Дуэль с Anna_Stein и Gegenda

[PSOHfest]

Анна хотела: "маленькие Крис и Пон тян, тема "запретный сад", жанр - на выбор"
Гегенда хотела: "Крис/Пон-тян, ангст, спустя двадцать лет"
Так, что по времени))

Пустая клетка
Герои: Крис, Пон-тян, Тетсу
Предупреждения: джен, небечено, рейтинга нет

Огромная, в два с половиной человеческого роста, дверь. Прочная дубовая доска с чугунной ручкой-кольцом и поблескивающей в искусственном освещении запыленной латунной табличкой: «…L».
Трое в ряд перед нею.
--Я открою, - подумал Крис.
-А может не стоит, - свела бровки на переносице Пон.
-Хочу жрать! - закончил их диалог тотетсу и толкнул Дверь.
Та мягко пошла внутрь. В коридор воровато скользнул аромат яблок и свежескошенной травы.
-Ух ты! - подпрыгнула на месте Пон и нырнула в образовавшуюся щель.
-Подожди! – Крис и Тетсу дернулись за ней, но чуть не столкнулись лбами.
-Неуклюжий, - осуждающе пробормотал баран и широко распахнул дверь перед младшим Оркоттом.
За дверью чирикала невидимая в листве синица, солнце чертило на земле замысловатые черно-желтые узоры, а от порога вдаль уходила мощенная неровным булыжником дорога.
-Это не просто дверь. Это Дверь…, - протянул Тетсу, принюхиваясь. - Пусто.
Из кустов выскочила Пон-тян
-Смотрите, что я нашла! Смотрите, какая прелесть…, - тараторила она.
В ее маленьких ручках была зажата серая фетровая шляпа. Она взгромоздила ее на голову, порылась за поясом и вытащила карманное зеркальце.
-Ну как?
-Енот в шляпе, - констатировал Ти-чан и щелчком сдвинул шляпу на лоб Пон. - Так лучше.
-Правда? – улыбнулась она и посмотрела на Криса.
Сдвинутая вперед шляпа смотрелась залихватски. Из-под нее торчали два завитых пышных хвоста и смотрели на мир широко-распахнутые голубые глаза.
-Да, - подумал Крис.
-Тебе в ней будет лучше, - Пон надела шляпу на Криса. - Гармонирует с серыми глазами, твой цвет…
Первый раз они решили не уходить далеко от Двери. В ходе небольшой экспедиции были изучены придверные кусты, прополота дорожка и найдено синичье гнездо.
Потом неугомонная троица залезла в заросли дикого орешника и полчаса наблюдала за мохнатой черно-красной гусеницей. Гусеница ползла по длинному листу ландыша - то замирала, то начинала снова перебирать маленькими лапками, скручиваясь в кольцо перед очередным броском.
-Пора обедать, - сказала, наконец, Пон-тян и вскочила на ноги, отряхивая коленки. - Граф будет волноваться, если мы не придем вовремя.
-Точно, обед, - Тетсу сделал последнее движение челюстями и что-то проглотил.
-Он ее съел, - подумал Крис.
-Что?! - Пон осуждающе посмотрела а на барана. - Ти-чан, ты съел гусеницу?
Тетсу потупил глаза и неожиданно залился краской.
-Ну… она была такая красивая… и есть так хотелось…
-Дурак, она же ядовитая. Бежим быстрее к графу.
С Ти-чаном все обошлось, видимо, у всех тотетсу от природы луженый желудок, а графу, абсолютно случайно, про комнату так ничего и не сказали.
Троица вспомнила об этом вечером, когда брат пришел забирать Криса домой. Они уже почти решились рассказать, но граф, устроившись на своем месте, что-то сосредоточенно объяснял Леону. В ходе небольшого совещания было постановлено – не мешать.
Вместо этого троица лениво развалилась на полу. Тетсу чистил шкуру и громко сожалел об отсутствии у него тяги к организации тайников с едой. Крис устроился рядом с Пон, которая, готовясь ко сну, накручивала свои золотистые волосы на огромные бигуди. Она методично опускала каждую из них в таз, поднимала к свету, смотрела - хорошо ли промокли синтетические волокна, а потом накручивала на нее очередную прядь.
-Хочешь, я помогу тебе? – спросил Крис.
-Хочу, - улыбнулась Пон и повернулась спиной.
Вода в тазике была прохладной и приятной на ощупь. Крис, сосредоточившись – главное не дернуть, аккуратно наматывал золотые пряди.
