Автор -
FanOldie-kunВычитка и правка - авторские.
Отдельная благодарностьОтдельная благодарность Ирч [ака ЧП] за помощь и критику.Жанр -кроссовер с Г.Л.Олди "Песни Петера Сьлядека"
Рейтинг - G.
Персонажи - Ди-младший, Петер Сьлядек (Г.Л.Олди "Песни Петера Сьлядека")
Дисклеймер - Ди принадлежит своему создателю, Петер и его баллада - Олдям.
Предупреждение: фанфиков по Олдям до сих пор не видела ни одного. Книги не так широко известны, как, например "Дозоры" Лукьяненко. Вследствие этого могут быть неясности. Но я старался, да!
Этот растрепанный молодой человек – против обыкновения – встретился ему на перекрестке, когда до магазинчика оставалось всего два квартала. Ди как раз доставил на дом одного очень дорогого питомца, требующего крайне тщательного ухода. Молодой человек при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж молодым, но глаза его все еще были глазами юноши. Он сидел, прислонившись спиной к фонарному столбу, и крутил колки старенькой лютни.
Ди прошел мимо. Человек – а с людьми связываться он не намерен.
читать дальше- Когда я от тебя куда-то денусь, - раздался вдруг чуть хрипловатый голос, - и растворюсь в безвидности…
Ди обернулся. Бродяга, мимо которого он только что прошел, теперь перебирал струны и пел.
- Когда, качнувшись на ребре, - не в масть! не впрок! –
Мир упадет под ноги стылой решкой,
А небо распахнется рваной брешью,
И притворится рок кублом дорог;
Когда мы бросим мимолетный взгляд,
Как от барьера в лоб бросают пулю…
«Странно, - подумал Ди. – Я помню много разного… Того, что видели отец и дед… Но никто из нас не слышал, чтобы бродяга пел такие песни…» Граф сделал пару шагов назад и остановился под балконом дома, в тени.
Петеру везло. По крайней мере, постовой, которого лютнист боялся, как чумы, прошел, не заметив его. И «Капризная госпожа» сегодня играла на редкость замечательно. Правда, люди в этом городе словно не видели его. Проходили мимо, не повернув головы. Желудок сводило от голода: когда он обратился к продавцу, желая купить что-нибудь на обед, тот его не услышал.
Пение всегда помогало отрешиться от дневных забот. Даже о голоде Петер забывал, едва коснувшись струн пальцами.
- Когда мы проморгаемся вслепую,
Проселком неухоженным пыля,
И обнаружим, что пуста земля…
Ди вслушивался в слова, и руки почему-то сами собой сжимались в кулаки. Никакой разумной причины не было. Пел бродяга не так уж и хорошо. Лютня его явно пострадала за годы странствий и звучала надтреснуто. И тем не менее…
- Будьте милосердны, господин, - глядя в землю у своих ног, почти прошептал Петер.
Ди смотрел на оборванца сверху вниз. Будь у него с собой пирожное, он бы просто отдал его музыканту и пошел дальше. Но съестного не было. И люди, как он успел заметить, этого странного бродягу не видели. Проходили, едва не наступая ему на ноги, - и не замечали. Поколебавшись, граф потянул лютниста за руку, заставив подняться, и потащил за собой.
Петер сидел на роскошном диванчике, обитом совершенно немыслимой красоты тканью.
- Ваш чай.
Брать чашечку было страшно. У него ведь пальцы такие жесткие, мозолистые, а она – такая беленькая, маленькая… Но господин подвинул ее чуть ближе, и выбора у Сьлядека не осталось. Он осторожно обхватил чашечку ладонями – всяко надежней, чем за ручку брать – и вдохнул ароматный пар.
Ди смотрел на музыканта и думал, что в его гостиной он смотрится не так неуместно, как можно было предполагать. Уж точно уместнее детектива Оркотта!
- Как вы здесь оказались, мистер…? – вежливо поинтересовался он, выслушав сбивчивые слова благодарности.
- Петер, - бродяга подтянул колени к груди. Башмаки остались у порога. – Как обычно. Шел-шел и пришел.
Ди оперся подбородком на руку. «Вот как… Шел-шел и пришел…»
- Вам понравилась моя игра? – спросил Петер, только затем, чтобы что-нибудь спросить.
- Скорее меня удивила песня.
Сьлядек неловко поерзал на месте. В курильнице дымились благовония, насыщая воздух сладковато-терпким ароматом, от которого кружилась голова.
Она напомнила мне одного человека… Мы встретились несколько лет назад в большом городе, чье имя вам ни о чем не скажет. Честно говоря, понятия не имею, почему такие красивые стихи напомнили мне об этом неотесанном мужлане. У него была совершенно невыносимая привычка выбивать дверь ногой и угрожать мне арестом. Вы знаете, что такое арест? Да, я терпеть его не мог. А он как назло приходил каждый день и каждый день к чаю.
В сущности, мы с вами очень похожи. Да, меня безмерно раздражает то, что я успел к нему привязаться. Вру? Я? Хм…
А я-то считал, что обманывать попросту не умею. Я ведь действительно ни разу не обманул их. Надо же, а себя – смог.
Ди сел напротив гостя, закинув ногу на ногу. Петер вслушивался в отзвук речи, затаившийся в складках штор.
- Я ее для Сторицы сочинил, - наконец сказал он. – Для Мирчи.
- Для кого? – вежливо уточнил Ди. Слова «Сторица» ему еще слышать не приходилось.
Петер расчехлил лютню, провел рукой по струнам, удостоверяясь, что не надо настраивать, и рассказал.
…о странном городе Яблонце, которого нет на картах,
о Сторцах и Сторицах, которых всегда трое,
о том, как ненависть любовью прикидывается,
как женщины друг другу завидуют,
а еще о Меже, за которую Сторцам хода нет,
и о том, как от такой жизни отказываются…
- А потом она за Межу бросилась, - невесело заключил Петер. – И сама Межой стала.
- Что ж, - задумчиво протянул Ди, - будь я на ее месте, я бы тоже не захотел больше видеть этот ужасный мир…
История этой девушки тронула его, отдаленно напомнив легенды о собственном народе. Странный дар – за людское внимание удачей одаривать – всеобщая ненависть… И от судьбы не уйдешь… Ди поднялся, собрал посуду и отнес на кухню. Когда он вернулся, Петер уже обувался.
- Спасибо, господин, пойду я, - сказал он, выпрямившись. Лютня недовольно загудела, шлепнув его по спине. Ди поклонился.
- Я и про вас песню сочиню. Про вас и про сыщика вашего, - пообещал Петер и открыл дверь. От порога вдаль тянулась широкая дорога. Никакого города и в помине не было.
Ди смотрел ему вслед, недоумевая: он что, действительно рассказал этому бродяге про Леона?
Ветер доносил заключительные строчки баллады:
Все хорошо, все в мире дышит счастьем.
И только мы друг друга не найдем,
Что, впрочем, пустяки…
Тогда – кричи.
Приду с утра. Нет, в полдень. Нет, в ночи,
В любое время суток, сквозь года.
В конце концов, что значит «навсегда»?!
Игрок в сером смотрел в спину Сьлядеку и улыбался. Нет, на этот раз он был совсем не против того, чтобы кода Леона Оркотта отзвучала несколько позже положенного.