Пьяный Ди пристает к Леону.
PG, Леон/Ди
читать дальшеМаленькая война
Ссора вспыхнула быстро, словно праздничный фейерверк. Полыхнула, прогремела и стихла, оставив горелые обрывки обид.
Обижался, разумеется, Ди. Обижался на все подряд и особенно на то, что Леон каждый раз ухитряется найти работу и завести знакомства. То, что пришлось оборвать все прошлые связи – с Крисом, с Джилл, с друзьями – в счет не шло. По мнению Ди, Леон должен был безвылазно торчать в магазинчике, шпынять зверей, приглядывать за малышней и переругиваться с Тецу.
Честно говоря, Леон ничего не имел против этих занятий, но совсем с нормальными людьми не общаться – это ж спятить можно! В общем, Ди разбил шесть чашек из того самого дареного сервиза с пионами, который ему никогда не нравился, и ссора на этом закончилась. Граф, задрав нос, удалился в спальню, а Леон остался на диване. Он целых десять минут лежал без сна, слушая тонкий сонный голосок неизвестной птицы и представляя себе, как здорово было бы надеть на чертова графа наручники и зачитать миранду: «… имеете право хранить молчание», - будто граф когда-нибудь использовал это право.
«Надо было его арестовать, - подумал Леон, - запереть в камеру, а потом…»
Но тут навалился сон, и мысль так и осталась неоконченной. Завтра надо было встать пораньше, чтобы не опоздать на работу.
В чужой стране хорошую работу найти нелегко, но Леон никогда не заморачивался поиском хорошей работы. Нынешняя его вполне устраивала. Ди морщил нос, и каждый день приходилось по полчаса торчать под душем, зато кошки были в восторге. Парни с работы иногда ржали над ним, Леон то и дело норовил ляпнуть что-то не то и вечно путал слова. Но он приноровился рубить рыбе башку не хуже, чем остальные, и неплохо понимал язык. Платили, конечно, немного, но зато все здесь было охренительно настоящее. Начинаешь ценить такие вещи, после того, как в один прекрасный день понимаешь, что всерьез переругиваешься с бараном-мутантом, или, еще хуже – когда не может точно сказать, с кем переругиваешься: то ли с бараном, то ли с парнем в дурацкой жилетке. Начнешь приглядываться – в висках колет. Спросишь Ди – он опять заводит разговор о контракте и об отказе от мира людей. Ага, щас! Видел Леон тех идиотов, которые подписывали контракт в магазинчике Ди!
Но когда парни с работы предложили остаться и распить стаканчик, Леон отказался: простите, мол, домой надо. Его похлопали по плечу, попросили передать привет подружке и пожелали новых свершений в постельных делах. Неизвестно, с чего они выдумали какую-то подружку, но Леон спорить не стал.
Дорогущий магазин сладостей встретил его неприветливо, продавщица холодно улыбнулась: конечно, потный парень, от которого несет рыбой, не похож на хорошего клиента. Леон не обратил внимания на заносчивую дамочку, сегодня нужно было что-то убийственно-неотразимое, поэтому он сосредоточился на выборе.
В магазинчике было тихо, и Ди не вышел встречать. Но пахло жасминовым чаем, тем, что Леон любил, значит, граф не так уж зол, просто из гордости не сдается. Леон поставил изящную коробочку на стол и, насвистывая, отправился в ванную.
Когда посвежевший после душа Леон заглянул в комнату, Ди пил чай, а конфет осталось штуки три. Ха, пальмовая ветвь принята!
- Эй, Ди, как торговля? Удалось наконец впарить кому-нибудь Тецу?
Баран только фыркнул из-под дивана, подколке было сто лет в обед, она уже сходила за семейную шутку.
- Дорогой детектив! – Ди распахнул глаза, будто страшно удивился, увидев Леона. – Как я рад, что вы пришли!
Черт его знает, может, это был сарказм, а может, и нет. Давненько Ди не называл его детективом.
- Как тебе конфеты? – пока лучше держаться самой безопасной темы. – Понравились?
- Да, они… - Ди неожиданно хихикнул, - сладкие.
Чего? Леон плюхнулся на диван, подозрительно всматриваясь в лицо графа. Тот потупился, лукаво взглянул из-под ресниц. Заигрывает, что ли?
- Ди, ты пьян, - сообщил Леон. – Ты охрененно пьян.
- Это ты виноват, - острый ноготок ткнулся ему в грудь, - Лео-он.
- Даже пятилетний ребенок не опьянел бы от нескольких конфеток с ликером, не придуривайся.
Ди прислонился к его плечу, задумчиво ковыряя единственную застегнутую пуговицу на леоновой рубашке.
- О’кей, придуривайся дальше, - Леон притянул графа к себе, подцепил за подбородок. Ди отвернулся.
- Что еще не так?! Я мылся!
- Глупый, - выдохнул граф ему в ухо, - глупый детектив.
- Что, мы играем в копа и преступника? Мне найти наручники или сразу достать свою большую мощную пушку?
Ди моргнул. Тряхнул головой.
- Леон, ты чересчур…
- Я знаю, но тебе ведь нравится.
- Нет. Леон, нет. Не… нельзя.
- Почему?
- Сначала ты должен подписать контракт.
Леон обалдело уставился на графа, тот закусил губу, на бледных скулах вспыхнул румянец.
- Офигеть! Ты и в самом деле пьян.
- Я говорю серьезно, Леон. Я… не буду, пока ты не подпишешь контракт.
Пожалуй, тут стоило бы вспылить, но в исполнении графа постельный шантаж выглядел так неловко, что это было почти трогательно. И потом, Леон не хотел еще одной ссоры. Ему нужен был мир. И немного любви в придачу.
- Контракт, чтобы я окончательно распрощался с нормальными людьми? Зачем?
- Не хочу потерять тебя, - еле слышно сказал граф. И вцепился в рубашку Леона, будто тот уже собрался сбежать.
- Я же всегда возвращаюсь, Ди, - они еще сильнее вжались друг в друга, граф уткнулся в плечо Леона. Нет, никаких ему больше конфет с ликером, они на него плохо действуют! – Ну, успокойся, я вернулся, даже когда ты вышвырнул меня с чертова корабля. Думаешь, теперь тебе удастся от меня отделаться?
- Но человеческая природа… - вскинулся граф. Леон удачно заглушил окончание фразы поцелуем.
Ди пытался еще что-то сказать, но потом сдался. Ему это было нужно не меньше, чем Леону.
Леон мирно храпел, он всегда засыпал очень быстро. Ди обычно требовалось время, чтобы освободить свой сон, прорваться сквозь мучительную агонию умирающих зверей, птиц, деревьев, всех, кому он не мог помочь. Их боль сжимала тело, будто собственная, но Ди не двигался, дышал, чувствовал на груди теплую ладонь Леона, и его сон наконец уходил куда-то в чистую, как водная гладь пустоту.
Леон пробормотал что-то неразборчивое на трех языках сразу, что-то насчет гребаного траулера и дерьмовой погоды. Ди вздохнул, повернулся на бок, провел рукой по светлым волосам. Бормотание стихло. Он всегда был прост и ясен, как солнечный свет, его Леон. Ди закрыл глаза и прижался губами к его виску, там, почти незаметная в блондинистой шевелюре, поблескивала первая ниточка седины.
Время текло, и Ди медленно и безнадежно проигрывал в этой войне.