Фэндом: PetShop of Horrors
Автор: Кышь
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Леон, Ди
Саммари: Будущее, оно разное бывает...
Дисклеймер: этот мир придуман не нами.
Магнитные ботинки со звонким цоканьем прилипают к полу станции. Здесь искусственная гравитация работает очень слабо. Для этого просто не хватает денег. Но у любого настоящего бродяги или охотника есть в заначке магнитные ботинки. Они в таком деле абсолютно незаменимы. читать дальшеХотя тут, как и в любом другом деле, сноровка нужна.
Рука привычно тянется к карману за сигаретами и замирает. Эта железная банка, по недоразумению именуемая космической станцией экономит не только на гравитации, но и на очистителях воздуха. Дряхлые системы просто не способны поддерживать необходимый баланс кислорода, и посему штрафы за курение просто ужасающие.
«Первая Урбанис-Станция», в просторечии именуемая несколько другими словами, или короткой аббревиатурой местных жителей – УПС, гостеприимно шевелила дверями перед Леоном. Двери заедали, но открывались.
Когда-то, не так уж и давно, всего три столетия назад Человек вступил в эру космических перелетов и заселения иных планет. Оставил следы, так сказать, на пыльных тропинках далеких планет. За три столетия люди умудрились заселить все обнаруженные кислородные планеты, понавешать в космосе станций. И потерять Землю.
Что произошло с прародиной человечества доподлинно неизвестно. То ли с веселым хохотом взорвали напоследок, и радостно смотрели на звездные фейерверки, то ли просто посеяли те карты, на которых она была отмечена. Только факт остается фактом. Родины у человечества уже не было.
Не осталось. Зато и в космосе никого не обнаружилось. Вообще никого. Ни зеленых человечков, ни Чужих, ни даже Ктулху завалящего. Пустынный космос без следов разума.
Леон пнул последнюю дверь, и, едва не оторвавшись от пола, прошествовал в середину зоны отдыха.
Здесь все тоже носило отпечаток не то, что бедности, скорее даже нищеты. Зона отдыха представляла собой небольшой зал в одном углу которого разместился бар, в другом - три хилых пальмы стремились изобразить буйную растительность, а рядом с пальмами, находилась завешенная красной тканью дверь.
Куда вела эта дверь, мог сказать любой человек, хоть живущий на станции, хоть никогда не покидавший пределов своей планеты.
Они появились три года назад, эти двери. Красная тяжелая ткань и тонкий запах, непривычный в любой атмосфере. И в химически очищенном воздухе станций, и в полном собственными запахами воздухе планет.
Леон закрыл глаза и вдохнул полной грудью. Да, именно он. Тот самый запах.
Тогда Леон служил в планетарной полиции одной неприметной планетки. Местечко для отдыхов толстосумов и заключения сделок. Безопасностью сливок общества занималась собственная охрана, а в обязанности планетарной полиции входило художественное плевание в плакат Ирре Сумбата, любимчика молодежи, разгадывание кроссвордов и расследование мелких кражи, все-таки иногда случающиеся даже в раю. Да, кстати, планетка очень скромно так и называлась – Рай.
Но детективу Оркотту, ж не сиделось на месте. Ему же кололи некую часть тела заботливо подложенные сослуживцами канцелярские кнопки. Все-то ему было интересно, все-то ему надо было узнать.
Вот так любопытство однажды и привело его к двери, завешенной красным. Там еще не было ткани – только ширмы, куча животных, про которых хозяин говорил, что они с Земли. И сам владелец магазинчика, торгующий животными.
Вообще-то раньше, дед рассказывал Леону, что есть такая нация – китайцы. Вроде уничтожишь их под корень, глядь – а на Ноевом ковчеге всякой твари по паре, и два китайца обязательно.
Леон считал деда сумасшедшим, а стоило вслушиваться. Потому что иногда он говорил очень меткие вещи.
Оркотт подошел к пальмам и огляделся. В зоне отдыха не было никого, что не удивительно – разгар рабочей смены. Только чуть колыхалась ткань. Хотя вентиляцию никто и не думал включать. Здесь пахло сильнее.
Запах был тот же, что и тогда, и от этого снова разболелась голова.