-Крис! - раздалось над его ухом. – Перестань мучить енота! Ты ему еще бант на хвост повесь! И вообще собирайся, мы сматываемся от этого торговца дурью!
-Что такое дурь? – подумал Крис.
-Наверное, это какое-нибудь редкое животное, - тихо ответила Пон-тян, почти засыпая от мягких прикосновений к волосам. - Может быть, оно живет в той клетке за Дверью. Все-таки надо сказать графу, что мы там были…
Ночью Тетсу снились кошмарные сны про мохнатую гусеницу, которая наблюдает за ним, пока он медленно идет по дороге, мощенной неровным булыжником. Всю ночь он ворочался и будил Пон, а под утро даже слегка прикусил ее ухо, за что немедленно схлопотал по мягкому носу.
-Какая гадость! - разглагольствовал он утром, потирая свежую царапину. – Никогда больше не буду есть гусениц!
Пон мотнула головой, словно стряхивая наваждение, и Крис почувствовал, как ее горячая ладошка легла в его руку.
-Кошмарный сон, - поежилась она. – Давайте, расскажем графу, вдруг это что-нибудь значит.
Все согласились.
Но вечером граф и старший брат Криса снова тихо переругивались. Наверное, у них были большие проблемы. Лезть к ним со своими гусеницами и Дверью показалось троице неразумным.
А потом друзья уже сознательно забывали поговорить с графом. Терять новый мир за Дверью никому не хотелось.
Мир за Дверью
Мир за Дверью был необъятен и вечен. Вечность пряталась в каждом листке, камне и звуке. Время шло здесь по своим законам, иногда друзья, проведя за Дверью целый день, выходили обратно, и оказывалось, что с их ухода не прошло и получаса. Иногда же время шло наоборот очень быстро, и граф осуждающе смотрел на запыхавшуюся троицу, не явившуюся к обеду.
Каждый раз этот мир приносил новые открытия. Например, лес, росший с обеих сторон от мощеной дороги, оказался давно запущенным яблоневым садом. Деревья, посаженные по строгим линиям, давно вымахали в мощные кряжистые яблони, на ветвях которых можно было сидеть и болтать ногами. Под одним из деревьев была найдена белоснежная хлопковая косынка, совсем новая и чистая. А рядом с ней прислоненная к дереву лопата и ведро, наполненное яблоками.
Это было странно, потому что яблони в саду только отцветали.
Они покричали в надежде, что появится хозяин, но он так и не пришел. Поэтому было решено устроить небольшой пикник, на котором Пон угощала всех блюдами из яблок - яблоко, порезанное дольками, яблоко, порезанное звездочками, цветок из яблока....
Сначала они не уходили далеко от Двери, боясь, что потеряют выход. Но потом осмелели и решились пройтись дальше по дороге.
-Странная клетка, - как-то сказал Ти-чан, выныривая из кустов бузины, - здесь слишком много человека.
-Ты опять кого-то съел? – подозрительно спросила Пон.
-Чего? - растерянно буркнул тотетсу.
-У тебя губы в крови.
Лицо Тетсу действительно было измазано чем-то красным.
-Это земляника, енот! – обиделся он. - Там на поляне ее завались. Только она не дикая, там везде грядки.
Дорога окончилась неожиданно. Однажды булыжники под ногами сменились неровными плитами, сквозь которые вверх пробивался упорный остролист, яблони расступились, бузина и малина спрятались за стеной деревьев.
Дорога привела их к дому. Небольшому одноэтажному зданию с белыми, увитыми плющом и диким огурцом, колоннами, распахнутыми окнами, на которых свежий пахнущий солью ветер, трепал кружевные тюли.
За домом до горизонта сонно плескалось море.
-Ура! - закричала Пон-тян. – Теперь у нас будет свой дом. И никто об этом не узнает…, - закончила она.
Они помолчали, вспомнив, что так и не рассказали графу о своих путешествиях за Дверью с запыленной табличкой.
-Они слишком заняты. Ругаются, мирятся…, - сказал Тетсу. - Пусть. А здесь хорошо. И никого нет, я это чувствую.
-Пойдемте внутрь, - предложил Крис.
Внутрь они зашли только в следующий раз. Пон-тян выпросила у графа хлеба, сыра и овощей, а еще притащила с собой набор тарелок. Белых, с нарисованным листиком осоки на дне.
