[PSOHfest]

заявка от Anna_Stein.


Название: Disfunction
Авторы: Amarga, Anna_Stein
Жанр: Трудно сказать, какой. Немного хоррора, наверное
Рейтинг: G
Пейринг: Веска/Ди II
Предупреждения: Кусок для фика Анны Штайн "D"
Писан нами обеими, так уж вышло))
Поэтому этот отрывок предназначается в подарок всему сообществу на Рождество ))))

Disfunction

Disfunction.


32
Тридцать второй, думает Веска.
31
Тридцать первый.
30
Тридцатый.
Табло над дверью лифта тасует зеленые цифры.
Под Веской тридцать... теперь уже двадцать девять этажей. Вернее, единая на все этажи узкая бетонная щель, по которой движется кабина лифта. Кроме того под Веской – россыпи огней, освещенные перекрестья улиц, добрая сотня метров холодного воздуха, переслоенного летящим снегом и сиянием реклам. Снизу всплывает город со своим придонным неоном, автомобильным смогом, гудками, паром от дыхания, шелестом шагов и шин. Сверху, вместе с Веской, спускается полночь.
27
Двадцать седьмой, думает Веска, потому что давно научился контролировать мысли. Сегодня не стоило портить себе праздник и думать... о всяком. Дома, за полированной дверцей бара, Веску ждал отличный собеседник по имени Джим Бим. Других собеседников ему не надо.
26
Двадцать шестой.
25
На цифре двадцать пять лифт мягко дрогнул и остановился. Свет погас. Цифра 25 отпечаталась на сетчатке инвертированным красным и расплылась в слепое пережженое пятно.

***

Отдохни, милый, думает Ди, сладко потягиваясь в кресле. Ты всегда куда-то торопишься. Иногда полезно повисеть над пропастью в тесной стальной коробке. Это…будоражит кровь, не правда ли?
Я давно тебя не видел, но издалека чувствую закипающую ярость. Ты не любишь клеток. Не любишь чувствовать себя уязвимым.
Преследователь – не беглец.
Хищник – не жертва.
Приятно думать, что твоя клетка сейчас подвешена на двух тонких тросах в пустоте.
Ди подносит к губам чашку с жасминовым чаем и вдыхает аромат.
Месть – лучше самого изысканного пирожного.

***

Веска щелкает зажигалкой, осматривает панель с кнопками. Нажимает кнопку для связи. Огонек обжигает пальцы и снова делается темно. Теперь перед глазами плавает сизый отпечаток пламени.
Тишина. Шуршит кровь в ушах. На наручных часах фосфорная стрелка показывает две минуты первого.
С Рождеством тебя, Веска Хоуэлл.
Еще раз – вспышка зажигалки, кнопка вызова, темнота, ожидание.
Шорохи, поскрипывания. В темной сердцевине небоскреба что-то пощелкивает и потрескивает, словно остывает металл.
Не отвечают. Плохо дело. Похоже, дом обесточен полностью.
- Черт, - говорит Веска вслух.
И вздрагивает от холодного прикосновения, будто с потолка упала капля конденсата.
Стряхивает со лба, под пальцами скатывается что-то омерзительно-мягкое, с твердой крупинкой. Непроизвольный брезгливый жест, вспышка зажигалки.
- Проклятье!
У вентиляционных прорезей копошится какая-то белесая масса, расточаясь на отдельные капли. Капли расползаются по потолку.

***

Ты снова в полной темноте. Ты напуган. Содрогаешься от отвращения. Стены сжимаются. Перед глазами плывут слепые пятна.
Скребущий шорох и постукивание тысяч маленьких лапок по крыше лифтовой кабины – мерещится или нет? Ты не боишься насекомых?
Насколько я помню, к сожалению – нет.
Но все-таки…
Мои термиты-воины грызут изоляцию, пластик, медные жилы. Я даже сделал их немного электроустойчивыми. Несколько тысяч обгорелых трупиков на силовом кабеле – и вот ты уже ни-ку-да не едешь. Застыл. Пойман.
Подумай, любимый, может быть, они совладают и со стальными тросами? Просто представь на минутку такую возможность.
Вдруг их окажется достаточно? Я думаю, что сейчас кабина лифта снаружи выглядит…необычно.
Она потеряла геометрические очертания, острые углы сглажены кишащими насекомыми, вес заметно увеличился. Возможно, она плавно покачивается, заключенная внутри щелестящего и щелкающего роя.
Что ты чувствуешь? Хватает ли тебе воздуха? Насколько сильно стучит твое сердце?
Ди снова подносит хрупкую чашку к губам и наконец делает глоток. Улыбается, опускает ресницы.
Мне кажется, тебе стоит задуматься еще об одной тонкости, любимый.
А вдруг они едят и человеческую плоть?

