Перестрелка, Романс/Флафф, ситуация 6

[PSOHfest]

Ситуация 6: Леон с утра нашел на столе конверт, подписанный иероглифами

Рейтинг:NC-17, пвп
Пара: Леон/Ди

Кому-то покажется, что все произошло слишком просто. Но, на самом деле, это не так.
«Все сложно», - думал Леон, трясясь в городском автобусе. В желудке - бутылка пива, в глазах - расплывающаяся фигура водителя, и полный раздрай в душе.
Начнем по порядку, размышлял он. Две недели назад во время ежевечернего чаепития случилось страшное. Граф поднял руку к свисающей с потолка в плетеном обрамлении лампе, чтобы отогнать невесть откуда взявшегося нервного мотылька - шелковый рукав того, что он называл одеждой, слетел вниз, обнажив тонкую почти девичью кисть, которую Леон, если бы захотел, мог обхватить ладонью, соединив кончики большого пальца и мизинца... Вместо этого Оркотт шумно сглотнул и уткнулся взглядом в пустое блюдце. Ди покачал головой и принес из кухни еще один кусок лимонного пирога, который детективу пришлось через силу съесть.
Пиво лучше, чем кексы - на следующий день вывел для себя Оркотт нехитрую формулу. И выпил первую бутылку темного ирландского напитка. Но даже в расслабленном состоянии сознание продолжило играть в прятки и не собиралось отвечать на вопрос, что же такое происходит с Леоном и почему этот китайский преступник не удосужился в тот вечер одеть что-нибудь с длинными облегающими рукавами.
Болезнь развивалась долгие два дня, в течение которых Леон не посещал заветный магазинчик, зато его голову с завидной частотой посещали навязчивые идеи о том, у кого запястья тоньше у Джилл или у Ди? Напарница, заметив его взгляд, предупредила, что ей в ближайший день рождения часы уже подарили, так что вторые Джилл просто не нужны. А также сообщила, что последние четыре дня встречается с героическим пожарным, снявшим ее кота с дерева, а следовательно, «патологическому холостяку» Леону не светит.
На третий день Оркотт сдался и все покатилось по старому – служба, кондитерская, Ди, дом. Но уже через некоторое время он понял - дальше это продолжаться не может. Леон проклял все и, прежде всего, себя, так как не мог нарушить наркотическую традицию – заявиться вечером к графу с куском торта в надежде, что перед уходом, как уже повелось, граф уронит на пол веер, чайную ложку или Пон-тян. А потом, словно специально изогнувшись во всех соблазнительных местах, нагнется, чтобы поднять.
Леон закипал. Закипал как электрический чайник, через пару мгновений, бурля и разбрызгивая во все стороны кипяток пополам с горячим паром. Мысли отрубало, а взгляд, не отрываясь, прослеживал изящный изгиб поясницы и круглые идеальной формы ягодицы, вырисовывающиеся под тонкой тканью.
Попытки сесть и спокойно подумать окончились ничем. Как только Леон заводил мысленную беседу сам с собой, предательское подсознание подкидывало образы - вот граф подносит тонкий фарфор чашки к улыбающимся красным губам, вот резко поворачивается и на длинной белоснежной шее напрягается каждая жилка, вот, забывшись, выводит узкими яркими ногтями неизвестные узоры… и Оркотту больше всего хочется оказаться на месте диванной подушки, по которой скользят пальцы Ди. Каждый жест – выверенный, красивый, рассчитанный на публику, стремящийся привлечь…
Нет! - с трудом останавливал себя Леон, так думать нельзя! Куда же это заведет, если продолжить череду этих почти живых картинок?... Может быть, к тому что в последнее время граф выглядит как никогда привлекательным и эротичным, подсказывало жестокой подсознание. Как-как он выглядит?! - возмущался Леон, с грохотом опуская руку на стол, так что всполошенные коллеги поднимали глаза от своих отчетов и мерили детектива Оркотта недовольным взглядом. От соприкосновения с твердой столешницей ныли костяшки пальцев, что на время отгоняло опасные мысли. Да что же происходит с этим китайцем?!
