стелился вдоль улицы, по которой мы пришли, сливался с мраком вдали от фонарей и приобретал очертания, силуэты, профили, тонкие газовые наряды, обрывки холщовых рубах, тонкую бледную кожу, морщинистые руки… Как невидимый дух - черный туман хозяйничал в ночи, используя ее и рождая на свет тех странных призраков, наполнивших на сегодняшний вечер город.
Это зрелище заставило меня содрогнуться - старый пан привел нас точно по адресу. Это просто обязано было быть здесь.
-Вам страшно? - прозвучал над ухом хриплый голос полицейского.
Я с усилием оторвал взгляд от странного превращения и посмотрел на его белое, как мел, лицо.
-Я вам честно скажу – никогда не был так испуган, - выговорил пан, его взгляд суетливо метался по открывшейся перед нами картиной. - Забавный парадокс - чем старше становишься, тем чаще испытываешь страх.
Мое горло свело судорогой, откашлявшись, я ответил:
-Нам нужно идти внутрь…
-Ага, определяющее слово – нужно. Поэтому мне стоит заткнуться и не разводить тут панику. Знаю, - коротко бросил посерьезневший пан, выпрямился и твердым, уверенным шагом, знакомым каждому военному, пошел к зияющей, как огромная пасть чудовища, арке ворот. У входа еще раз оглянулся на меня, улыбаясь, потряс в воздухе склянкой со святой водой, а потом нырнул внутрь.
-Ди? – позвал я, кивая в сторону скрывшегося пана, - Пойдем, Франтишек, уже внутри.
Мой китаец медленно, как во сне, кивнул и, ежась, словно продрог до костей, неспешно подошел почти вплотную ко мне. Наши лица оказались разделены какой-то парой сантиметров.
-Не стоит оставлять его там одного, - сказал я тихо, но Ди никак не отреагировал. Тогда мне пришлось осторожно взять его за шелковый рукав, выглядывающий из-под плаща, и потянуть за собой в сторону арки. Ткань была скользкой на ощупь, но согретой его телом.
Его голос глухо звучал под сводами арки.
-Мне немного не по себе. Это место… оно рождает неживое, - он помолчал и добавил: - Это жутко.
-Я живой, а все это исчезнет с приходом полночи. Ты сам это говорил, - я обернулся на его бледное лицо со сдвинутыми в гримасе непонимания тонкими бровями. Столкнувшись с чуждой культурой, полностью расходящейся с той, в которой он был воспитан, Ди не мог ее понять. И то, что нам с Франтишеком показалось жутким, для Ди казалось отвратительным и противоестественным.
-Да, - задумчиво произнес он. - Все это исчезнет… У вас страшная культура, почитающая смерть.
-Не надо так говорить. Наша культура почитает не смерть.
Темный свод входной арки никак не кончался, словно мы шли по длинному туннелю.
«Что такое солнце?» - спросил мальчик с чистыми, пока еще ничем не разочарованными голубыми глазами у своей матери. После вечерней мессы мальчишка с ногами забрался на скамью в соборе и, как ни просила его мать, еще очень молодая девушка с вьющимися волосами и ласковыми руками, не хотел уходить. Старый пражский падре, ради разговора с которым я преодолел более восьмисот километров по европейским автобанам, не имея в кармане денег даже на бензин обратно, коротко извинился передо мной и подошел к мальчишке. «Солнце, - сказал он, присаживаясь рядом на скамью, - это то, что дарит нам жизнь. Тебе, мне, твоей маме». Мальчик с любопытством посмотрел на парадное темное с фиолетовой лентой одеяние священника: «Значит, солнце - это Бог?». Священник улыбнулся ласковой профессиональной улыбкой, наклонился к мальчишке и что-то прошептал ему на ухо. Потом взял его руку и тот, без каких либо колебаний спрыгнув на пол, побежал к матери, благодарно улыбнувшейся священнику. «Что вы ему сказали?» - спросил я, когда падре вернулся. И он ответил мне с той же тихой улыбкой, что и мальчишке. Это случилось около года назад.
-Бог есть любовь, - без страха сказала я в темноту слова пражского священника, - мы служим любви.
Я почувствовал, как дернулась рука Ди и, перехватив, крепко сжал его маленькую ладонь:
- Чтобы прийти к нему, нас учат, любить все элементы его творения - людей, живые существа, дом, свою работу. Так мы узнаем, как это нужно делать, и учимся любить Бога. Этот знание спасает нас…
-…от одиночества, - закончил за меня Ди.
Мы совершали бесконечный путь в пустоту и, похоже, поняли друг друга. Каменная мостовая под ногами превратилась в мягкий песок, тишина дрожала только нашим дыханием, низко нависал потолок норы, в которую мы углублялись по собственной воле. Мне бы знать, куда ведет эта темнота, спускаемся ли мы в ад, по пути, который уже был освоен до нас древними героями, или поднимаемся на небо, откуда еще никто не возвращался. А может, просто затерялись в призрачном мире или заблудились в подземельях города, который сам не помнит выход из них. Где-то наверху разразилась гроза, громыхнул далекий гром колоколов, и в нашем тихом воздухе засквозили зарницы.
Я услышал голос графа, сладкий, тягучий и умеющий убеждать, что путь, начавшийся от моих дверей, наконец, приведет меня на небо. Туда, откуда я не смогу вернуться, не захочу, мне это не надо, оставьте меня здесь.
Стены разомкнулись вокруг нас – песок зарос серой в полумраке травой и ветви деревьев коснулись листвой наших лиц. Мы тонули в медленной тишине падающих листьев и сомнабулически прекрасной мелодии, принесенной порывом ветра. А сладкий голос продолжал.
«Тем, кто скажет, что этого не стоит бояться, я скажу: почему? Почему вы говорите мне неправду. Кто научил вас врать мне в лицо? Довольно лжи - я знаю, как четыре плоскости образуют коробку комнаты, ты сидишь в ней среди застывших форм, не зажигая свечей, ловишь отблески потонувшего во мгле неба. А за окнами все трепещет, живет, шумит, оглушает своей силой, быстротой, яркостью. Ты застываешь, ни шагу вперед, ни шагу назад, мертвеет кожа на лице, останавливаются зрачки, сжимаются до немоты зубы, хочешь вскочить, чтобы закрыть окна и не слышать, но подсознательно каждый вечер оставляешь все, как есть.
И я никого не ждал, Леон. Есть то, что делает мое существование осмысленным.
Но этого не достаточно».
Только шорох травы под ногами, я почти не дышу, боясь спугнуть эту нечаянную иллюзию.
Которая все равно слишком коротка.
Деревья снова сдвигаются стенами вокруг нас, небо накрывает нас белым, прокопченным по кругу потолком, который, словно прилив, перетекает белой волной, трава твердеет поцарапанным паркетом. В центре абсолютно пустого лишенного мебели зала стоит старый пан, сжимая над собой прозрачный пузырек.
-Pater noster, qui… - громом несет по зале его хриплый от страха голос.
-Граф, - подскакивает длинноухий, - у нас момент истины!... Кстати, как прогулка?
-Тенко, - удивленно вскрикивает Ди и хочет что-то сказать, но зверюга только хитро подмигивает и очень вовремя ускользает к Франтишеку.