***

Это ты. Это снова ты. Твоих рук дело, твоей безумной фантазии. Если бы ты хотел меня убить, ты бы давно сделал это, маленький раскрашенный псих. Но я, видимо, провинился больше чем Альберт, чем Хелена, чем девочка-лаборантка… не помню, как ее зовут. Я не отделаюсь так же легко, как они.
Стиснув зубы, Веска слушает текучий маслянистый шелест и хитиновое пощелкивание со всех сторон. Кожа делается немыслимо чувствительной, лоб и губы ощущают оседающую пыль, микроскопическое крошево источенного пластика, чешуйки эмали, тончайшую металлическую стружку. Кап! Холодная капля ударяется о щеку, Веска сбивает ее щелчком. Пол плывет под ногами… или это только кажется во тьме?
Интересно, сработают ли держатели, если твои твари перепилят трос?
Вздергивается верхняя губа, показывая зубы темноте. Я знаю, что ты знаешь, о чем я сейчас думаю.
Убивая – убивай, Ди.
Веска достает бумажник, ощупью, не разбираясь, вытаскивает несколько визиток. Поджигает одну, втыкает между сомкнутых створок двери. Под ней – еще одну, еще и еще. Огонь преображает лифт в первобытную пещеру. На потолке шевелится пузырчатая масса, скрывая очертания аварийного люка, струйки текут по углам на пол.
Чтоб тебе поперхнуться чаем, Ди, и заплевать твой новый чеонгсам!

***
Ди закашливается и роняет чашку. Шипит, торопливо вскакивает, отряхиваясь. Горячая вода обожгла колени, вымочила шелковый подол. Наступает на фарфоровые черепки, раздается треск, он ругается сквозь зубы и начинает метаться по комнате, потеряв все свое напускное спокойствие.
Резко разворачивается, сверкнув глазами, взлетает глянцевый шелк волос.
- И не думай, что легко отделаешься! – кричит он. – Не думай! Мне все равно, что с тобой будет!
Закусив губу, хватает со столика чайную доску, с размаху швыряет о стену.
Грохот, звон. Потекло. На пол сыплются осколки, размокшая в кипятке заварка, ошметки крема с пирожных.
- Ненавижу тебя, Веска Хоуэлл! Не...
.

***

БАБАХ! Дзень!
Бабах! Вжжжик, дзень!
Сбитые защелки падают на пол вместе с градом насекомых. Проклятые твари, величиной с ноготь большого пальца, сыплются на голову и за шиворот, потревоженное движением воздуха пламя вспыхивает и начинает угасать. Рыча, Веска встряхивается, как зверь, откидывает люк – и отшатывается к стене. Из отверстия льется белесый поблескивающий дождь. Под рубашкой уже вовсю кто-то бегает и кусает между лопаток.
- Маленькая дрянь, - рычит Веска. – Ты у меня еще попляшешь, маленькая, злобная дрянь.
Он больше не отряхивается – некогда. Пока еще что-то можно увидеть, Веска выворачивает пиджак подкладкой наружу, выбрасывает его в дыру, подпрыгивает и подтягивается, не обращая внимания на укусы и беготню по рукам.
Внутри лифта обгорелая бумага падает на пол, во мраке светится пара оранжевых точек.
Вспышка зажигалки.

* * *
Замереть, крепко сцепив пальцы, слепо уставиться на непоправимо испорченный ковер. Выдохнуть сквозь зубы.
- Папа, что случилось?
Маленький мальчик в длинном китайском платьице недоуменно заглядывает в дверь, тараща сонные глазенки.
- Кто-то шумел?
Ди медленно опускает руки и принимает невозмутимый вид.
- Все в порядке, милый. Иди спать. Уже поздно.

* * *

Святое дерьмо!
Черная шахта полна движения. Веска стоит по щиколотку в шевелящейся каше. Они лезут под брюки и в носки. Пиджак на глазах затягивает, как в болото. Они текут по тросу откуда-то сверху, облепив его наплывами, словно овсянка.
Черт, руки трясутся.
Снова бумажник. Веска выгребает из него что есть – пачка денег, какие-то карточки – и поджигает. Деньги не хотят гореть, тлеют, Веска стискивает зубы, унимая дрожь.
Спокойно, Хоуэлл. Не надо давить термитов, все равно не передавишь. Лучше испорть маленькой дряни праздник. Не дай ей позабавиться Хоуэлл.
Он машет пачкой, раздувая огонь, бросает в месиво насекомых, туда, где канул пиджак, следом бросает зажигалку. Пока не погасло, разряжает пистолет.
Вспышка!
Ацетатный шелк подкладки оправдал надежды и полыхнул. Треск, щелканье, насекомые сыплются в дыру, увлекая за собой пригоршни угольков.
Ага, вот и скобы в стене. Насекомых тут поменьше.
Веска делает шаг через пропасть.
Ничего, мой маленький. Я доберусь до тебя.
Я до тебя доберусь.

***

Ди еще некоторое время стоит у парчовых занавесей, смаргивая слезы, ожидая сам не зная чего. Наконец жгучей серебряной каплей в оконном проеме проступает звезда. Одна-единственная в пустом небе. На нее сейчас смотрят миллионы созданий: духи, смертные, демоны... даже божества. Смотрят и ждут чуда.
Я тоже его жду.