И вот, наконец, детектив додумался до самой простой мысли – алкоголь. Утопить неприличные образы в хорошем ирландском пиве. Образы тонули быстро, сменяясь незамысловатым течением мысли с простой фиксацией происходящего вокруг. Вот автобус, водитель, вывеска кондитерской, торт с вишенкой посередине, улыбающаяся продавщица, купон на скидку как постоянному клиенту, красные столбы у входа в Чайнатаун, яркие флажки на домах, знакомая дверь, знакомая фигура на пороге, знакомый диван, знакомое неудовольствие от отсутствия телевизора, привычный сервиз…
Леон торжествовал, Гиннесс доказывал звание лучшего пива в этой части вселенной.
Однако его торжество длилось недолго. За окнами магазинчика быстро темнело, хмель улетучивался, а Ди оставался на своем месте, выделясь из чернильных сумерек светло-рыжим пятном чеонгсама. Собираясь домой, Леон потянулся за курткой. В кармане весело звякнула мелочь и ключи. По полу покатилась, сверкая серебром, десятицентовая монета. Граф легко склонился, чтобы ее поднять.
Сознание сделало выверт и, мигнув напоследок перед глазами белой вспышкой, отключилось. Леон зубами стянул с ладони кожаную перчатку без пальцев и положил обнажившуюся руку на шелковый ткань, скрывающую бедро Ди.
Граф замер. Леон сделал шаг вперед, почти прижимаясь к напряженной спине и словно зверь принюхался к тонкому аромату корицы и чего-то еще несомнено сладкого, исходившего от темных блестящих волос.
-Что это значит? - холодно, но почему-то глухо спросил граф.
Думать у Леона не получалось. В непосредственой близости, когда до сводящей с ума цели оставались какие-то считанные сантиметры и мгновения - он мог только действовать. Верное подсознание сработало на «отлично», моментально подкинув забытый за последние годы опыт соблазения одноклассниц - немного настойчивости, немного ласковых слов, немного умения слушать и она твоя.
Но как ласково назвать графа? Солнышко? Какое он тебе солнышко! Темный, загадочный, вот только что недосягаемый как светило... Рыбка? Зайчик? Фу, глупость какая. Сладкий - да, это про Ди! Он весь словно из сахара, белокожий, хрупкий, одной рукой можно обнять, такого нужно на руках носить...
Ди обернулся, и, видимо не ожидая увидеть детектива так близко, удивленно расширил глаза.
-Я никогда не встречал таких... - само собой вырвалось у Леона.
Граф приоткрыл рот, чтобы ответить. Судя по глазам какую-то гадость.
Леон потянулся вперед, одновремено обхватывая руками тонкую талию и касаясь губами манящего красного рта.
Это было лучше, чем Гиннесс. Лучше, чем сладкие кексы и бисквиты. Лучше, чем неожиданная прибавка к зарплате в прошлом месяце. Лучше, чем поцелуй Джиины на выпускном вечере. Лучше, чем...
Зародившись где-то между висками, счастье наполняло тело как вода пустой кувшин, очищая каждую клеточку тела, восстанавливая и наполняя его новой жизнью, как солнечная ванна.
Это было сравнимо только с достопамятным финалом округа, где Леону удалось поймать решающий мяч, и с известием, что Крис научился говорить.
Сначала граф изумленно позволял себя целовать, потом попытался вырваться, но Леон крепко сжал упрямые запястья и завел их за спину Ди. Граф сдался. Сухое шелковой тело раслабилось и буквально повисло на Оркотте. Тот, недолго думая, подхватил его, пнул к входу, оказавшийся на пути пуфик, и, удостоверившись краем глаза, что дверь надежно заблокирована, двинулся к любимому дивану.
И все-таки он тяжелый, откуда только в этом тонком теле столько массы, не иначе кости из железа. Несгибаемый, уверенный, добивающийся всего, чего хочет...
