Перестрелка, Романс/Флафф, Ситуация 4

[PSOHfest]

Тема 4. Веска/Папа Ди: брачные игры длиною в двадцать лет.

Пейринг: Веска/папа Ди, упомянуты Леон/Ди
Рэйтинг: PG-13

Жизнь Вески напоминала бесконечную охоту. Страны и города сменяли друг друга за окнами автобусов, поездов, самолетов. Старый Свет давно перемешался с Новым. А приз так и остался туманной дымкой у горизонта. И непонятно, был ли на самом деле.
Веске хотелось верить, что был. Становясь старше и злее, он не один десяток раз задумывал всё бросить – осесть в очередном городке, чёрной точке на карманной карте, завести семью и забыть. Он даже знал, какой будет его жена, кем станут выросшие дети. Но нигде не осел. В каждом городе, в каждой неуютной съёмной квартире или подпольной лаборатории, где находился след Ди, Веску ждала записка. Летящим неровным почерком в пару строк граф раз за разом привязывал его к себе, будил азарт и не уменьшившееся со студенческих лет упрямство. «Опять не нашёл, Веска» - говорили белый клочок бумаги и чёрные чернила. А Веске чудилась недосказанность и невероятно сильно хотелось вытрясти из сволочного китайца всё то, что тот не написал.
«Давай разыграем трагедию?» - спрашивал Ди в своей последней записке. Веске было уже сорок. Он пару раз обогнул мир, нажил репутацию порядочного психа и очень устал. Но, как и двадцать лет назад, подорвался с места, взял призрачный след и раскрутил его. На магазин в Лос-Анджелесе он вышел чудом, таким же, каким выходил на Ди все годы своих поисков и скитаний.
«Давай разыграем трагедию?» - предложил Ди за два месяца до того, как они её разыграли. И если бы Веска знал, что тот задумал, сжёг бы письмо и пустил себе пулю в висок. Так думал он, глядя на почти чёрную, на белом лице, кровь, потухшие, не живые глаза. И собственная жизнь казалась ему бумажной обманкой, а сердце пропускало удары, пока не стих гомон чудовищных птиц и наступила темнота.
В себя Веска приходил медленно, будто поднимаясь по длинной винтовой лестнице в небо. Ступень за ступенью, за вздохом вздох, и постепенно он начал чувствовать свое тёло – подвёрнутую ногу, что отзывалась ноющей болью, старую травму в правом плече, царапины и ушибы. А потом мягкость, на которой лежал, и нагревшийся шёлк под головой.
- Пора вставать, Веска. – Вкрадчивым шёпотом потёк голос Ди. Лица коснулись холодные пальцы. А Веска глубоко вдохнул слабый запах жасмина. Тот самый, что всем прочим предпочитал невозможный студент по обмену - Ди.
Веска зажмурился, боясь загадывать или предполагать, вдохнул глубоко и открыл глаза. Потолок над ним был покрыт кремовой штукатуркой, потрескавшейся вокруг старомодной слишком большой люстры. Поменять её Веска думал лет семь, но никак не мог найти на это времени. Стены, бельевой шкаф и выцветшие от времени шторы, кровать, на которой он лежал, спешащие на пять минут часы – Веска был в своей, оставшейся в наследство от дяди, квартире в Денвере. А его голову на коленях держал загадочно ухмыляющийся Ди.
- Какого чёрта? – Спросил Веска хриплым после странного забыться голосом. – Это в той комедии я должен был поучаствовать?
- Трагедии, мой дорогой Веска. Для моего сына настоящей трагедии. – Поправил Ди растягивая тонкие пурпурные губы в довольной улыбке.
- Как хочешь, пусть трагедии. Но раз я в неё ввязался по твоей милости, будь добр, объясни. - Потребовал Веска. – Зачем тебе понадобился этот спектакль?
- Считай это особенностью вида. – Ди наклонил голову к плечу, будто задумался, и продолжил. - Наша с тобой история длилась достаточно, а вот мой сын не понимал и не решался начать свою. Я подтолкнул его, заставил думать и убегать. А детектива – искать.
- А не слишком жестоко? Или у твоего рода в ходу мучить своих детей и устраивать брачные игры длиною в двадцать лет?
- Ты стал желчным, Веска. – Укор в голосе Ди казался очень правдоподобным и одновременно мягким, будто измельчали сочащееся ядом тщеславие и презрение, с которыми он не расставался никогда.
- Сорокалетние холостяки все желчны. – Больше всего ответы Вески, ему самому же, напомнили ворчание, но остановиться он не мог. За все года и города, за каждую осыпавшуюся прахом надежду, хотелось как-то отыграться, не зло, но хоть поддеть и уколоть.
- Для человека сорок лет – хороший возраст чтобы вступить в вечность. – Ди улыбался и гладил лицо Вески. А под его пальцами разглаживались морщины, отступали года.
Ди был, конечно, прав. Двадцатилетним парнем Всека был не готов. Не смог бы понять, что даст и что отнимет выбор, не знал бы, на что идёт. А сейчас знал. И потому улыбался в ответ.
- И ты оставишь свою мерзкую привычку исчезать? – Силы возвращались. Пока их было не много, хватило только приподнять руку и накрыть ладонь Ди своей, прижав тонкие пальцы к заросшей щетиной щеке.
- Мой вид не практикует полигамию, Веска. – Доверительно выдохнул Ди в обветренные губы Вески. А много миль западнее началась другая игра.