Дом был настоящим богатством. Четыре комнаты, центральная из которых - сквозная, с окнами и стеклянными дверьми от пола до потолка - выходила на террасу, лестницей спускающуюся к водной глади. Ее последние ступени были скрыты зеленоватой водой. У ступеней стояла деревянная, но аккуратно покрашенная в белый цвет лодка. На перекладине лежала придавленная камнем детская панама и книга в твердом черном переплете.
В доме была чистая вылизанная до блеска кухня, огромная гостиная, спальня и огромная заваленная до потолка кладовка.
Мебели было немного. В спальне стояла большая кровать. Покрывало было смято. На стуле рядом висела мужская рабочая куртка из серой шерсти, а на подоконнике лежали небрежно брошенные рабочие перчатки и секатор. Платяной шкаф был завален женской одеждой, по виду неудобной и старомодной.
На длинном столе в гостиной стояла одинокая кружка с подтеками высохшего кофе и коричневого сахара. Теплый, мягкий палас на полу, книжный шкаф с самыми разными книгами - от строгих классических томов до мягких разноцветных обложек.
-Никого нет, - констатировал Ти-чан, - даже в воздухе никого нет. И давно не было. Хотя судя по кружке, - тотетсу сунул нос в чашку, - кто-то все же здесь жил, но вынужден был очень внезапно съехать.
-Теперь, это все наше, - радостно заключила Пон. - пусть они там ругаются, мы же не будем. Правда не будем?
-Точно не будем, - ответил за всех Крис.
Истории из-за Двери.
Первая, про обед
Ти-чан сунул нос в ящички комода, стоявшего в спальне, и вернулся с горой исписанных белых листов. Некоторые были обычной писчей бумагой, другие сделаны из какого-то другого - плотного желтого материала. Чернила на них расплылись, кое-где странные листы украшали неаккуратные кляксы. Была еще странная фотобумага, на которой можно было рисовать и писать любым острым предметом.
-Жаль, что никто из нас не умеет читать, - сказала Пон, косясь в сторону кухни. Ей не терпелось сотворить настоящий обед: бутерброды с сыром, салат из моркови и яблочный пирог. Меню она продумала еще ночью.
-Хорошо, что не умеет, - подумал Крис. - Они же чужие. Чужие письма читать нельзя.
-Но хозяина-то нет, - удивился Ти-чан и тоже покосился в сторону кухни. - Енот хотел готовить. Я могу помочь.
-Я тоже, - подхватил Крис.
-Ну уж нет! Если Ти-чан будет мне помогать, нам ничего не достанется. Так что Крис пойдет со мной, а ты накроешь на стол.
-Я как взрослый, - подумал Крис, когда бутерброды были готовы и все расселись вокруг стола. - Как отец семейства.
-Взрослый, взрослый, - невнятно пробубнил жующий Ти-чан. - Только ноги до пола не достают. Тебе еще лет десять расти, чтобы стать взрослым.
Пон-чан выглядела испуганной.
-А лучше и вообще не расти, - тихо сказала она, - разве тебе так плохо?... Конечно, плохо,- ответила она сама себе и надолго замолчала.
-Нет! - ответил Крис. - Так мне лучше! Я хочу, чтобы так и оставалось, чтобы ничего не поменялось! Только чтобы граф с братом перестали ругаться…
-Хм! - сказал баран, проглатывая последний кусочек сыра. - Все хорошее когда-нибудь заканчивается.
Никто не понял, о чем он это сказал - о Крисе или о сыре.
Вторая, чужие вещи
Пон лежала на нагретом мраморе нижней ступеньки и принимала солнечные ванны. Крис, устроившись рядом, рассматривал маленьких золотых рыбок, без страха подплывавших почти вплотную к его ногам.
-Как хорошо, - сказала Пон, поднимаясь и присаживаясь рядом. Крис обернулся, Пон-тян так и не открыла глаза.
-Ты упадешь, - обеспокоенно подумал он.
-Нет, - категорично сказала Пон-тян, а потом застенчиво улыбнулась и все-таки посмотрела на своего спутника, - ты же рядом…
-Конечно, - широко улыбнулся Крис, чувствуя, как намокшие после купания длинные хвосты Пон щекочут его голые плечи. - Я тебя поймаю! - горячо сказал он и сразу же смутился. Слишком самоуверенно прозвучало его заявление.
Но Пон, словно не заметив этого, продолжала:
-А где Ти-чан? Его уже час не видно.
-Роется в кладовке. Сказал, что если нас не интересует, кто же здесь жил, то его интересует. Хотя бы в качестве пищи. Он же пошутил?