Леон посмотрел в разноцветные, мерцающие в полутьме глаза и улыбнулся.
Вот черт! Он его провел, Ди опять его провел!
-Ты же сам этого хочешь? - спросил Оркотт, осторожно дотрагиваясь до разметавшихся по диванным подушкам волосам графа.
Граф хмыкнул и щекой потянулся к ласкающей руке:
-На словах я объяснял бы вам гораздо дольше.
-Дольше, чем две недели?
-Скорее всего, просто бы не объяснил. Хотя я пытался, даже письмо написал. Хотел отправить, но теперь уже прочту лично. Завтра. Утром. Тем более оно на китайском... - граф вывернулся из-под руки Леона и оказался совсем рядом. Так рядом, что ничего, кроме как поцеловать этот мягкий рот и коснуться сладкого тела, просто не оставалось.
Ди выгнулся в обнимавших его руках, жар острой иголкой впился в напряженное тело Леона - от паха до сердца. Каждый мускул и каждая жилка напряжено дрожала в предчувствии удовольствия. Да и как не дрожать, когда он такой — осязаемый, теплый, настойчивый и доступный....
Когда острый коготок просочился через застежку на рубашке к обнаженной коже, Леон уже ничего не соображал. Все мысли спутались к клубок и сосредоточились в паху. О который этот бесстыдник, повернувшись спиной, сначала слегка, но раз от разу все сильнее и сильнее дотрагивался ягодицами.
Любое терпение имеет предел, терпение Оркотта достигло той черты, за которой начинается метание молний в невиновных. Рыча, Леон навалился на изящное тело под собой, зажимая его между мягкой спинкой дивана и своей грудью, и, не понимая, что делает впился зубами в участок кожи на шее, скрытый обычно аккуратной темной стрижкой. Ди пораженно охнул. Руки Леона лихорадочно прошлись по затянутым в шелк бокам, с громкоим отчаяным треском избавляясь от этой преграды.
Кожа Ди была лучше шелка, она пахла медом и травами, которые в городе можно достать только в специальный аптеках. Ди был чувственный — легко вздрогнул от холодного воздуха, дотронувшегося до обнаженной кожи спины и бедер, а потом смело поддался назад ежась от соприкосновения с грубой тканью джинсов Леона.
Оркотт не стал ждать и секунды, рванув молнию и возвращаясь к желанному телу.
Провести ладонью по спине, дотронуться до аккуратных ягодиц, скользнуть ниже, лаская тонкую кожу внутренней части бедра, задохнуться от нетерпения Ди, мельком увидеть его искаженную страстью улыбку и лукавый манящий взгляд, а потом погрузиться в красную пелену тумана, чтобы на утро вынырнуть из нее новым абсолютно счастливым человеком.
...
-Заступила на далеком небе темнота.
В одной луне вижу свое спасенье,
Она вечерами висит над моим очагом,
Хочу, чтобы ночью она заглянула ко мне.
-Подожди-подожди.... Прекрасное стихотвоврение.... Хочешь я тебе чаю принесу?
Спасибо, мой дорогой Леон. В горле пересохло.
-Там же еще много, да? Может ну ее, эту поэзию...
-Леон, я писал это специально для вас!
-Извини. Давай, я тебе еще кусок той фигни из холодильника принесу.
-Ты имеешь в виду бизе?
-Ну раз оно так называется... Хочешь?
-Нет, дорогой детектив, в этой постели есть только одно правило...
-Я всегда сверху.
-Кхх! Нет. В ней не должно быть крошек.
-Тогда, можно, я сгоняю за пивом. И мы продолжим... чтение...
Нет никакого сомнения, что при сложившейся ситуации - двое в постели, крошкам от бизе вход туда воспрещен, но эти двое любят друг друга, а пивные крышки, как известно, не колются - в споре между Гинессом и бизе, победит ирландское темное крепкой пиво.
И это только первый шаг - затем они приобретут телевизор.