[Чжан]

Как раз для того, чтобы вытащить старого пана с середины зала.
Потолок над ними идет трещинами, из которых на паркет льется белый свет и , как свечной воск, капает переливающаяся красным неоном лава. В метре от меня со страшным грохотом падает обломок каменной плиты, и мир вокруг начинает шататься.
Я отталкиваю Ди к стене, бегу к Тенко, подхватываю полуобморочного пана на руки и тяну его безжизненное тяжелое тело на себя. Мы падаем, и рядом с нами на землю опускается стена огня, прожигая паркет, расплавляя плиты пола и уходя куда-то вглубь земли.
Становится нестерпимо жарко, я инстинктивно заслоняю лицо рукавом куртки и зажмуриваю. Тяжелые капли пота выступают на лбу и на шее, кожа на руке нагревается даже через толстую ткань куртки, судя по запаху и жжению, плавится резина кроссовок. Кто-то тянет меня дальше, и мое тело скользит по паркету, как по льду. Любое прикосновение к нагретой ткани отдается болью и неприятной дрожью в позвоночнике.
Я открываю глаза и вижу развороченный зал, в котором сложно предположить, где и что когда-то находилось, Пол покрыт закопченными обломками и темнеющей на глазах лавой.
В центре потолка зияет темнотой геометрически правильная круглая дыра, совпадающая по форме с такой же черной ямой в полу. Пытаюсь подняться, опираясь на руку, и непроизвольно вскрикиваю, чувствуя, как впивается колотое стекло в беззащитную кожу ладони. Разбитый бутылёк со святой водой, эксклюзив от пана Франтишека. Значит, не помог. Оглядываюсь в поисках хозяина склянки и, скорее внутренним чутьем, улавливаю еле слышный стон со стороны ямы.
На черной обгорелой кромке, которой, среди обломков камня и остатков паркета - как кусок ослепительно белой ткани, белеет, судорожно сжимающая неровный край, ладонь.
Я быстро выворачиваюсь из застрявшей среди обломков куртки, пытаюсь встать, преодолевая непрошенную слабость в коленях - мир проплывает передо мной, как на экране неисправного телевизора. Почти падаю, но добираюсь.
Вниз больно смотреть. Больно и мутно. Даже если не боишься высоты, вряд ли захочешь в нормальном рассудке стоять у открытой двери самолета, не имея за спиной банальной страховки - парашюта. А если внизу бездна? Темная, словно пронизывающая землю насквозь, крикни - и с другой стороны Земли ответят.
А над бездной - обгорелый фиолетовый шелк, сведенные от напряжения узкие челюсти, отчаянные, злые и беспомощные, глаза Ди.
Его левая рука изо всех сил цепляется за край бездны, царапая обломанными красными когтями камень, правая висит плетью вдоль тела.
Впиваюсь в рукав – но шелк распадается под моими пальцами, как пыль. Хватаю бледное с проступающими напряженными суставами запястье - Ди морщится от боли, вероятно, эта рука тоже повреждена. Из его груди вылетает слабый стон, приглушенный упрямо сомкнутыми губами.
Две мысли стремительно проносятся в моей голове - он не всемогущ, что, в данной ситуации, меня не радует. И его кровь, крупными каплями выступающая из ссадин на руке - все-таки красная. От этого он иррационально кажется мне совсем близким, почти родным.
Несмотря на отчаянную попытку удержаться - его пальцы неуклонно разжимаются. Ди чувствует это, и его лицо, на которое только я сейчас могу смотреть, приобретает сложное выражения изумления и испуга.
-Я не отпущу, - сквозь зубы бормочу я то ли ему, то ли самому себе.
И чьи-то руки вцепляются в меня и тянут наверх, дальше от этой страшной ямы.
-Леон, давай, я держу тебя, - тихий напряженный голос длинноухого сзади, - дай ему вторую руку. Я справлюсь.
Хочу сказать, что это невозможно, что Ди не сможет… но китаец только резко кивает мне и я протягиваю ему вторую ладонь. Он как птица – быстрым отчаянным махом поднимает правое запястье…
И безрезультатно пытается ухватиться за протянутую руку.
Тогда приходит моя очередь. Я делаю рывок вперед, молясь всем богам, чтобы Тенко не выпустил нас - и ловлю уже падающую обратно безвольную кисть. Ди кричит от боли.
-Тяни! - командую я длинноухому Чувствую, как мое тело оттаскивают от ужасной темной бездны, а вместе со мной, стиснув зубы, чтобы не кричать, поднимается фигурка в обгорелом фиолетовом шелке.
Длинноухий - очень силен, наверное, превратился в небольшой бульдозер, чтобы вытянуть нас из этой задницы, облегчено улыбаюсь я своим мыслям.
Сантиметр за сантиметром, как в замедленной съемке, и мы оказываемся наверху…