- Не совсем, но все же давай его проведаем.
В темной кладовке тускло горела керосинка.
-Эй, - позвал Крис.
Темнота рядом с огоньком шелохнулась и вылепилась курносым силуэтом с завитками рогов.
-Крис, - сказала темнота хрипло. – Если ты сейчас подойдешь, то узнаешь кое-что ненужное и… не совсем приятное. Может не надо?
-Если я буду знать, то смогу это изменить, нет? - нерешительно ответил Крис.
-Не думаю.
-Что за жуть ты там нашел? – не вытерпела Пон-тян и вихрем оказалась около Ти-чана, заслонив маленький огонек.
Крис подошел к ним. Под ноги, словно специально, попадали какие-то ящики, гвозди, стопки газет.
-Что там? - спросил он и из-за плеча Пон взглянул на освещенное керосинкой пространство.
На полу лежал ворох фотографий. Разных – от самых старых черно-белых с фигурными белыми рамками и восковыми лицами до современных, четких и ярких, «лучше, чем в жизни». С фотографий на Криса смотрели незнакомые мужчины, женщины, дети, на некоторых люди были изображены с животными, на некоторых просто пейзажи…
Сердце испуганно дернулось в узнавании. На одной и фотографий, лежащих на самом верху, была изображена счастливая семья - папа, мама, ребенок и на заднем плане одинокой оторванной от остальных фигурой – старший брат. Леон. Хмурый взгляд исподлобья, четкие морщины в уголках губ и между бровями, обожженная солнцем кожа…
Взгляд Криса метнулся к семье на фото.
Молодой, видимо, очень счастливый человек с льняными волосами и внимательными серыми глазами. Клетчатая рубашка, голубые джинсы. Рядом женщина - тонкая как тростинка в розовом чуть присборенном на груди сарафане. Глаза у женщины зеленые и смелые, такие же, как у маленькой девочки, ровесницы Криса, прижимающейся к ней.
-Значит, все-таки ты вырастешь, - сказала Пон и засмеялась. Ее смех эхом прокатился по лишенной преград темной комнате и затих в углу.
Ти-чан поднял керосинку.
-Пойдемте, - сказал он. - Незачем копаться в чужих вещах. Крис прав.
Мир вне кладовки продолжал быть прекрасным и вечным - светило солнце, тихо шумел бесконечный яблоневый сад.
С моря ползла, занимая полнеба, огромная темно-синяя туча.
-Будет гроза, - сказала Пон и повернулась к застывшим в дверях Ти-чану и Крису, светлая, улыбающаяся на фоне чернеющего облака. - Бежим?
Третья, последняя
Несколько дней троица, словно сговорившись, не вспоминала сад и дом. Они гуляли по улице, бегали по поручениям графа, ходили в гости к вальяжным тиграм, с которыми Ти-чан играл в привычную игру «у кого пасть шире». Пока выигрывали тигры, все кроме трехмесячного тигренка. Но Ти-чан не отчаивался, и каждый раз бурча «вот через год, через два» отползал в темный угол и мерил веселящуюся компанию обиженным взглядом.
А еще граф кормил тигров мясом, которое те, будучи запасливыми, прятали в самых неожиданных местах. А Тетсу находил и съедал, за что бывал бит и подвергнут бойкоту.
-Жадины, - буркнул он, когда их в очередной раз выперли от тигров.
-Зачем ты залез в тайник Тибо-самы? - упрекнула его Пон.
-Да какой это тайник? Кто вообще устраивает тайник в пещере?! Дураку ясно, если есть пещера, то в ней что-то должно лежать!
-Да, но если это пещера вожака, то в нее никто не полезет.
-Вот через год, через два…
-А пойдемте в наш дом, - предложил Крис.
Пон-тян замолчала.
-Ты туда точно хочешь? - задумчиво спросила она.
-Мы давно там не были.
-Три дня всего, - пробормотал Ти-чан, рассматривая следы зубов Тибо-самы на своей лодыжке, - я согласен только при условии, что енот сготовит нам яблочное меню. А Крис все съест.
Крис неохотно кивнул.
За эти дни за Дверью ничего не изменилось, только прошел дождь. И скорее всего, шел он не один день. Умытый дождем сад пах свежестью. Яблони окончательно отцвели, на месте кремовых цветов появились маленькие едва завязавшиеся плоды.
-Красиво, - подумал Крис.
Пон недовольно поджала губки и двинулась вперед по мощеной дорожке.