Китайца, хозяина этого магазинчика было очень удобно подозревать во всяких таинственных происшествиях происходивших в Раю. Застрелился один из толстосумов – а он у китайца птичку покупал! Сбежала дочка другого, и нашли ее только в глубоком космосе, на такой же станции как эта, в компании бродяги – девушку часто в этом магазинчике видели!. Охотничий азарт заставлял приходить снова и снова. Хотя, сейчас Леон очень сомневается в том, что именно охотничий азарт заставлял его приносить с собой сладости, которые так любил хозяин магазинчика.
А потом случилась вся эта история. Ди однажды осторожно взял его за руку и привел каким-то странным кружным путем к двери, задернутой красной тканью.
И предложил войти.
На закономерный вопрос:
- Что это?
Ответил своей странной улыбкой, когда улыбались только губы, а не глаза:
- Это мир, в котором каждый может быть кем угодно. Мир, в котором нет ничего невозможного.
Леон отодвинул ткань и пропал. Потом, когда он пытался вспомнить, что же он видел там, воспоминания приходили яркими обрывками, словно кадры из кино, которое он любил смотреть дома.
Звездное небо над головой – яркое, непривычное, и холодный ветер по коже. А кто-то тихо шепчет в ухо:
- Смотри, вон она, Полярная звезда. – И, закрывая рукавом половину неба, чья-то рука показывает на неяркую звезду, словно накалывая ее на темный острый ноготь.
Ветер, вереск звенит, он почему-то знает, что это вереск. Над головой какой-то спутник этой планеты, серебристым отраженным светом заливает поле. Шаг, второй, и чей-то смех в звоне вереска. Настоящий. Злой.
- Догони!
- догоняй…
- догоняй…
-…яй!
Дробным эхом рассыпается смех. Шаг, второй. Облака закрывают свет. Темнота, невозможная, нереальная на планете темнота, это рукавом глаза закрыли и касаясь губами затылка:
- Ну, что же ты? Догоняй.
И он бежит, бежит по колено в воде, и светлячки огоньками взлетают над головой и болотные огни кружат душу, и дышать нельзя, и не дышать нельзя, и слышен шелест камышей, и шорох одежд, и запах тот, вечный, неправильный, чуется.
И припасть носом земле, и взвыть на луну, и бежать по следу. До конца дней своих загонять, пусть хрипит, пусть бежит. Выбросить лапы в бег. Сам побежал – теперь мой, мооой, моооооооооой..
Воем заходится небо.
Быстрей.
И на вершине холма, в неярком свете северной зари, поймать. Держать и не знать, что делать.
Бабочками рассыпается сон, видение.
Бабочки, бабочки. Тысячи их вокруг. Щекочут шею, скользят по коже, не улетают. Дышать – не надышишься сладким тяжелым запахом, шелком волос, вот же в пальцах, и пить нектар, дышать-дышать-дышать жадно глотая….
Он пришел в себя, сидя на коленях в маленькой темной комнате.
- Ну, что вам снилось, Леон? Мне стоит вас поздравить. Вы стали первым испытателем новой виртуальной реальности «Ничего невозможного».
Детектив сумел тогда только спросить:
- Вы сами ее разработали?
И увидел, как легкое облачно раздражения набегает на обычно невозмутимое лицо графа.
- Нет, мой дед.
После той истории что-то необратимо изменилось. Необходимость видеть стала не просто потугами любопытства, а чем-то большим, а потом…
Леон засунул так и не зажженную сигарету в карман. Он сюда не вспоминать пришел. А искать.
Вот он, очередной филиал «Ничего невозможного». Самые темные желания, самые заветные мечты. Исполнится все. Он уже долго ищет. Очень долго.
Первый месяц он просто ходил в мир за красной тканью. Там граф возвращался, там принадлежал только ему. Но потом сон заканчивался. Оставалась опустошенность и мерзкий привкус на языке. Он месяц так ходил туда и обратно, туда и обратно. Не понимая, что происходит, не желая просыпаться.
Пока не понял, что для того, чтобы больше не просыпаться – достаточно найти Ди. И не здесь, в темноте за красной тканью, а там – на свету. Чтобы больше ни сбежать не смог, ни в бабочек превратиться.
Эта уже восьмая по счету космическая станция, а сколько еще впереди.Но он уже написал этому хитрому китайцу письмо. На обрывке чека от посещения темной комнаты за красной тканью.
Я тебя найду.
Нет «Ничего невозможного»
.Нет «Ничего невозможного»