Боль пришла волной, нахлынула, заставив меня сжаться в позу эмбриона. Я сразу почувствовал, что у меня есть руки, ноги, и все это покрыто нестерпимо ноющими ссадинами, ушибами и ожогами. В висках тяжелой волной билась, постепенно успокаиваясь, горячая волна адреналина. Рядом, как выброшенная прибоем на берег рыбина, лежал, задыхаясь и отчаянно прижимая к себе избитые руки, мой китаец. Я тихонько коснулся его, он бросил на меня настороженный, полный вполне человеческой боли взгляд и скорее просипел, чем прошептал:
-Подожди, сейчас все будет в порядке…
Быстро оглядев зал, я заметил у входа привалившегося к стене, как снятая с нитей марионетка, Франтишека с ошеломленно распахнутыми в пустоту глазами. Впечатлений от сегодняшнего вечера ему хватит на все его оставшиеся пять лет.
-Итак, как понимаю, мы опоздали, - раздался рядом вполне нормальный и ровный голос графа. Он деловито восседал на краю бездны и брезгливо рассматривал остатки своего костюма, который в таком виде больше напоминал греческую тунику, чем те традиционные платья, в которых он любил щеголять.
Старый пан попытался сконцентрировать свой плывущий в неизвестных далях взгляд на нас.
-Он появился…- слабо ответил пан, еле шевеля губами. – Он был здесь…
Мы действительно, проморгали момент. Но расстраиваться по этому поводу я сейчас физически не мог. С беспокойством я посмотрел на моего - только что спасенного – китайца. Еще минуту назад, без всяких сомнений я отвез бы его в ближайшую больницу, если бы таковую нашел. А теперь Ди восседал на своем камне также спокойно, как часом раньше - на трехногой табуретке в квартире Карела. И руки, которыми он пытался отодрать от кожи прилипшие лоскутки шелка, действовали так… как они должны действовать. И в чем подвох?
Франтишек медленно приходил в себя - его взгляд приобрел осмысленность, он попытался стряхнуть пыль и копоть со своего лица, поискать потерянные в передряге очки и даже встать, что у него получилось отнюдь не сразу.
-Когда сверху опустился огонь, - бормотал он, - и полетели обломки. Он просто раздвинул пламя… как занавес, так сказать… и пошел…
-Я думаю, поздно разбираться, кто виноват в том, что мы проморгали этого демона, - граф скосил глаза в сторону Тенко, который с деланным вниманием рассматривал какой-то обломок.
-А?
-Я говорю, поздно, разбираться, из-за чьих иллюзий мы оказались в таком положении.
-Поздно-поздно, - быстро закивал длинноухий, не отрываясь от своей находки, - посмотрите какой странный обломок
Мы уставились на зажатый между его пальцев кусочек камня.
- Не то розочка, не то лошадка, - громко размышлял он вслух, - А может это облако?..
Франтишек прыснул в своем углу и наконец, поднялся на ноги. Я чуть не зарычал на длинноухого наглеца, но очень вовремя вспомнил, что именно этому странному существу в коротких штанах и прозрачной рубахе много уже чем обязан… Да, вот так и рождается круговая порука.
-Что теперь будем делать? – озвучил наши растерянные мысли полицейский, стряхивая со своих брюк остатки известки.- У меня остановились часы. Вы знаете, сколько сейчас времени?
-Нет, - я огорчено посмотрел на свой разбитый циферблат. - Мои остановились на четверти двенадцатого.
-Времени не так уж и много, надо думать… на это я еще способен, - грустно добавил старый полицейский.
Наш маленький разъездной цирк опять остался у разбитого корыта.
-Куда они могли пойти? – начал я без особой надежды. - Хоть в какую сторону направился тот, кто?.. - указал я жестом на дыру в потолке.
-В сторону двери, - устало ответил пан. - Он прошел мимо меня и посмотрел мне в глаза… - задумался Франтишек и быстро добавил: - Так что этим нашему горю не поможешь.
-Ди, может, у тебя завалялось информация, которой ты забыл с нами поделиться? Может, собачка любит кладбища? Или мясные лавки?
-Нет, Аламан, как и другие псы ада, питается падалью, а больше я ничего…
-А убивать ваши собачки могут? - подозрительно уставился на моего Ди старый полицейский.
-Нет, исключительно падалью, - повторил китаец беспомощно.
-Значит, ваш Аламан никого не мог убить, а те «сюрпризы», которые он таскал Карелу…
-Какие сюрпризы? – заинтересовался Ди.
-Оторванные руки, ноги…
-Скорее всего, просто нашел где-то мертвое тело и решил порадовать будущего хозяина, - заключил я. - Тенко, перестань гнусавить…
Длинноухий как йог развалился на чудом сохранившемся подоконнике, усеянном осколками разбитого оконного стекла, и напевал какую-то детскую песенку, выстукивая ритм по раме длинным ботинком. «Трата-та…трат-та…»
-Я вам не мешаю, ковбои, и вы мне мешайте, - отозвался расслабленным голосом лис. - Трата-та…трата-та… мы везем с собой кота…