-Что с ней? - спросил Крис у Ти-чана.
Тот пожал плечами:
-Кто знает… вчера говорила с графом, с тех пор не в себе. Ей грустно…
До дома дошли молча. В подсыхающих лужах, в которых отражалось безоблачное голубое небо, плавали сломанные грозой ветки яблонь. Из зарослей раздавалось успокаивающее пчелиное жужжание.
Пон сразу уединилась на кухне, отказавшись от помощи двух «обормотов».
А потом на столе появились тонкие тосты с еще не остывшим яблочным вареньем, печеные яблоки и фруктовый салат.
Все выглядела очень аппетитно, но последние дни Крис, согласно своему плану, старался есть как можно меньше
-Почему ты не доел? - спросила Пон, заметив маневры Криса.
-Я не хочу.
-Не понимаю, - угрожающе не понял Ти-чан и внимательно посмотрел на младшего Оркотта. - Колись.
-Брат все время говорит…, - нерешительно начал Крис, - что если я не буду есть кашу, то никогда не вырасту… А я и не хочу…
За столом повисло недолгое молчание.
-Знаешь, что рассказал мне граф? - спросила Пон, намазывая тонкий слой варенья на поджаренный кусочек хлеба. – Я пришла к нему вчера и рассказала, что мы нашли твою фотографию здесь за Дверью. Он удивился и сказал, что не знал об этом. А потом спросил, что еще мы здесь нашли.
-Ну? – Ти-чан даже перестал жевать. - Что он сказал про Дверь?
-Это Пустая клетка.
-Что значит пустая? – спросил Крис.
-Значит, что в ней сейчас никто не живет. Но когда-то жил, и когда-нибудь еще будет жить…
-Кто?
-Человек.
Ветер бросил распахнутую дверь террасы об стену, та вздрогнула стеклянным визгливым звуком.
-Как же человек? – тихо спросил Крис у Пон-тян на обратной дороге.
-А почему бы и нет, - серьезно ответила она и, волнуясь, попыталась отгрызть кусочек ногтя с указательного пальца. - Вот у тигров есть своя клетка, почему бы не быть ее у человека?… И иногда человек тут остается…
-А почему он остается, граф не сказал7
-По разным причинам. Некоторым некуда идти, иногда, чтобы отдохнуть или побыть рядом со своим животным - не всем нам так просто покинуть магазин. Бывает, это кто-то из знакомых графа… каждый обустраивает эту клетку как хочет. Она все в себя принимает и хранит вещи, которые в нее попали … или еще попадут. Вот так-то. Правда, как сказал граф, люди очень быстро уходят отсюда, им всегда хочется большего.
Дорога привела их обратно к Двери. Ти-чан толкнул ее и пропустил всех вперед.
-Граф не сказал одного, енот…. Он не сказал, что дверь может открыть или закрыть только животное? Верно, Пон?
-За кого ты меня принимаешь? – возмутилась Пон-тян. - Это граф сказал мне в первую очередь! Крис, - повернулась она к младшему Оркотту, - если ты захочешь, я открою для тебя эту дверь.
В коридоре было почти тихо, ковер под ногами заглушал звуки шагов. У тигров стояла обычная вечерняя возня «кто будет вылизывать маленького перед сном». У птиц разучивали новую мелодию для исполнения хором. По потолку бесшумно пробежал вороватый хамелеон. Из гостиной раздавались незнакомые девичьи голоса.
-Добро пожаловать в наш магазин, юные леди, - спокойно сказал граф.
-Меня зовут Джойс, а это Саманта…мы ищем нашего брата…
Четвертая, совсем последняя
Крис нерешительно дотрагивается до блестящей латуни, стирает с таблички пыль.
«HOTEL»
-Я думаю, вы найдете ее здесь, - граф открывает перед ним дубовую дверь и пропускает внутрь. - А у меня еще масса дел, - продолжает он и исчезает в темноте коридора.
Дверь со скрипом закрывается. Крис остается один.
Он не боится. Страха нет. Каждый закоулок магазина - как привычная, безопасная и надежная, темнота спальни. Криса не удивляют размеры внутренних комнат, чего-то подобного он и ожидал. Потому что его не нужно убеждать в том, что мир многослоен и не заканчивается бросающейся в глаза картинкой.
Если это так, то, что же за спиной? Пустота, бездна, отсутствие чего-либо?
Каждый предмет, и Крис знает это с детства, способен разворачиваться внутрь себя до бесконечности, пока не достигнет дна, собственной реальности.