[Чжан]

-Может у него есть машина, и они уехали за город? – предположил я.
-Свою он давно продал, но у него есть…
Голос пана ушел на второй план. Тратта-та… трата-та…мы везем… «…В детстве я читал книжку об игрушечном поезде…Мне хотелось, чтобы такой поезд действительно существовал… Чтобы он появился и забрал меня, куда-нибудь… Без уточнения куда именно… Тебе смешно?..», - мечтательный тон Карела меняется на настороженный. «Он взял свою спортивную сумку… этот оболтус кинул туда фотографию родителей, пару книг, смену белья… а еще тарелку и ложку, у него один набор… и консервы… кажется, он собирается скрываться где-то вдали от цивилизации», - задумчиво говорит старый пан, расхаживая по кухне.
Разрозненные детальки, наконец, сложились в единый механизм.
-Похоже, я знаю, где они! - вскочил я – наша безумная компания дружно глянула на меня с надеждой. Моя поясницу сразу же напомнила о своем существовании ноющей болью - тело заявило о том, что ему не нравятся все мои приключения, совсем не нравятся. - Пан Франтишек, была ли у Карела какая-нибудь мечта? Дурацкая, сказочная…
-Да нет, - изумленно ответил старый полицейский, одарив меня странным взглядом, уж не дернулся ли я мозгами после такого потрясения.
-Может быть, он когда-нибудь рассказывал вам об игрушечном поезде, который должен увезти его…
-Да, было такое… в детстве Карел очень любил сказку про Голубую Стрелу и очень хотел оказаться на месте главного героя, но какое?..
-Так вот, как раз сегодня вечером он рассказывал мне об этой мечте… А теперь представьте, - воодушевленно начал я излагать свою версию, - Карел вместе с каким-то странным парнем, в канун Рождеста попадает в город, где нет ни одного живого человека, где происходит что-то не совсем обычное, где за ним по пятам гонится полиция и не только … Как он это расценит? - вопросительно уставился я на своих слушателей. - Думаю, он решит, что это исполнение его мечты, и рванет ждать свой игрушечный поезд! - выдержал я паузу. - Вопрос – куда?!
-До Главного Вокзала - отсюда минут двадцать! – вскочил старый пан на ноги и, как и я пару минут назад, тоже тихо охнул. – Мы успеем до полуночи!
-А вы уверены? - Ди скептично взирал на нас со своего импровизированного трона. - По-моему, это глупая идея.
-Карел – не совсем обычный парень, мозги у него двинуты будь здоров, - вещал Франтишек. - Это вполне в его духе!
Я подошел к Ди, стянул с плеч свою изрядно потрепанную куртку, накинул ему на плечи и наклонился близко-близко.
-У нас опять нет больше вариантов, - сказал так мягко, как только мог.
Ди улыбнулся мне в ответ. За такую улыбку - я, пожалуй, мог бы убить.
И мы помчались. Хотя это очень сильно сказано, скорее похромали.
Прагу окончательно срывало с катушек – она словно билась в лихорадке, задыхаясь морозным обжигающим внутренности воздухом, будто ее разрывало ветром и разносило клоками по нашим затуманенным уставшим головам.
Но мы уже были полны ею и наш маленький цирк ничего не удивляло. Старый пан, державшийся молодцом весь этот бесконечный вечер, вдруг резко устал и тащился за нами, медленно переставляя ноги. Последнее испытание в доме «знаменитого Фауста» оказалось для него слишком тяжелым. Тенко летел впереди нас, и его рубаха, раздуваемая усиливающейся метелью, была похожа на одинокий парус в бушующем море. Его любопытства, жадности до новых ощущений хватало на всех.
Ди держался по правую руку от меня, маленький, серьезный, с прямой осанкой и слезящимися от встречного снега глазами. Он не убегал вперед, к лису, и не отставал, хотя нам приходилось время от времени останавливаться, чтобы подождать старого пана. Ди прятал обнаженные и казавшиеся еще тоньше руки в слишком широких рукавах моей куртки и кидал на меня взгляды, будто проверяя, здесь ли я еще или безумный город создал мою иллюзию только на пару часов. Ничего приятнее в своей жизни я не испытывал с того момента, как начал свой бесконечный путь от дверей пустого магазина в далеком теплом городе, где на деревьях растут мандарины, а снег выпадает раз в десять лет и всегда на праздники.
Мы были усталыми, но отчего-то очень довольными. Говорить ни о чем не хотелось, но на таком ветру это было и невозможно. Я давно заметил, чем молчаливее человек, тем умнее и солиднее он выглядит – наверное, в глазах Ди я сейчас был верхом солидности и ума.
Силуэт здания вокзала, похожий в темноте на два огромных холма, слабо поблескивал стеклом витражей в свете переменчивой, то скрывающейся за облаками, то снова появляющейся луны. На открытом всем ветрам пространстве – потоки воздуха чуть не сбивали нас с ног своей силой. Уже привычная нам безлюдность была отнюдь не обычной для этого места. Каждый вечер трамвай, на котором я возвращался к себе в квартиру, провозил меня через запруженную толпами людей и машинами вокзальную площадь. И мне всегда казалось, чтобы не случится, но праздник жизни здесь будет продолжаться.
Пустые залы ожидания, разбросанные по сидениям свежие газеты и яркие томики в мягких переплетах, перекатывающиеся по полу пустые стаканы из пластика, светящиеся экраны банкоматов и одиноко раскачивающаяся на длинном черном шнуре трубка телефонного аппарата. И все-таки, мы те сказочные жители, противостоящие злым чарам, которые то ли посредством чумы, то ли потопа, то ли еще какой-нибудь напасти, превратили живой одушевленный город в серое надгробие.
Они сидели на перроне, прислонившись спинами к каменой колонне, поднимающейся ввысь в изысканной готической арке. Сидели рядом, склонив головы друг к другу, и Аламан боком прижимался к Карелу, будто пытаясь согреть его. Здесь было тихо и безветренно, ослепительными желтыми звездами сияли фонари, свет которых отливался на их образующих единое целое черных волосах. Белые крупные хлопья бесшумно и мягко, как опадающие листья, опускались на них. Невооруженным глазом было видно, что сумасшедший вечер накануне Рождества не прошел для них зря, подарив их историю.
Карел, устало прикрыв глаза, курил, выдыхая в морозный воздух струи белого пара. На его плечах белыми змейками лежали провода наушников-капелек, из которых по пустынному перрону разносилась старая немецкая песня. Под тихий, почти шепчущий, хриплый голос Марлен Дитрих я сказал бы - что это те самые три банальных слова, которыми заканчивается любой путь. Для них сегодняшним вечером небо стало на пару шагов ближе.
Аламан заметил нас первым, поднял голову и дернул Карела за рукав пальто. А потом глухим, словно простуженным, голосом сказал, медленно и четко проговаривая слова:
-Смотри, это они.
Наша гоп-компания, разъездной цирк рождественского города, яркое пятно на сером вокзале, не тонущая в сугробах и не горящая в адском пламени, была неподражаема.
Наверное, мы производили нужное – вполне безумное, соответствующее вечеру - впечатление. Запыхавшийся и ничего не соображающий после длительно ходьбы, старый пан в видавшем лучшие дни, а сейчас безнадежно испорченном известкой пальто. Длинноухий в безупречной газовой рубахе, словно только что вынутой из шкафа для прогулки по вечернему пляжу в далекой жаркой стране. Китаец, в оборванном фиолетовом шелке, кутающийся в кожаную мужскую куртку на три размера больше, чем следовало, но держащийся при этом заграничной принцессой с прямой, как гладильная доска, спиной и презрительно поднятыми бровями.
И я.
Не понял, кто из них поднялся раньше и сделал шаг вперед, чтобы оставить за спиной, защитить от нашей смехотворной опасности другого. Но глаза Карела на, как обычно, чисто выбритом и очень молодом лице горели опасностью. Опасностью, которая исходит от мелкого затравленного, загнанного в ловушку хищника. В отличие от спокойного Аламана - второго хищника, более крупного и уверенного в себе.
-Какая встреча! – оскалился мой бывший напарник. - Не нас ли ищите?
Мой ответ опоздал, прерванный мелодичным, ласковым голосом китайца:
-Меня зовут граф Ди, я держу небольшой зоомагазин и хотел бы спросить у Аламана, не желает ли он в свете последних событий воспользоваться моим гостеприимством и поселиться у меня?
Яснее некуда.
- Это все? - озадачено посмотрел в нашу сторону Карел, не предполагая такого поворота событий, - И что он там должен будет делать? Вы знаете, что его ищут?!
-Практически ничего, просто жить, - поднимая кончики губ в фирменной искренней улыбке, ответил мой китаец, - Мой магазин – пристанище, для тех, кто пока не может найти свое место в этом новом мире. Это магазин домашних животных и если ты, Аламан, захочешь, то легко сможешь найти себе спутника по душе из человеческого рода, который поможет понять и усвоить правила, по которым существует человеческий мир. Так как ты отнесешься к моему предложению?
Если бы вопрос, произнесенный таким сахарным нежным голоском, был задан мне - я, не раздумывая не секунды, отдал бы все, что у меня еще оставалось, и согласился. Но парень по имени Аламан был слеплен из другого теста. Он закрыл глаза и, подняв голову, медленно втянул в ноздри воздух, пробуя на вкус тот набор чужих запахов, которые мы принесли с собой. По его недовольному лицу я понял, что не все из них доставили ему удовольствие.
-От вас пахнет лесом и свежей травой, граф, а еще серой и гарью, - открыл он глаза, - Это мне не нравится. Я не отказался бы от места, где смогу передохнуть от охоты, которая за мной развернется, но…я уже нашел себе спутника.

[Чжан]

Его рука легла на плечо Карела, тот удивленно и радостно, будто ребенок получившей неожиданную похвалу, обернулся к своему неожиданному приобретению.
-Я не просто так покинул свою огненную нору, - задумчиво произнес Аламан, опустив руки. - Не очень давно моя стая забирала в этом месте души трех мертвецов. Двух застрелили, третий был настолько измучен, что умер от боли. Пока мои братья выполняли поручение, я разглядывал место, куда попал. Это было мое первое задание, и я ни разу до этого не спускался в мир, населенный людьми… - он коротко рассмеялся. - О нем так много рассказывают, что мне хотелось побольше увидеть. Рядом суетились белокрылые птицы, они забирали на небо душу женщины, которая умерла там же. Я укусил одну из птиц за крыло, - заявил Аламан с детской гордостью нашей затихшей аудитории, - а она попыталась клюнуть меня в глаз. Но у нее ничего не получилось, я так удачно отскочил, что оказался за грудой коробок, и эта глупая птица потеряла меня из виду. И тогда я увидел маленького человека, тело которого было настолько истерзано, что душа уже покинула его, сидела рядом и смотрела на меня глазами, полными воды. Конечно, я должен был позвать своих братьев, чтобы забрать и эту душу, но сначала мне захотелось попробовать ее самому. Я стал подходить, а маленький человек начал пятиться и вода полилась из его глаз. Мне показалось, что это игра, и я прыгнул на него. Он дрался, очень отчаянно… - задумался пес на секунду, - а я не знаю, что со мной произошло… мне не захотелось звать своих братьев. Я просто затолкал душу обратно в тело и решил забыть об этом, а в следующий раз обязательно выполнить поручение. Но потом…
-Дерьмо, - отчетливо сказал старый пан, и внимание нашей маленькой аудитории переключилось на него, - Карел, ты понимаешь, о чем он рассказывает?!
Мой бывший напарник вряд ли вообще что-нибудь сейчас понимал, слава богу, не забывал дышать. Краски окончательно покинули его посеревшее лицо, покрытое неожиданно выступившим больным потом. Мокрый воск, пришло мне в голову, его кожа напоминала грязно-белый воск, покрытый крупными каплями воды. Франтишек говорил о чем-то, понятном только Карелу. Я взглянул на Ди, судя по его внимательному лицу, суть сказанного не была понятна и ему.
Трое мертвецов, женщина и мой напарник.
Что же это может означать?
Черт, мысленно выругался я, Ралф, его жена, два преступника и маленький Карел!
-Я… - начал мой напарник, но договорить не успел – его лицо, замороченное и безжизненное, вытянулось в изумленную маску, глаза неверяще распахнулись… и с первым протяжным еще очень далеким гудком мы поняли, что безумная ночь еще не закончилась.
Бегущие вдоль перрона рельсы в паре метров от нас терялись в густом молочном тумане. Из которого прямо на нас неслось что-то большое, светлое, несущее запах угольной гари, бесконечного пути и свободы.
Долгие годы постоянного перемещения по этой чертовой планетке, на которой можно встретить что угодно, только не то, что ищешь, не научили меня ничему - я, по-прежнему, с тем же детским радостным возбуждением любил дорогу, символом которой для меня навсегда останется прибывающий поезд.
Из неясного края тумана, тающего в воздухе, внезапно выскочила голова поезда - доисторического локомотива с прожектором впереди и шлейфом дыма над топкой. Размерный перестук колес, как удары сердца, отдавались в земле. Заскрипели тормоза и допотопная махина, тянувшая за собой три черных блестящих вагона с площадками сзади и впереди и яркими желтыми окошками, дрогнула и начала останавливаться.
-О боже мой, - угадывал я по губам Карела. - Невозможно, невозможно, боже мой…
Эта ночь была ночью сюрпризов. Поезд дрогнул в последний раз и остановился, открытая настежь дверца последнего вагона громко лязгнула, ударившись о металлический корпус.
Первым опомнился Карел.
-У нас есть выход! - он схватил руку Аламана и начал трясти. - Смотри, я всегда мечтал и никогда не верил окончательно… но вот же он, наш поезд… мы будем так далеко, что тебя никто не найдет…
-Но ты же говорил мне, - внимательно всматривался во взбудораженное лицо моего напарника странный парень, укусивший когда-то ангела, - что тебе нравится жизнь, которую ты сейчас ведешь? До полуночи так мало времени, что может меня и не успеют найти. Мы останемся здесь, в этом городе, будешь ходить в твой любимый дом, где много столов…
Я повернулся к моему китайцу, который с улыбкой все понимающего существа взирал на открывшееся нам зрелище:
- А как же ты, Ди?
Он улыбнулся еще шире и сложил руку на животе в любимой позе - крест-накрест:
-А что я? Я здесь лишний… Хотите, маленький секрет, Леон?
-Китайский национальный?
-Нет, мой…профессиональный.
Я кивнул.
-Мой магазин называется магазином домашних животных. Каждый из моих подопечных ищет себе дом и моя цель помочь им в этом. А что делать, если дом уже найден?.. - задумчиво проговорил Ди, демонстрируя мне свой идеальный на фоне луны профиль с тонким чуть вздернутым носом и маленькими пухлыми губами, - Еще немного, и Аламан был бы моими, но сегодня не мой вечер… Точнее, - встрепенулся мой китаец и, готов поклясться, кокетливо посмотрел в мою сторону, - мой, но немного не так, как я предполагал.