Предмет – это только вход на дно, которое снилось Крису неоднократно.
Так что же за спиной? Темнота, ничто, но это только пока - пока Крис не развернется и не посмотрит.
Он осторожно поворачивается. Зеленое, желтое и голубое.
Мощенная неровным камнем дорога, уходящая вдаль и теряющаяся после поворота. Мелкие листья декоративного кустарника и огромный тихий лес по обеим сторонам.
Солнечно. Сухо. Ветрено.
Ветер проходит сквозь желтые от пыли кроны деревьев и срывает с Криса шляпу. Он делает неудачную попытку ее поймать, потом отмахивается – решает найти на обратном пути.
Дорога манит заглянуть за поворот. Она петляет еще пару раз, но скоро заканчивается, вливаясь в площадку, спрятанную от леса за высокие заросли бузины.
Ветер меняется - сухой и пыльный встречается с горьким и соленным, морским.
Тревожно, мелко бьется сердце.
Он сам себя накручивает, думает Крис. На самом деле, ему здесь хорошо и спокойно, это как стоять на пороге родного дома. За годы он, конечно, изменился, но щемящее чувство узнавания не деть никуда. Дверь, встретившая его желтой дорогой, развернулась до конца в эту уютную реальность на берегу моря.
Вокруг простых античных колонн вьется плющ и дикий огурец, цветут астры, розы и что-то еще пахнущее приторной сладостью. Входная дверь распахнута. Дом ждет его.
На кухне безукоризненный порядок, в сушилке недавно вымытые тарелки с листьями осоки, блестящая капля одиноко застыла на фарфоровом ободке. В спальне – бардак, разбросаны подушки, в воздухе летает пух и пыль. У выхода коробка «на выброс» – старые футболки, пожелтевшая изношенная джинса и поверх – когда-то белые кроссовки с развязанными шнурками. Крис садится на корточки и вытряхивает содержимое ящика на пол.
Вот как, улыбается он.
Но в этом тоже нет ничего неожиданного. С Леоном все в порядке, его поиски окончены, иначе в Лос-Анджелесе не появился бы новый магазин животных с новым графом-чужаком.
Сейчас у Криса другая цель, он ищет другого человека. Вещи возвращаются в коробку.
Оркотт идет в гостиную. Овальный стол, книжный шкаф, грубой работы паркет.
И прямоугольник ослепительного света – распахнутая дверь очередного развития -раскрытия.
Последнего раскрытия.
Всплывают старые воспоминания о поисках вещи, которая приведет его на дно. Однажды это была дверь кукольного домика Саманты. Он открывал ее десять раз на дню, пока хлипкое крепление не сломалось. Потом дверь в школьную кладовку, где их тренер хранил футбольные мячи, маты и прочую спортивную мелочь. Последняя дверь - совсем недавно - дверь в склеп жены. Только там он искал другое дно, тогда ему просто хотелось открыть и не увидеть ее имени на стене.
Оглушительная нереальная тишина вокруг. За спиной нет пустоты - там дорога. Ему нужно будет развернуться и пройти по ней обратно.
Это его мир, его реальность, она приходила к нему во снах - белая лестница, спускающаяся к морю, привязанная лодка, золотые рыбки и разговоры ни о чем. Все это его, но он уже к этому миру не относится.
Крис входит в распахнутую дверь.
Зажмуривает глаза. Ловит в сияющем небе темный силуэт чайки. Море, необъятное и вечное, лениво бьется о белые камни лестницы.
На нижней ступеньке, закинув голову к солнцу, сидит маленькая девочка. Золотистые волосы растрепанны солнечным ветром. Она похожа на одуванчик, легкий, пронизанный теплом, в тонком хлопковом платье с рукавами фонариками. Она поворачивается к Крису, на ее губах вспыхивает радостная улыбка.
Она вскакивает и бежит вверх.
В небе наперегонки носятся чайки и ветер. Шелестят умиротворенные волны. На нижней ступеньке остается серый зверек. Черные полосы на грустной мордочке.
«Североамериканский енот», - автоматически отмечает Крис, когда Лина с размаху влетает в его объятья и повисает как обезьянка.
-Папа! Папа! - тараторит она, не выговаривая «р». – Мы так хорошо играли, Пон-тян – такая замечательная, а Ти-чан… Ты же приведешь меня завтра? Правда? Ну скажи, что правда приведешь?
Нахальный ветер подхватывает ее панамку, оставшуюся там, внизу и уносит вверх к белым далеким птицам.