Путь в небо засиял передо мной огромными южными звездами, которые можно в случае чего использовать как ступеньки, чтобы добраться до самых высот.
Но что-то не отпускало меня, какая-то тревога иглой засела между лопаток и не давала расслабиться: улыбаясь, наблюдать за спором двух молодых обалдуев, помочь старому пану разобраться в собственных страхах, отловить Тенко и потребовать у него стать на пару минут замечательным Зеленым Намеком, поглубже укутать Ди в мою кожаную куртку и, быть может, если он позволит, обнять поверх нее, ведь так будет, несомненно, теплее. Тревога копилась во мне, заставляя вглядываться в белесый туман по обеим сторонам перрона.
И оно пришло.
Сначала заскулил, отвлекшись от спора, Аламан. Поднял голову к черному, наглухо закрытому облаками небу, и из его горла вырвался вой, который при всем желании никто не спутал бы с человеческим. Как один, мы глянули на вокзальные часы. Минутная стрелка щелчком сошлась с часовой на двенадцати.
Вот то, о чем мы забыли - время.
Ветер унес собачий вой дальше по перрону. Туда, где последний раз мигнув, взорвалась на фонарном столбе лампа, осыпав осколками темную фигуру, приближающуюся к нам.
Он шел твердой походкой существа, никогда не встречавшего на своем пути слова «нет», и ветер трепал темную гриву волос за его спиной, как старинный плащ. Лампы гасли одна за другой, а его подкованные чем-то металлическим сапоги, издавая характерный цокот, приближались к нам в помертвевшей тишине вокзала, изредка прерываемой только тяжелыми вздохами поезда. Рядом крупно задрожал Карел.
- Что делать? Что же делать? - шептал он, как мантру. – Что же мне делать?
Ужас, сквозивший в его голосе, постепенно проникал и в меня, заставляя чувствовать кожей приближение чего-то жуткого и неотвратимого - внутри все холодело от одной мысли, что осталось двадцать метров, десять…
В морозном воздухе чувствовался сильный запах серы и чего-то горелого. Вокзальные часы вздрогнули, и где-то далеко на площади им ответили куранты – вереницей прошествовали святые апостолы, покачал мешком скупой, нахмурился турок, смерть дернула язычок колокольчика, эй, старик, время закончилось, тик-так, тик-так, последние крупицы, последний шанс…
-Спите, живые, спите… В Праге - полночь, - прогремел с высоты глухой голос, грянули далекие колокола. Безумная ночь близилась к развязке и грозилась уйти, оставив о себе на память только тяжелые злые воспоминания и ночные кошмары.
Осталось десять метров, пять…
-Трата-та-та, трата-та-та… мы везем с собой кота... - шепнул, кажется, длинноухий.
И незнакомец остановился. Строгое черное пальто с рекламы стильной мужской одежды, безупречная кожи, черные провалы глаз, невозмутимые бледные губы, прочная цепь накручена на рукав и толстый собачий ошейник, покачивающийся в затянутой кожаной перчаткой руке.
-Аламан, пойдем, - ровным голосом, не привыкшим к спорам, а лишь к безоговорочному подчинению, позвал он. И наш странный парень, из-за которого и началась вся эта суета, опустив голову, под растерянным взглядом Карела шагнул к темной фигуре.
Мы плохо знаем людей, приклеивая к ним небольшие ярлычки, которые делают их для нас проще и понятнее. А иногда удивляемся, когда ярлычок гласит одно, а человек делает что-то совсем не вписывающееся в его обычное поведение. Я всегда считал Карела нерешительным, но эта придуманная мною черта не помешала ему схватить Аламана за руку и с вызовом глянуть в сторону незнакомца. Быстрый взгляд на вокзальные часы раскрыл мне его план - он тянул время, ждал полночи, последнего удара курантов.
Незнакомец не стал распространяться по этому поводу, просто поднял руку, в которой сверкнул тонкий хлыст, готовый уже опуститься на щеку моего напарника. Но послушно опущенная голова Аламана резко поднялась и ощерилась злым оскалом. Он зарычал, в запале вырывая свой рукав из крепко стиснутых ладоней Карела.
Словно предостерегая своего настоящего хозяина от поспешных действий.
Тот опустил хлыст и повторил таким же равнодушным голосом:
-Пойдем, Аламан.
-Подождите, - услышал я позади взволнованный голос старого полицейского. - Разве это единственный выход?
Незнакомец нашел фигуру пана за нашими спинами:
-Я знаю, что тянуть время - не выход. Звезда взошла в Вифлееме час назад, а я все еще тут. И полночь ничего не изменит.
Мы переглянулись. Застывший в глазах растерянного Карела вопрос: «И что же мне делать?», как узор в калейдоскопе сменился каким-то твердо принятым решением.
-Я предлагаю сделку, - решительно произнес он.
-Какую? – осведомился незнакомец.
-Может, душу?
-Карел…, -просипел откуда-то сзади Франтишек. Но никто не обратил на него внимания.
На лице незнакомца отразилась легкая заинтересованность.
-Неплохая сделка. За пса?
-Да.
-Уточняю условия - твоя бессмертная душа, - усмехнулся незнакомец, - за адского пса по имени Аламан.
-Я согласен, - легко ответил Карел.
-Тогда договор, - в руке темного человека появился лист бумаги.

[Чжан]

Аламан, застывший на полпути между своими - прежним и будущим - хозяевами, оглянулся на Карела и отрицательно покачал головой:
-Я не хочу.
-Я все решил, - отмахнулся мой напарник, рассматривая белый лист, исписанный аккуратным бисерным подчерком, - Чем подписывать?
-Кровью, - пожал плечами незнакомец, - правила не менялись.
-Хорошо, у кого-нибудь есть нож? - оглянулся Карел к нам. Никто не пошевелился.
В гробовом молчании он присел к своему рюкзаку, валяющемуся около подножия колоны. Не нашел ничего лучше, чем старый с почерневшей деревянной ручкой консервный нож. Прижал его к коже и резко надавил - из поврежденной кожи выступила капля крови, которую он приложил к бумаге.
-Замечательно, - проговорил незнакомец, рассматривая неровный быстро засыхающий маленьким бурым пятном подтек на белоснежной бумаге, - Ну что, господа, я не прощаюсь - с каждым надеюсь еще увидеться. До скорой встречи, Аламан, не забывай - все люди смертны, - И развернувшись на каблуках в ту строну, откуда пришел, добавил: - Но ты и так это знаешь…
Последний удар часов и его фигура, сопровождаемая нашим затянувшимся молчанием, растворилась в тумане.
И все-таки в жизни все происходит слишком быстро. Особенно стремительны те моменты, которые требуют однозначных ответов. По-другому никак не объяснить, то огромное количество критических ошибок, которые мы совершаем.
-Вот тебе и трат-та-та… - задумчиво прошелестел Тенко. – Конечно, все нуждаются в красивых широких жестах, но не в таких же…
-Зачем? Я не хотел.
-Дебил!
-Карел, что же ты наделал?
-Наверное, я бы поступил также…
Хором заявили мы.
-Все нормально, - вытянул руки в успокаивающем жесте мой напарник.
-Но…
-Без «но», - нахмурился Карел и испытующе посмотрел на Аламана, - Ты же должен был понять… Ты же видел мою душу и даже хотел забрать ее… Она и так попала бы в ад.
-Что?! - задыхаясь, прошипел старый полицейский, - Почему же это?!
- Пан Франтишек, вы знаете эту историю. Отец, мать… Только тогда я не все рассказал, - жалко улыбнулся Карел. - И все-таки в тот день я дотянулся до пистолета - это были две мои пули. Так что сделка с моей стороны оказалась не очень честной. Зато теперь мы по-настоящему свободны!
Его спина до этого сгорбленная, словно отягощенная чем-то, расправилась, и он победоносно посмотрел на хмурое лицо Аламана:
-Нам не нужно никуда бежать! Мы вернемся в город - я буду ходить в свой дом, где много больших столов, а ты будешь сидеть у входа на том месте, что тебе так понравилось… Правда, я хорошо придумал?
-А как же?.. - мотнул Аламан головой в сторону стоявшего на рельсах состава.
-Зачем нам неизвестность, нас и здесь… кхе-кхе, - закашлялся Карел, - …неплохо кормят. Все будет замечательно! И, - повернулся он к старому полицейскому, обжигая его горячим взбудораженным взглядом, - пан, ни Аламан, ни я никого не убивали! Это тело он нашел…
-Разберемся, - недовольно пробурчал Франтишек.
Старый пан говорил что-то еще, но его слова потонули в низком тягучем гудке, пронесшемся над перроном. Рядом зафырчал поезд, готовясь к новой дороге. Стало слишком шумно, сквозь пелену тумана начали проступать новые черты - фигура сторожа в форменной куртке, приткнувшегося на скамье с блестящей фляжкой, яркая форма одиноких железнодорожных рабочих, измученное долгой бессонницей лицо женщины, застрявшей на пражском вокзале в рождественскую ночь…
Шестеренки крутились - мир возвращался в свое обычное состояние.
Но мне уже не хотелось в него возвращаться.
Я прошагал тысячи километров, шесть раз пролетал над океаном, два раза нелегально пересек границу, истратил тонны бензина, посетил миллион бистро, выпил тысячу рюмок виски, прожил сорок лет и один год. И все это не сворачивая с пути от дверей магазина в Городе Ангелов до холодного пражского вокзала. Я исполнил первую часть своей мечты – оказался в нужное время в нужном месте.
Но стоит ли мне ждать, что после этой ночи все изменится? Или мой китаец махнет хвостом и опять исчезнет в неизвестном направлении? Как он решит свою дилемму - я или «то, что делает его жизнь осмысленным»?
Момент истины. Я не хочу возвращаться в мир пустых квартир, людей, успевающих в нужный момент дотянуться до оружия, прозрачных бокалов, подвешенных за хрустальные ножки над стойкой, одиноких полицейских, мечтающих, чтобы над их могилами шумели вековые липы, заснеженных пансионов, католических падре с добрыми профессиональными улыбками… Надоело. Устал.
Я шагнул к лязгающей двери последнего вагона. И посмотрел на Ди, стоявшего в стороне от общей компании.
Холодный, неприступный каменный божок с каплей затаенного самодовольства в глазах. Недотрога - смотри-смотри, а руками не трогай, не твоего полета птичка, рожей не вышел, Оркотт.
-Куда ты теперь? - спросил я.
-Не знаю, - кокетливо опустил ресницы китаец. – Дела в Праге я уже закончил.
-Ну тогда… - сделал я шаг назад, к поезду, - …пока. Может, увидимся еще.
Допотопный локомотив, выпустив очередной столб пара, дернулся и медленно покатился, набирая скорость.
Это надо было видеть.
Брови Ди непроизвольно поползли вверх, маленькие губки округлились в изумленном вскрике, сложенные в привычный жест руки разомкнулись и безвольно повисли вдоль тела.
Последний вагон, бряцая открытой дверью, проехал мимо. Я схватился за поручень и запрыгнул на подножку. И в последний раз взглянул на тонкую фигурку в моей кожаной куртке поверх оборванного фиолетового шелка.
А потом все поглотил белый и густой, как молоко, туман.
Я без сил опустился на обшитый деревом пол небольшого коридорчика. В голове стояла звенящая пустота. Ни одной мысли.
Поезд разгонялся, в открытом дверном проеме промелькнул четкий силуэт здания - прозрачной железнодорожной кабинки с девушкой-дежурной, проводившей меня ошарашенным взглядом.
Я захохотал. Сжавшись в углу, чтобы занимать, как можно меньше места, подтянув к себе колени и уткнувшись в них, так чтобы ничего не видеть.
Ничего и никогда, никогда и ничего, боже, как я докатился до такого…
Я смеялся, пока не почувствовал крупную дрожь, сотрясающую мое тело. Рукавом вытер мокрое от слез лицо и встал.
Пейзаж в дверном проеме изменился - поезд в клочьях белого пара вылетел из тумана на арку моста над пропастью. Вдалеке за изумрудной зеленью леса вставало огромное красное солнце.
Как во сне я прошелся по центральному коридору вагона, заглядывая в купе. Пыль и паутина.
Мой путь в небо продолжался. Он бесконечен, подумал я, открывая последнюю дверь.
Забившаяся в угол дивана фигурка дернулась и гордо отвернулась к окну. Рассвет плавил оконные стекла в красном мареве – аккуратно обрисовывая тонкий профиль с высокомерно поднятым носиком и пухлыми губами.
Я замер, боясь спугнуть видение.
Не дождавшись реакции, Ди обернулся, смерил взглядом мою застывшую в дверях, как соляной столб, фигуру, хмыкнул и, раздраженно подергав плечами, избавился от моей старой куртки. И снова отвернулся.
-Ребята, - услышал я знакомый голос, - я с вами закурю! Долго мне еще тут болтаться?!
Я посмотрел вверх, на потолок, с которого ярким пятном свисал - Большой Зеленый Намек.
А в моем кармане лежало так подходящее к случаю - золотое колечко.


-Ага, жертва, парень двадцати двух лет, как и все остальные, был клиентом зоомагазина в Чайнатауне, - пробормотал начальник, смакуя первые глотки утреннего кофе.
-Я берусь за это дело!
-Оркотт, подожди! Я еще не закончил! – проворчал старик, обращаясь к шумно захлопнувшейся двери. Больше в комнате никого уже не было.
Молодой Оркотт, подхватив пиджак и прыгая через две ступеньки, мчался к своему первому делу. В Китайском квартале открылся новый магазинчик, торгующий домашними животными. Хозяином его был маленький тонкий короткостриженый китаец по имени Ди, к которому у Криса была масса вопросов.
И чтобы получить на них ответы - он не задумываясь, купил вишневые пирожные.
Он остановился около двери, прямо под яркой вывеской, посмотрел себе под ноги на посыпанную гравием короткую дорожку.
Оглянулся на безоблачное небо.
Поднял руку и постучал.

Ве енд

[Анна Штайн]

ну погодите, проклятые грибы! совсем вы меня ввергли!
все, все вы сумасшедше талантливые психи!

[Чжан]

Anna_Stein
Это не мы пишем - это они, грибы, пишут! ))))))) Ыыы?

[Анна Штайн]

Чжан ну клево, клевооооо. все, у меня передоз . ты, розмари и элли - кровожадные грибные монстры

[Чжан]

Anna_Stein
Тогда пошел пить)))

[Sharlotta-Elburn]

ААааааа! Класс-класс-класс!!! Рождественский ужастик! Я же чуть не разревелась, когда Леон в поезд зашёл!
Тенко молодец!!
А автор - ещё больше!

СПАСИБО!!!!

[RinnaS]

Чжан Просто нет слов. Спасибо! Этот фик - лучшее, что я читала за последние месяцы.

[Yutaka Oka]

Мы уже читали про Данию, про Москву, теперь - про Прагу...

Рождественская мистерия, жуткая, энергичная и со счастливым концом. Йоу!

[Sumiregava]

Чжан
Вот уж действительно нет слов! И если уж цитировать особенно понравившиеся отрывки, то это будет весь фанфик целиком.
И я же почти не беспокоилась, когда Леон и Тенко вытаскивали Ди из пропасти, но вот когда Леон уехал...
И эпизод с появлением незнакомца в кафе напугал по-настоящему
В общем, не умею я связно восторгаться((

[Чжан]

Sharlotta-Elburn
Автор гордится)))))))

RinnaS
спасибо огромное, груз на плечах становится легче и легче)))))

Yutaka Oka
Дык! Наверн, если изложить все географические перемещения Леона в поисках таинственного гада - можно написать маленький путеводитель))

Sumiregava
Это классно, что я тебе угодила, сильно перживала, что слишком много ангстового философствования, а еще кого-то убили и расчленили Но раз понравилось....
Еще раз с наступающим! Пасиб за цветуечки))))))

[.Джоэ]

Оу... Это великолепно! Просто нет слов, одни эмоции...
Момент, когда Леон внезапно запрыгивает на поезд просто восхитителен!!
А в конце поезда Леон нашел то, что хотел/мечтал найти, или это был действительно настоящий Ди? (или история умалчивает, и каждый волен додумывать так, как считает нужным?)))

[in se]

Осилил...

Афтор, у меня нету слов, одни нечленораздеьные вопли.
Это аааа! Это прекрасно!!..

Это по голым нервам просто, один. больной. зилёный. это был моск это Город, и Дорога, и Небо, и все живые и как надо!.. Ааа!!!...

[Karfaks]

junko_endoh

это был действительно настоящий Ди?

не удержусь и отвечу:это был настоящий Ди,который не потерпел такого пренебрежения со стороны Оркота и с помощью Тенко перенесся в этот поезда.Чжан,я ведь правильно говорю,или ты уже успела передумать и все переиначить=))) ?